2. Команда №1. Капли

[Оленька зая]

@skyder, Толя, как дела? как праздники проходят? я смотрю, одни мы с тобой тут без прогулов

 

[Оленька зая]

 

[skyder]

@Оленька зая, да все нормально, спасибо за беспокойство..)))) Кстати, с 60-точкой тебя, это круто, молодец!!!!

 

[Оленька зая]

@skyder, спасибо)) стараюсь

 

[skyder]

Минутка поэзии

Как за столиком в буфете
Дядя курит – дым столбом!
Выбрось, дядя, сигарету -
Задымилось всё кругом!

Ну зачем ты, дядя, куришь?
И не слушаешь врача;

Почернел ты, будто буря,

Как на юге саранча!

Всех ты ядом травишь, дядя!
И себя не бережёшь;
Всё дымишь, на стену глядя!
Всё внутри себе сожжёшь.

Лучше, дядя бы, детишек
Ты бездомных накормил!
Сколько денежек, рублишек
Ты напрасно прокурил?

Я усвоил, дядя, прочно –
Нужно нам себя беречь!
И одно я знаю точно –
Сигареты брошу в печь!

Автор: Кирилл Авдеенко

 

[Inna_lv]

Где-то в городе N...
сегодня я расскажу вам об Ущелье Маска.
не знаю, кому как, но для меня это была очень страшная история на Канарах.
Предисловие: основано на реальных событиях. Так получилось рассказать, на самом деле не было ни заранее купленных билетов на кораблик (только забронированы на последний), ни отсутствия людей в ущелье (до сих пор не понимаю, как они возвращались), ни молний, ни тумана. Были волны в лагуне: такие, что я поняла разницу между морем и океаном. И она мне понравилась. Кстати, пробуждения в Питере тоже тогда еще не было. Да и Питера не было, все это я написала еще на Тенерифе. Зная заранее.

Спойлер: читать далее

Ущелье Маска.
Ущелье Маска не отпускает меня.
Оно цветет, пахнет, поет и затягивает в себя. Оно сужается и уводит вниз, проводя тайными тропами, обещая показать невиданное.
Мы, три подруги,

решили спуститься в него самостоятельно, без инструктора. Нас долго пугали непроходимыми тропами, сложностью преград и длиной маршрута, но мы все-таки решили попробовать. Купили билеты на кораблик, который должен был ждать нас внизу в условленное время, после спуска, в Голубой лагуне, и отправились в путь.
Деревня Маска находится в горах, ущелье соединяет ее с океаном. Добраться до нее можно либо на корабле, со стороны лагуны, либо на машине, по серпантину. Мы доехали на машине, деревня и стала отправной точкой нашего маршрута для прохождения ущелья.

Дорога вниз, усыпанная валунами, нас развлекала, первые минут тридцать мы с легкостью преодолевали препятствия на своем пути, с чувством превосходства обгоняя организованные группы. Идущих впереди нас людей становилось все меньше и меньше, пока наконец-то мы не остались одни среди высоких, безмолвных скал.

Ущелье сужалось, скалы становились все выше, а путь – все труднее. Еще несколько часов мы прошли в полной тишине хранящих величественное молчание огромных скал, скинувших вниз весь ненужный им мусор в виде платформ и валунов, теперь грудой наваленных на струящихся по дну ущелья горных речушках. А нам ничего не оставалось, как идти, вскарабкиваясь на этот хлам: забираться на камни, обходить, съезжать вниз, перепрыгивать и снова карабкаться наверх. Кроссовки, намоченные в ручьях, давно порвались и скользили на гладких, горячих поверхностях отшлифованных временем камней, соленый пот щипал глаза, скатываясь со лба на шею и по спине, ноги перестали держать вес и дрожали на подъемах.

Наши привалы становились все чаще и все короче, потому что страшно было хоть немного расслабиться из опасения больше уже не встать. Туристы вокруг пропали уже давно и не у кого было спросить: когда же, наконец, закончится этот адский путь и далеко ли еще до лагуны, не от кого было услышать слово поддержки, поэтому мы устроили один большой привал, достали воду и бутерброды, смехом заглушая наш страх.

