Отрывки, метафоры, рассказы

3139
1

То, что испытали освобожденные лагерники, в психологическом аспекте можно определить как выраженную деперсонализацию. Все воспринималось как иллюзорное, ненастоящее, казалось сном, в который еще невозможно поверить. Ведь часто, слишком часто в последние годы мы видели подобные сны. Снилось, что этот день настал, что можно идти куда хочешь. Бывало, видишь, что ты уже вернулся домой, поздоровался с друзьями, обнял жену и теперь сидишь за столом и рассказываешь обо всем, что было, даже об этих снах, и радуешься, что теперь, наконец, это не сон. Как вдруг три пронзительных свистка над ухом, означающих беспощадное «Подъем!», вырывают тебя оттуда, из волшебного сна даровавшего тебе эту вожделенную свободу… И что же, теперь надо все-таки поверить? Теперь свобода действительно стала действительностью?..

В.Франкл «Скажи жизни «Да!»

Проходят дни, много дней, прежде чем освободится что-то внутри, и внезапно почувствуешь, что в душе у тебя рухнул какой-то барьер, с нее упали какие-то оковы. И вот идешь полем, просторным полем; высоко над тобой носятся в небесах ласточки, и ты слышишь их ликующее щебетание. Людей не видно. Ничего вокруг, только цветущий простор, и небо, и ласточки в нем. И тогда замедляешь шаги, останавливаешься, оглядываешься вокруг – и падаешь на колени. Ты не так много знаешь в это мгновение о себе самом и об окружающем мире, но в твоем сознании всплывают слова молитвы, только они : «Из теснин воззвал я к Господу, и ответил мне Господь, и вывел меня на простор…».

Память не сохранила, как долго стоял ты на коленях, как долго повторял эти слова. Но в этот день, в этот час началась твоя новая жизнь – это тебе известно. И ты, шаг за шагом, вступаешь в эту жизнь, снова становишься человеком.»

Т. Гагин «Сказка о дровосеке»

Давным-давно в далекой-далекой стране у самых Синих гор жил дровосек, который рубил дрова в соседнем лесу, отвозил их в ближайший город, продавал. И на вырученные деньги жил, пусть и бедно, но счастливо.

Однажды, кода дровосек как всегда рубил дрова в ближайшем лесу недалеко от дороги, мимо шел путник. Он увидел дровосека и попросил у него что-нибудь поесть. Дровосек с радостью поделился с путником своим обедом. Когда путник закончил обед, он поблагодарил дровосека и сказал: «Иди вперед!»

Дровосек удивился словам путника, но все же решил попробовать пойти дальше в лес. Он шел некоторое время, пока не увидел сандаловое дерево. А, надо сказать, в далекой-далекой стране сандаловое дерево очень высоко ценилось. Дровосек срубил дерево, взял с собой столько, сколько смог унести и отправился в город, чтоб продать его. Дровосек быстро продал сандаловое дерево, заработал денег намного больше, чем когда продавал дрова. И теперь ему стало легче содержать свою семью.

Следующий раз, когда дровосек решил пойти в лес, он прошел мимо вязанки дров, оставленной им возле дороги и пошел в глубь леса. Он дошел до срубленного сандалового дерева и, хотя там оставались еще ветки, которые можно было продать. Он вспомнил слова путника: «Иди вперед!» и решил пойти дальше. Он прошел еще какое-то время и нашел медную руду. Дровосек собрал столько руды, сколько смог, отнес в город, продал и выручил еще больше денег. Теперь у него был свой дом, счастливая семья, благополучие.

И снова дровосек решил отправиться в путь. Он пришел в ближайший лес, прошел мимо вязанки дров, оставленной им возле дороги и пошел в глубь леса. Он прошел мимо срубленного сандалового дерева, дошел до того места, где нашел медную руду. И, вспомнив слова путника «Иди вперед!», пошел дальше. Через некоторое время он нашел серебряные копи. Набрал серебра столько, сколько мог и отправился домой. Теперь он считался одним из самых уважаемых жителей города, он жил в достатке и покое. Теперь он мог получить все, что хотел. Он радовался жизни, стал чаще улыбаться. Он стал счастливым.