Но наше веселье быстро закончилось, когда мы услышали впереди страшные вопли. Побросав бутерброды на радость подлетевшим птицам, мы бегом кинулись вперед.
- Кто-то все-таки рухнул со скалы, - предположила я, - нужна помощь.
- Кто-то дразнит эхо в пещере, - с сомнением поделилась одна подруга.
- Привидения… - выдохнула вторая.
Мы понеслись вперед. Камни, ручьи, заросли, спуски и подъемы уже не останавливали нас, мы повернули за очередную скалу, высотой в многоэтажный дом и остолбенели. Горные козы гирляндами обвили отвесную скалу, смотрели на нас и орали.

- Они голодные… - сказала я.
- Они так кричат, - решила одна подруга.
- Им страшно… - прошептала вторая.
Козы вдруг замолчали, и в этой тишине мы увидели наш дальнейший путь. Тропа уводила резко вверх, на скалах появились стальные крюки с пропущенной сквозь них металлической веревкой – держателем. Мы не были горными козами, поэтому осторожно пошли дальше по отвесным скалам, придерживаясь страховочного троса.

На одной из скал моя нога соскользнула в пустоту, на расстоянии метра рядом опоры не было – путь был отшлифован предыдущими туристами. Я, вцепившись в провисшую стальную веревку, застыла на отвесной скале. Мои подруги уже стояли на другой стороне этой скалы, подбадривая меня, одна кричала, что мне нужно вернуться, вторая орала про то, как мне нужно двигаться дальше. Я висела под ветром и прощупывала ногой хоть какую-то опору.
Страх высоты.
Страх высоты.
Страх высоты делал все вокруг вязким, мутным и нереальным.
- Не смотри вниз! – уже вместе кричали они.
Я передвинулась ближе к ним, стараясь опереться. Мелкие камушки, сдвинутые ногой, посыпались вниз с огромной высоты. Взгляд опустился за ними, на валуны и камни, кажущиеся такими маленькими с этой высоты.
Опоры не было . Нужно было просто перепрыгнуть.
Если бы это было просто.
Горячий пот заливал глаза, ноги дрожали от усталости и страха высоты, сознание отключилось, в секунды перемотав возможность жуткого падения. Дочка тянула мне руку в помощь, крича: держись, сделай этот шаг! Я продолжала висеть, не принимая руки, с ужасом понимая, что утяну за собой, падая, любую поддержку. Но висеть так долго я тоже не могла. Панический ужас, прокручивая в моем сознании уже факт самого падения и размазывания меня по скалам и уступам, прошептал: Сейчас. Ты должна.
И я сиганула вперед с воплем:
- Да что я, в конце концов!....
- Пи-пи-пи, твою мать! – эхом продолжили мою фразу величественные горы вокруг, видевшие и слабых, и пугливых, и сильных, и смелых, и, в конце концов, увидевшие меня, перепрыгнувшую одним махом на другую сторону скалы, трясущуюся и скулящую от ужаса смерти. Преодоление своих страхов в жизни обычно выглядит весьма непрезентабельно.

После часа слез, оттрясясь и переплача, я смогла пойти дальше. Путь пошел вниз горы, и мы стали спускаться на онемевших ногах.
С гор за нами пополз туман, клубами застилая путь, в клочья дыма обволакивая скалы и камни. Мы спешили, задыхаясь и падая, успеть вперед этого, темными клубами застилающего все тумана, но он с завидным упорством догонял нас.
И вот наконец-то после многочасового пути мы вывалились в лагуну, с одной стороны после протяженной череды заваленных камней протянувшуюся до скалы широкой полосой блестящего перламутром черного песка, и с пустым причалом – с другой. Нет ни кораблика, ни людей, спешащих на него.
Никого нет.

Мы стоим, окруженные скалами, позади нас спускается туман, становясь все темнее и темнее; орут дикими голосами козы, и небо опускается низко-низко темно-серыми, в росчерках стального, тучами, а со стороны океана на лагуну несутся отвесные волны: на взлете - в черном, от поднятого снизу песка, а на спаде - бирюзово-синие, в ворохе белой пены от силы удара волны об берег.

Волны становятся все внезапней и мощнее, туман, наползающий со спины, прячет нас друг от друга, лагуна пустынна, козы орут, и от этого крика, усиленного мощью скал, закладывает уши. Надо возвращаться назад, но у нас нет сил, обратный путь опасен и я опять так боюсь упасть с той скалы вниз…
Ноги утопают в черном, горячем песке. С горизонта нарастает темно-синяя волна, увеличивающаяся с бешеной скоростью, в своем грохоте обещающая смыть все с островка суши нашей лагуны.
Нужно возвращаться назад, наверх, через ущелье, к деревне Маска.
Через туман, вверх по валунам и через отшлифованную временем и людьми скалу.
Нет, ни за что!
А волна приближается, нарастая в своей океанской мощи. Назад. Другого пути нет.
Я просыпаюсь в холодном поту в квартире в Петербурге, нагретой от тепла батарей.
Ущелье Маска не отпускает меня.
И я знаю, почему - мне надо еще раз пройти эту тропу и вернуться обратно наверх. Я должна.

 

[SbetaStan]

Великолепно, @Inna_lv!

 

[Оленька зая]

@Inna_lv, ого!!! это просто шедеврально!!! Инна, ты талант, тебе писать надо книги!
рассказ просто абалдеть! и сам сюжет, и то как ты его преподнесла! я аж слезу пустила в момент крайности на скале ... умничка ты моя! спасибо большое, с большим удовольствием прочитала.

 

[Владимир Файб]

поддержите https://ne-kurim.ru/forum/threads/nachalo-puti.15239/page-4#post-1340545

 

[skyder]

Минутка поэзии

Погасите, тетя, сигарету!
Совести у взрослых, видно, нету,
Вы, какой пример нам подаете? –
Чертово кадило в рот суете!

Это видят маленькие дети,-
Что творите вы, при белом свете!
Истина известна с давних пор -
“Женщина курящая - позор!”

О Колумбе книгу мы читали,
И такое мы о нем узнали!
Он в Америке индейцев встретил,
И курение у них приметил.

Так, они общались с темным миром,
Сатана, там был, у них кумиром,
Черный ритуал тот у индейцев –
Быстро переняли европейцы!

С давних пор, по нынешнее время,
На себе несут все это бремя,
Все убийцы, те, кто дышат адом,
Отвратительным ужасным смрадом!

(Людмила Архипова)

 

[Оленька зая]

УРА!! трудовая неделя позади.

и с наступающим праздником всех!!!

 

[Inna_lv]

Великолепно, @Inna_lv!

Спасибо огромное!

 

[Inna_lv]

@Inna_lv, ого!!! это просто шедеврально!!! Инна, ты талант, тебе писать надо книги!
рассказ просто абалдеть! и сам сюжет, и то как ты его преподнесла! я аж слезу пустила в момент крайности на скале ... умничка ты моя! спасибо большое, с большим удовольствием прочитала.

классная картинка))) спасибо, Ольчик! я там, на скале, реально около часа ревела, отойти не могла. страх высоты... постоянно в поездках преодолевать приходится. должно помочь и в деле бросания курить, как считаешь?)

 

[Inna_lv]

Где-то в городе N...
Я расскажу вам сказку о том, что происходит где-то в городе N, на краю Neponyatnogo Bolota
Жила-была Бабка-Ёжка. Жила она на самом краю самого старого трясинистого болота. Бабка она была по своей сущности – баба, женщина, в общем. А Ёжкой - ее все так называли. Да, в общем-то, какая разница, как тебя зовут, там, на краю, где не ступала нога человека.

Сбежать в этот край заставила жизнь. Ее дочка, черноволосая Ежевика, обладала даром летать, летать тогда, когда ей вздумается и так высоко, как ей захочется, но одной летать было скучно, она звала, и всегда появлялись желающие полетать с ней. Ежевика поднимала их за собой вверх – и отпускала. Для того, чтобы лететь. Но люди летать не умели и, падая, разбивались. По городу, где тогда жили Ёжка с Ежевикой, поползла молва. И Ёжка, взяв Ежевику, полетела жить на старое болото, подальше от людей.

Спойлер: продолжение тут

Ёжка была жутко рыжей, конопатой, веселой и незлобной (ну, испоганить жизнь 2-3 людям здесь, на болоте, было не в счет), и вскоре у нее появилось много друзей из окрестностей. Была только у нее одна черта, которую все остерегались (ну, на то она ведьма наследственная на седьмом колене была) – кого как увидит, тот таким на всю жизнь свою и останется.