Через некоторое время дровосек решил снова отправиться в путь. Он пришел в ближайший лес, прошел мимо вязанки дров, оставленной им возле дороги и пошел в глубь леса. Он прошел мимо срубленного сандалового дерева, прошел мимо того места, где нашел медную руду, дошел до серебряных копей, и, вспомнив слова путника «Иди вперед!», пошел дальше. Какое-то время он шел вглубь леса и вышел к берегу реки. Он опустился на колени, чтоб попить воды и увидел кусочек золота. Он стал мыть золото. И, когда намыл его столько, сколько смог, отправился в обратный путь. Теперь он стал богатым, знатным и преуспевающим человеком. Все в городе уважали его.

И вновь дровосек решил отправиться в путь. Он пришел в ближайший лес, прошел мимо вязанки дров, оставленной им возле дороги и пошел в глубь леса. Он прошел мимо срубленного сандалового дерева, прошел мимо того места, где нашел медную руду, мимо серебряных копей, дошел до берега реки, где мыл золото и, вспомнив слова путника «Иди вперед!», пошел дальше. Какое-то время он шел вглубь леса. Дойдя до высокой горы, он заметил, что под ногами что-то блестит. Он нагнулся и увидел алмаз. Дровосек осмотрелся, и увидел россыпь крупных и мелких алмазов. Он взял столько, сколько мог и отправился в обратный путь. Теперь он стал самым богатым и известным человеком в городе, жил вместе со своей семьей в большом доме дружно и счастливо.

Бывший дровосек любил ходить в ближайший лес, садиться у вязанки дров, оставленной им когда-то и размышлять. Однажды на дороге он увидел путника, который когда-то дал ему совет идти вперед. Он пригласил его в свой дом, угостил обедом, и хотел поделиться своим богатством. Но путник, поблагодарив за гостеприимство и отказавшись от богатства, сказал: «Иди вперед!»

Вот такая история случилась давным-давно, в далёкой-далёкой стране у самых Синих гор.

Притча о мотивации

Одного очень толстого мужчину приговорили к смертной казни на электрическом стуле, а он в него не влезает…

Что делать? Посадили его на диету, а он в результате поправился ещё на 10 кг.
 Как так? Стали давать только хлеб и воду. Результат — ещё 10 кг прибавил.
 Одну воду оставили — ещё плюс 10 кило.
Не выдержали:
- Да что ж ты гад такой, никак не худеешь то!
- Мотивации, понимаешь, нет…

История А. по материалам сайта http://www.narcozona.ru/)

Воспитывалась в стандартной совдеповской семье. Папа — военный, мама — служащая, брат старше на 8 лет.

Мне 12 лет. В голове песни «сектора газа» вперемешку с Металликой. В школе, скучно. Во дворе интересно. Там все свои, там нет надзора, там нет запретов. Мальчишки и девчонки все курят. Часто приносят спиртное. Вечерами пьяно орут песни все того же Сектора газа. Кроме улицы есть еще секция дзюдо и бальные танцы, но время пребывания там ограничено. Вечером только улица.

Старший брат пришел из армии, чем-то занимается. У него все в порядке — жена, ребенок, квартира, машина.

Мне 13 лет. Все тот же двор, все те же ребята. Убеждение что «все надо попробовать». Первая дискотека. Первый опыт с алкоголем. Перепила. Ночь над унитазом. Родители не узнали. Слава богу. Попробовала — не мое. К спиртному — равнодушна.

Следующий опыт анаша. Курили все. Я тоже. Но тоже решила, не мое. Не понравилось бесконтрольность эмоций. Только чувствуешь себя идиоткой и никакого кайфа. Начинаю втихаря курить.

Мне 14 лет. В Самаре бум наркомании. Опием торгуют в каждом дворе по 3-4 человека. Во дворе многие пробовали. Я все таскаюсь на свое дзюдо. Получаю КМС.

Брат начинает травиться. Разводиться с женой. Прокалывает квартиру, машину, переезжает к нам. Все на моих глазах. На коленях по кумару выпрашивает у меня мое золото. Я отдою. Он клянется, что выкупит, со слезами бежит к барыге. Родителям говорю, что с меня все сняли. Мама пытается верить, папа понимает, что я прикрываю брата. Серьезный разговор с отцом. Я признаюсь, что брат колется, но он не верит, думает, что брат просто влип в очередную историю.

Сидим с братом на кухне. Он уже под кайфом, но раствор еще остался. Он карается 2 часа, но никак не найдет вену. И тут я ему говорю: «Дай мне». Он дал. Первый настоящий кайф. Мне понравилось. Мы идем гулять всю ночь. Мы самые близкие люди на свете. Мы брат и сестра.