Так и жила Ёжка, осторожно и радостно на друзей поглядывая. Одно только омрачало Ёжкину жизнь. Дочка, Ежевика, теперь здесь, за неимением людей, начала учить летать кротов. Кроты, которых она выпускала, коротко махали лапками и падали вниз с громким, шлепким звуком. Нет, они не умирали. Но начисто на время лишались способности слышать. Видеть они и так не умели. Очень Ёжку беспокоили дни, когда кроты падали с частыми шлепками – так они все могут оглухонеметь, глядишь, а то, чего доброго, и в Болотную Книгу жалобы писать начнут на то, что им травмы на всю долгую жизнь доставили. А что еще хуже – понравится им падать, тогда вообще проблем не оберешься, вместо рытья подземных нор будут они осадками выпадать. Вряд ли это болотным обитателям понравится.

Поворожила Ёжка, помахала травками да нашептала слова нужные – и на скале у края болота поселился Змей Горыныч. Только Ёжка колдовать не очень любила, и поселился там Змей какой-то недоколдованный, смелый, сильный, но со своими проблемами. Плюнула Ёжка на него и ушла в избу свою, модернизированную, на лягушачьих лапках. Стала там порядок наводить. Пыль с паутин смахнула, сверчку настойку дала, чтобы не хрипел ночами, снадобья развесила на просушку для приготовления ужинов, да и присела на лавку отдохнуть, в небо глядя – не пролетит ли Ежевика.

В дверь хижины Ёжки постучали.

- Заходи! – Ёжка толком и не разглядела сквозь дверь входящего.

Зашел Иванушка-Дурачек.

- Привет, Ёжка! Заблудился я.

- Заходи, Иванушка, гостем будешь!

И радостно отвернулась к плите зелье отравное варить.

- Как живешь-поживаешь ты тут, Ёжка? Как тут жизнь твоя болотная идет?

Заболталась Ёжка с Иванушкой-Дурачком, загляделась в глаза его темные, открытые. Убежало зелье, расплылось на плите. Рассердилась она на него за свою же растерянность. Посмотрела своим взглядом, особым, на гостя. Превратился Иванушка в волка матерого, гулко завыл на луну и махнул в лес.


А в ту ночь Ежевика летала, бросая крота за кротом. Они взлетали – ой! – и падали – ой! – с одним и тем же звуком. Ежевика предложила полетать еще одному кроту (он был счастлив!), подняла его вверх. Отпустила. Крот полетел вниз с обычным воплем: я лечу! Но между небом и землей его перехватил Змей Горыныч.

- Слабачка. – Услышала она.

- Чтооо?

- Ты умеешь бросать только тех, кто не знает, как летать.

И он улетел, унося с собой совершенно не нужного ни Ежевике, ни ему, но спасенного им Крота.


Волк бегал по лесу уже долгое время. Его пугала мысль остаться зверем навсегда. В лесу ему все порассказали про колдовство Ёжки, про ее особый взгляд. И понял Волк, что выход один – понравится ей, чтобы снова Иванушкой-Дурачком стать и домой вернуться. Брел он понуро по лесу и ничего придумать не мог. Вдруг его взгляд наткнулся на ягоды, растущие на болоте. «Вот я соберу ей ягоды, она обрадуется, сварит себе варенье и подобреет», - подумал Волк. Он сделал из листьев лукошко и набил его ягодами до верху.

- Держи! – Волк доверчиво протянул Ёжке полное ягод лукошко, надеясь, что его подношение понравится Ёжке.

- Ты - Волк. – Глядя ему в глаза, сказала Ёжка, - и не смей приходить ко мне. Для меня ты Волк, и ничего не исправишь.

Волк завыл на нее обреченно, и с обидой убежал в лес насовсем.


Ежевика продолжала летать в небе, но перестала бросать кротов. И ее путь полета странно как-то стал пересекаться с логовом Змея-Горыныча. Однажды, пролетая, она услышала жуткий вопль… Подлетела… Увидела, что орет вниз брошенная белка…. Ежевика подлетела, подхватывая ее на лету.

Бросила сквозь сжатые зубы:

- Слабак. Так кто там умеет бросать только тех, кто не умеет летать?

Горыныч от неожиданности раскрыл пасть и очередная белка, зажатая в зубах, полетела вниз, выруливая себе путь хвостом.

Ежка села на пороге своей избушки, глядя на небо. Она смотрела, как парила там Ежевика со своим Змей-Горынычем.
Ёжка стянула платок с рыжих волос и утерла его краешком блестящие от радостных слез глаза.

- От, черт, нашелся же… Летает , недоколдованный… Кроты целые бегают, норы роют…. И Ежевика счастлива!

Пошла в избу. Села, налила себе кофейного отвара, глядя в открытое окно. И увидела Волка, стоящего перед избой.

Волк устал. Он устал быть зверем, устал доказывать ей что-то и пришел к ней, не смотря на то, что она это запретила. Увидел ее, сидящую у окна, разглядел блестящие зеленые глаза и копну рыжих волос. И онемел Волк. Захотелось ему остаться с ней, на этом болоте. Да и не важно, на каком.
Волк вынес входную дверь, выбил пару перегородок, ворвался в комнату…

- Уходи! Убирайся! – не зря Ёжка ведьмой была на седьмом колене, вынесло Волка далеко в соседние леса. Что б не видеть и не слышать. Унесло его Иван-Царевичем. Таким его Ёжка напоследок увидела.

 

[SbetaStan]

@Inna_lv, Как всегда -великолепно!А продолжение будет?

 

[Inna_lv]

@Inna_lv, Как всегда -великолепно!А продолжение будет?

да запросто!

 

[Inna_lv]

@Inna_lv, Как всегда -великолепно!А продолжение будет?

было продолжение о дочке... но мне почему-то о маме поговорить захотелось.
Кесси лежала в пыли своего двора и довольно скалилась, смаргивая с глаз цвета переспевшей вишни с коротко торчащими ресничками надоедливых мух. «Я всегда знала, что где-то существует собачий рай, и вот я тут, в этом раю». Этот месяц, проведенный здесь, в деревне, после замкнутого пространства маленькой блочной квартиры в городе, был похож на быстрый собачий сон, от которого изредка вздрагивают лапки и подрагивают веки. Но это был не сон, а самое что ни на есть явное исполнение собачьих мечтаний. Еще в городе Кесси слышала страшную ругань хозяина с хозяйкой, хозяйка вопила истошно, ой, как же не любила Кесси визгливый этот крик, да и хозяин не любил, потому что бегал он потом за ней по всей квартире с еще более страшным криком: «убью заразу!» Похоже, что и правда убить готов был… Только Кесси с хозяйкой вероятность эту проверять не пробовали, прятались. Хозяйка в ванной запиралась, а Кесси поначалу к ней скребстись пробовала, но получила тяжелой ногой хозяина раз под ребра, да и решила – под диваном оно пожалуй и надежней, и спокойней будет. Там к ней не сунутся. Она и укусить может неожиданно.

Спойлер: продолжение тут

И вот настал день ее счастья. Только еще не знала Кесси, какое счастье на нее обрушится, лежала она на полу и чутко прислушивалась то к всхлипываниям хозяйки, то к быстрым шагам хозяина и шороху вещей, падающих в мешок. Потом хозяин надел на нее ошейник и намордник и рывком выволок на лестницу. Кесси тогда еще рыкнула недовольно, ну не то, чтобы рыкнула, так, огрызнулась – в наморднике права особо-то не покачаешь – и понеслась вприпрыжку к старой разбитой машине.

Эх, знала бы она, что везут ее прямиком на долгожданную свободу – она бы тогда хоть разочек рядом с хозяином бы прошла, как послушная, и на ротвейлера у парадной никогда бы не бросилась, как примерная, нужен ей больно этот пес, тоже в наморднике и на строгаче, я и сама в строгом ошейнике, я овчарка, и еду на волю! Вот так бы она тогда ему сказала. И хозяин бы хоть раз в жизни за нее гордый бы был.

Но – была бы косточка, был бы и обед.

Кесси лениво поднялась, потянулась, стряхнула с себя все ненужное и уверенно потрусила за забор. Улицу она изучила за это время великолепно: вот за тем забором загавкает лохматый неуч, вот там еще одна озлобленная дамочка семейства лайковых проживает; Кесси останавливалась, облаивала в ответ этих убогих сторожевых, привязанных к колышку и волочащих за собой длинную тяжелую цепь собак, и двигалась дальше. Она – королева деревни, ведь хозяин здесь даже намордник с нее снял. Она теперь сама себе хозяйка.