На следующий день проспала школу. Днем брата забрали в инфекцию. Гепатит. Первый страх. Молчу до последнего. Жду результаты анализов. Слава Богу, чисто. Брата выписывают. Я колюсь с ним 2-3 раза в месяц.

Бросаю дзюдо и танцы. В школе появляюсь редко. Брата ловят с 50 граммами ханки, закрывают в СИЗО. Пока его нет, я не колюсь. Через 3 месяца его отпускают по амнистии.

Меня выгоняют со школы.

Поступаю в вечерний техникум. Лафа — учиться 4 раза в неделю, всего 2 пары в день. Уйма свободного времени. Первая любовь. Мальчик старше на 4 года. По жизни обкуренный музыкант, с петеуш-ным образованием претензией на интеллигентность. Он читает Лема и Стругацких. Он страшно талантливый и не понятый обществом. Я заглядываю ему в рот и ловлю каждое слово. Но это не мешает мне колоться с братом уже 2 раза в неделю.

Дома начинаются скандалы. Брат тащит из дома все. Его выгоняют из дома. Он живет по притонам, то по чердакам и подвалам. Я ношу ему еду на лестничную площадку. Прячу в электрощиток, он забирает, оставляя мне дозу. Родители разводятся. На почве того, кто во всем этом виноват. Я остаюсь хорошей, учусь на пятерки и…… продолжаю колоться. Друг замечает, что со мной, что-то не так. Я начинаю его избегать.

Иду работать, в ночной клуб, танцую стриптиз. 10 лет танцев даром не пропали. Платят хорошо, $100 за четыре часа танцев. Деньги на руки каждое утро. Начинается красивая жизнь. В клубе пробую кокс и героин. Год пролетел как в угаре. Я в системе, я наркоманка, я это осознаю. Дома еще ничего не знают.

Колемся на пару с братом. Его пускают домой. Конечно, он не ворует, деньги теперь есть у меня. С мальчиком постоянно проблемы. Однажды прихожу домой. Он сидит с братом, оба под кайфом. Все понятно. Начинаем колоться втроем. Ох уж эта наркоманская любовь. Бурные ночи, пока есть доза.

У папы любовница, я не говорю матери, он закрывает глаза на мое поведение. Я падаю с шеста, рву сухожилие на ноге. Все. С танцами покончено. Денег нет. Доза 3 грамма. Брат тянет нас, пока заживает нога. Работает у цыган за опий. Когда я поправляюсь. Понимаю, долга он не протянет. Мой парень ничего не предпринимает, только приходит за дозой и постоянно ноет. Я ору на него, выгоняю и принимаю снова.

Многие девчонки с которыми начинала, давно стоят на трассе, сосут за дозу. Я так не могу, «у меня есть парень». Из всех скандалов дома, я единственное, что уяснила, дома брать ничего нельзя… Находиться учитель, из старых наркоманов. Я иду воровать. Ворую везде, на рынках, в торговых центрах. Снова появляются снова деньги. Я горда, я в авторитете. Меня уважают и молодые и старые.

Мне 16 лет. Я вхожу в блатной мир. Молча слушаю байки про «воровской закон», вокруг лишь вижу «кидняки» и «крысятничество». Сорокалетние мужики стоят со слезами на коленях из-за «смывок». Мне по фигу все это, у меня есть брат, больше никто не нужен. С другом ругаемся, когда я ему отказываю в дозе, все, троих уже не тяну. Продолжаю учиться, но скатываюсь на четверки. Сил на учебу не остается еще год проходит в наркотическом угаре.

Мне 17 лет. Брат начинает торговать. Героина море. Друг приходит трепет нервы, угрожает самоубийством. Мне плевать. Он клянется в вечной любви и ждет когда мы начнем варить.

Я заканчиваю технарь с тремя тройками, и поступаю в универ. Брат кидает поставщиков на килограмм. Я беру академ и мы сматываемся на гастроли. Татария, Нижний, Ульяновск, Волгоград, Питер. Под Питером кидаем каких-то коммерсантов на фуру бананов. Вокзал, менты меня снимают с поезда, брат успевает уйти. Дальше кресты. Хата на 40 человек. Спим в три смены. Оказывается, что я беременная. Умоляю следачку, чтоб сделали аборт, она только смеется. Менты предлагают сотрудничество, я отказываюсь. Попадаю под «пресс». Семь месяцев беременности. У меня начинаются схватки. Рожаю прямо в хате. От постоянных побоев малыш не прожил и минуты. У меня появляется адвокат. Брат не бросил. Суд. Меня освобождают за недосказанностью. Брат встречает. Здравствуй Воля. Прощай Питер.