Деревня закончилась, Кесси бежала дальше, через поляну, широченную как степь, на опушку леса. Тело пружинило, она уклоняла уши от шума ветра, пасть открылась от счастья. Кесси летела, останавливаться и возвращаться во двор ей сейчас совершенно не хотелось. Побегав немного перед лесом, таким страшным и заросшим, Кесси решила, что деревня, конечно, уже вся под присмотром, но надо бы и дальше владения свои продолжить. И она неспешной трусцой устремилась в лес.

«Сколько запахов! Одни такие неожиданно-незнакомые, другие напоминают что-то, но сколько их, сколько!» Кесси пригнула голову к земле, вынюхивая и сопоставляя, шла по запахам, разбираясь и запутываясь все больше. К общей, ошеломившей ее обоняние, пахучей массе вдруг неожиданно добавился еще один запах – запах силы, вызывающий страх, но шел он не от земли, он был выше. Кесси подняла морду. Перед ней стоял волк, наклонив вперед лобастую голову и, поводя желтыми прищуренными и немного раскосыми глазами, он в упор смотрел на нее. Кесси от неожиданности немного присела. Волк оскалился и зарычал, прижав к длинной морде короткие мохнатые уши и уперся в землю пальцами, сбитыми в комок.

И тут Кесси вспомнила – нет на ней ненавистного поводка и намордника, надетого на нее хозяином после одной крупной драки с собачьей стаей, ей тогда порвали бедро, но она и не заметила, разогнала всю их шайку-лейку, и вожака за ногу цапнуть успела, когда он убегал. Это потом хозяин понес ее в лечебницу, где ей противный укол вкололи, после которого она то ли спала, то ли нет, но ходила, об стены стукаясь, бедро зашили, а потом и унизительные шаровары напялили, и в них гулять выводили – все собаки окрестных домов смеялись, а когда она их зубами снять пыталась – хозяин же ее и отшлепал, приговаривая: «Плохая собака, нельзя!» Все это в секунду пронеслось в Кессиной голове – и встала она наизготовку, драться не на жизнь, а на право самоутверждения собираясь, и рыкнула так, оскаливаясь, что волк свой безволосый зад на землю опустил.

Это потом они катались по земле, прикусывая друг друга за загривок, у Кеськи шерсть длинная, легко волку было с его заостренными клыками, но и ей его на загривке длинный волос хорошо вцепляться позволял, так что повизгивали они с пронзительно-радостным рычанием, не замечая, что темнота уже светом сменилась, и разбудил всех в деревне скулеж, протяжностью напоминающий волчий вой, вторящий в ответ.

А потом брела Кеська назад, домой, так и не решившись с волком к его стае пойти – хозяина ведь не бросают, ну не правильно это… Добрела до калитки, во двор свернула, прилегла. «Деревню на него никак оставлять нельзя, не хозяйское это дело, а мое, он не справится… Не отгавкается….

Вот и будку мне новую построил, старался ведь…. Вот и миска с едой» - легла она возле миски, и уснула. Проснулась уже от того, что хозяин ее обнимал, теребил: «Ох ты, Кеська, я уж испугался, где ж ты пропадала! Голодная, грязная, куда же ты убежала, глупая, и не ешь ничего, обормотина ты этакая! Свободы захотелось? Какая ж тебе свобода, ты с ней и делать-то что не знаешь, или сдохнешь где-нибудь от голода, или порвут тебя собаки бродячие!» Подняла Кесси голову, а она тяжелая, и горло что-то сдавливает. Потянулась хозяина в уголок рта лизнуть – и рядом что-то звякнуло. А хозяин продолжает радостно: «Вот теперь и ты на цепи, как все! Тебе же лучше будет, спасибо еще за жизнь сытую да безмятежную мне скажешь!»



«Вот и осень… Пять шагов вперед от будки, пять назад… Надо, надо, надо двигаться, иначе все мое вкусное материнское молоко уйдет из меня, как жизнь собачья улетает. Надо ходить, и есть, и спать, ведь там, в теплой будке, на вылезшей из меня пуховой шерсти – одно-единственное мое ненаглядное сокровище – маленький полулысый карапуз с желтыми раскосыми глазами….»