Возвращаемся домой. Продолжаем колоться. Восстанавливаюсь в универе, но учусь кое-как. Брат начинает работать на ментов. Отравы опять полно.

Мне 19 лет. Больница. Гепатит. Анализ на ВИЧ. И тут я понимаю, что хочу жить. Опять страх. Жду результат. Отрицательно, за последние годы я в первый раз чувствую себя счастливой. Долгими кумарными ночами, задумываюсь о том, что я еще все-таки чувствую. Я еще умею радоваться. Каждый день жду, когда брат придет, принесет дозу. Проходит 3 недели. Понимаю, он не придет, ему мало самому. А я уже переломалась в этом ожидании.

Я дома. Родители так и не развелись. После того, как я попала в больницу, думают, что и меня потеряли. Со мной почти не разговаривают. Брата опять выгнали. От нечего делать ударяюсь в учебу. Колюсь раз в неделю.

Как-то прохожу мимо обыкновенной школы. Объявление «требуется секретарь». Я зашла, поговорила с директором. Меня взяли. Я счастлива. На дворе весна. Я чувствую весну. Я начинаю жить. Чтоб занять себя начинаю заниматься в тренажерке, много читаю. Прошло пол года. Я закончила институт. Продолжала работать в школе. Научилась говорить брату «нет». А проще посылать его подальше. Его посадили за кражу.

Однажды, сидела у подъезда. Мимо прошел бывший друг наркоман. Предложил дозу. У меня были деньги, взяла. Думаю: «Год не кололась, ничего не будет». Домой пришла и в ванную. Родители смотрят телек. Укололась — передоз. Они меня вытащили с телегой в вене. Пытались откачать. Мать хотела вызвать скорую, но папа сказал: «Не позорься, сдохнет и сдохнет».

Когда я очнулась, отец был весь черный. Мать с заплаканными глазами. Я опять подорвала доверие. Со мной никто не разговаривал. Первой мыслью было — пойти уколоться. Но тут я поняла — если сейчас уйду, это конец. Я больше не выберусь. Спокойно легла спать и утром пошла на работу.

И вот мне 22 года. У меня все хорошо. Я начинаю встречаться с парнем. Он в системе. Я думаю «Дура, ну куда ты лезешь опять?». Но, тем не менее, уйти не могу. Я его ни о чем не прошу, но он переламывается сам. Он знает мою историю, он слышал обо мне от других, ведь общался с теми же наркоманами, с которыми когда-то и я. Он смог себя перебороть. Мы вместе стали открывать друг друга. Мы стали узнавать, что такое любовь. Прошло уже почти три года, как мы встретились. Когда я сейчас спрашиваю у него: «Почему ты перекумарил тогда, сам. Я ведь тебя не просила?» он с улыбкой мне отвечает: «Ты подарила мне жизнь. И я не хотел, чтоб ты вернулась в ад».

P.S. Сейчас мне 24 года. Я счастлива. Счастливы мои родственники и близкие. У меня есть любимая работа, от которой я балдею. Спасибо Богу. Что так все вышло. Но есть еще столько много интересного, то, что я пропустила, и то, что не успела. Надеюсь, что у меня получиться.и Как бы ни были тяжелы разочарования, никогда нельзя опускать руки».

А.Стругацкий, Б.Стругацкий «Трудно быть богом»