***

Снова собачий рай – лето в деревне. Лежит Кесси и смотрит, как ее щенок носится по двору. «Вот бездельник, - ласково думает она, - и гордый какой, вчера хозяин его дрессировать принялся, колбасу кинул, так мой не взял. Тогда хозяин поводок решил на него нацепить, в угол загнал – и давай руки с поводком протягивать, так мой так вцепился в эти самые руки. Хозяин мухой в дом убежал, хотя бояться то нечего, хвостику моему года не исполнилось, видимо, испугался в клочья разодранной мебели в доме – себя таким же разодранным представил. А тут мой малыш еще и петь попробовал – голос-то у него, как у папы, солист растет – так хозяин ночью весь всклоченный с ружьем выскочил, думал волки пришли. Дурак, ничего в вокале не соображает. Ладно, хоть имя ему красивое выбрал. Дик. Дикий, значит…»

Кесси чувствует приближение хозяина, поднимает морду, в карих глазах – тоскливое счастье.

- Ох, Кесси, Кесси… молодая вроде собака, но как старуха. – хозяин чешет ей шею, - ни погавкать, ни разогнать кого… Совсем ты от беспроблемной жизни расслабилась, - он смотрит на щенка, бросающегося в атаку с кучей мусора, - Дика надо сажать рядом с тобой. Не знал, не гадал, что ты волченыша принесешь – но и спасибо тебе, теперь в дом никто не сунется».

У Кесси немеет шея, поглаживания утихают.

Ночью Кесси выпихивает Дика из будки своим черным носом. Дик, растопыря лапы, упирается, подняв мохнатые короткие уши.

«Нет, мам, я не хочу! Я хочу быть с тобой!»

«Иди-иди, тебе не место здесь!»

«Мам, но как я без тебя?»

«Иди, я сказала. Найди своих»

«Почему, мама?»

«Так надо…. Только пой мне иногда, не забывай, хорошо?»

Малыш Дик уходит, ковыляя кривыми лапками, в сторону леса. Кесси ложится, подняв к небу шоколадного цвета глаза и чутко навострив уши. Она так и будет лежать, пока с опушки леса до нее не будет доноситься тоскующий волчий вой.

 

[SbetaStan]

@Inna_lv, Как всегда -великолепно!А продолжение будет?

да запросто!

Очень хорошо,но хочется большего...

 

[skyder]

Минутка поэзии

Лето. Вечер. Город. Парк.
За спиной висит рюкзак.
Ты в кармане пиджака
Ищешь только три рубля,
Сигарету чтоб купить
И курить, курить, курить. .

От проблем чтобы уйти,
Истину в себе найти,
Потерять рассудка часть. .
Может, в обморок упасть -
Дыма в лёгки втяни
И кури, кури, кури.. .

Сигареты или кальян,
Человек ль ты, обезьян -
Ты последний идиот,
Коль от глюков тебя прёт.
Выбрось каку, плюнь ей в след!
Айболиту шли привет!

Про курение давно
Всем понятно лишь одно:
Что болезни для тебя-
Станут лучшие друзья!

Если будешь ты курить,
В легких будет сажа.
И не вырастишь совсем,
Не старайся даже!

Станешь ты сутул и дряхл,
Зубы почернеют.
Будешь слаб здоровьем ты,
Сердце заболеет.

Если ты смолишь по пачке
И глотаешь дым затак,
На уроке над задачкой
Ты не справишься никак!

Я советую друзья
Спортом заниматься,
С сигаретой навсегда
Лучше вам расстаться!

 

[skyder]

Минутка поэзии

Старшеклассник Сиплый Коля
Курит дома, курит в школе,
В магазине и в кино,
Курит много и давно.
Сиплым Колю дразнят в школе,
Потому что голос Коли
Не такой, как у ребят.
Люди так не говорят.
Колин голос изменился -
Он как будто подавился.

У Коли - глупого ребенка
Не в порядке селезенка,
Бронхи, сердце и печенка.
Ну, а легкие у Коли,
Как посыпанные солью,
Как обтянутые тиной,
Будто серой паутиной.

Побраните его, что ли.
Потому что этот Коля
Своему здоровью враг.
Угрожает Коле рак
Или атеросклероз -
Тоже не букет из роз:
Станут хрупкими сосуды
И замучают простуды,
И совсем ослабнет зренье -
Вот к чему ведет куренье.

Чтобы долго жить на свете,
Не тянитесь к сигарете!