«Они были пассивны, жадны и невероятно, фантастически эгоистичны. Психологически почти все они были рабами – рабами веры, рабами себе подобных, рабами страстишек, рабами корыстолюбия. И если волею судеб кто-нибудь из них рождался или становился господином, он не знал, что делать со своей свободой. Он снова торопился стать рабом – рабом богатства, рабом противоестественных излишеств, рабом распутных друзей, рабом своих рабов. Огромное большинство из них ни в чем не было виновато. Они были слишком пассивны и слишком невежественны. Рабство их зиждилось на пассивности и невежестве, а пассивность и невежество вновь и вновь порождали рабство. Если бы они все были одинаковы, руки опустились бы и не на что было бы надеяться. Но все-таки они были людьми, носителями искры разума. И постоянно, то тут, то там вспыхивали и разгорались в их толще огоньки неимоверно далекого и неизбежного будущего. Вспыхивали, несмотря ни на что. Несмотря на всю их кажущуюся никчемность. Несмотря на гнет. Несмотря на то, что их затаптывали сапогами. Несмотря на то, что они были не нужны никому на свете и все на свете были против них. Несмотря на то, что в самом лучшем случае они могли рассчитывать на презрительную недоуменную жалость…

Они не знали, что будущее за них, что будущее без них невозможно. Они не знали, что в этом мире страшных призраков прошлого они являются единственной реальностью будущего, что они – фермент, витамин в организме общества. Уничтожьте этот витамин, и общество загниет, начнется социальная цинга, ослабеют мышцы, глаза потеряют зоркость, вывалятся зубы. Никакое государство не может развиваться без науки – его уничтожат соседи. Без искусств и общей культуры государство теряет способность к самокритике, принимается поощрять ошибочные тенденции, начинает ежесекундно порождать лицемеров и подонков, развивает в гражданах потребительство и самонадеянность и в конце концов опять-таки становится жертвой более благоразумных соседей. Можно сколько угодно преследовать книгочеев, запрещать науки, уничтожать искусства, но рано или поздно приходится спохватываться и со скрежетом зубовым, но открывать дорогу всему, что так ненавистно властолюбивым тупицам и невеждам. И как бы ни презирали знание эти серые люди, стоящие у власти, они ничего не могут сделать против исторической объективности, они могут только притормозить, но не остановить. Презирая и боясь знания, они все-таки неизбежно приходят к поощрению его для того, чтобы удержаться.

Рано или поздно им приходится разрешать университеты, научные общества, создавать исследовательские центры, обсерватории, лаборатории, создавать кадры людей мысли и знания, людей, им уже неподконтрольных, людей с совершенно иной психологией, с совершенно иными потребностями, а эти люди не могут существовать и тем более функционировать в прежней атмосфере низкого корыстолюбия, кухонных интересов, тупого самодовольства и сугубо плотских потребностей. Им нужна новая атмосфера – атмосфера всеобщего и всеобъемлющего познания, пронизанная творческим напряжением, им нужны писатели, художники, композиторы, и серые люди, стоящие у власти, вынуждены идти и на эту уступку. Тот, кто упрямится, будет сметен более хитрыми соперниками в борьбе за власть, но тот, кто делает эту уступку, неизбежно и парадоксально, против своей воли роет тем самым себе могилу. Ибо смертелен для невежественных эгоистов и фанатиков рост культуры народа во всем диапазоне – от естественнонаучных исследований до способности восхищаться большой музыкой… А затем приходит эпоха гигантских социальных потрясений, сопровождающихся невиданным ранее развитием науки и связанным с этим широчайшим процессом интеллектуализации общества, эпоха, когда серость дает последние бои, по жестокости возвращающие человечество к средневековью, в этих боях терпит поражение и уже в обществе, свободном от классового угнетения, исчезает как реальная сила навсегда.»

А.Стругацкий, Б.Стругацкий «Понедельник начинается в субботу»

«Трудовое законодательство нарушалось злостно, и я почувствовал, что у меня исчезло всякое желание бороться с этими нарушениями, потому что сюда в двенадцать часов новогодней ночи, прорвавшись через пургу, пришли люди, которым было интереснее доводить до конца или начинать сызнова какое-нибудь полезное дело, чем глушить себя водкой, бессмысленно дрыгать ногами, играть в фанты и заниматься флиртом разных степеней легкости.

Сюда пришли люди, которым было приятнее быть друг с другом, чем порознь, которые терпеть не могли всякого рода воскресений, потому что в воскресенье им было скучно. Маги, Люди с большой буквы, и девизом их было — «Понедельник начинается в субботу». Да, они знали кое-какие заклинания, умели превращать воду в вино, и каждый из них не затруднился бы накормить пятью хлебами тысячу человек. Но магами они были не поэтому. Это была шелуха, внешнее. Они были магами потому, что очень много знали, так много, что количество перешло у них наконец в качество, и они стали с миром в другие отношения, нежели обычные люди. Они работали в институте, который занимался прежде всего проблемами человеческого счастья и смысла человеческой жизни, но даже среди них никто точно не знал, что такое счастье и в чем именно смысл жизни. И они приняли рабочую гипотезу, что счастье в непрерывном познании неизвестного и смысл жизни в том же. Каждый человек – маг в душе, но он становится магом только тогда, когда начинает меньше думать о себе и больше о других, когда работать ему становится интереснее, чем развлекаться в старинном смысле этого слова. И, наверное, их рабочая гипотеза была недалека от истины, потому что так же как труд превратил обезьяну в человека, точно так же отсутствие труда в гораздо более короткие сроки превращает человека в обезьяну. Даже хуже, чем в обезьяну.

В жизни мы не всегда замечаем это. Бездельник и тунеядец, развратник и карьерист продолжают ходить на задних конечностях, разговаривать вполне членораздельно (хотя круг тем у них сужается до предела). Что касается узких брюк и увлечения джазом, по которым одно время пытались определить степень обезьяноподобия, то довольно быстро выяснилось, что они свойственны даже лучшим из магов».

К.Кастанеда «Разговоры с доном Хуаном»

«- Когда человек начинает учиться – сначала понемногу, он никогда не знает своих препятствий. Его цель расплывчата. Его намерение не направлено. Он надеется на награды, которые никогда не материализуются, потому что он ничего не знает о трудностях учения. Он медленно начинает учиться — сначала понемногу, потом - большими шагами. И скоро его мысли смешиваются. То, что он узнает, никогда не оказывается тем, что он себе рисовал или вообразил, и потому он начинает пугаться. Учение всегда несет не то, что от него ожидают. Каждый шаг ученика – это новая задача, и страх, который человек испытывает, начинает безжалостно и неуклонно расти. Его цель оказывается полем битвы.

И, таким образом, он натыкается на своего первого природного врага — страх! — ужасный враг, предательский и трудно одолимый. Он остается скрытым на каждом повороте пути, маскируясь, выжидая. И если человек, испугавшись в его присутствии, побежит прочь, то враг положит конец его притязаниям.

— Что случится с человеком, если он в страхе убежит?
— Ничего с ним не случится, кроме того, что он никогда не научится. Он никогда не станет человеком знания. Он, может быть, станет упрямцем, не желающим ничего видеть, или безвредным испуганным человеком, во всяком случае, он будет побежденным человеком. Его первый природный враг положит конец его притязаниям.
— И что он должен делать, чтобы одолеть страх?
— Ответ очень прост. Он не должен убегать. Он должен победить свой страх и, посмотря на него, он должен сделать следующий шаг в учении, и следующий, и следующий. Он должен быть полностью испуганным, но все же, он не должен останавливаться.

Таково правило. И придет момент, когда его первый враг отступит. Человек начинает чувствовать уверенность в себе. Его стремление крепнет. Учение — уже не пугающая задача. Когда придет этот радостный момент, человек может сказать без колебания, что он победил своего первого природного врага.
— Это случится сразу, дон Хуан, или мало-помалу?
— Это случится мало-помалу. И все же страх исчезнет быстро и внезапно.
— Но не будет ли человек испуган снова, если с ним случится что-либо новое?
— Нет, если человек однажды уничтожил страх, то он свободен от него до конца своей жизни, потому что вместо страха он приобрел ясность мысли, которая рассеивает страх.

К этому времени человек знает свои желания. Он может видеть новые шаги в учении, и острая ясность мысли отражает все. Человек чувствует, что нет ничего скрытого. И таким образом он встречает своего второго врага: ясность мысли, которую трудно достичь, она рассеивает страх, но также ослепляет. Она заставляет человека никогда не сомневаться в себе. Она дает ему уверенность, что он может делать все, что ему захочется, потому что он видит все ясно, насквозь. И он мужественен потому, что он ясно видит. И он ни перед чем не останавливается, потому что он ясно видит. Но все это — ошибка. Это вроде чего-то неполного. Если человек поддается этому мнимому могуществу, значит он побежден своим вторым врагом и будет топтаться в учении. Он будет бросаться, когда надо быть терпеливым, или он будет терпелив тогда, когда следует спешить. И он будет топтаться в учении, пока не выдохнется, неспособный научиться чему-нибудь еще.

— Что случится с человеком, который побежден таким способом, дон Хуан? Он что, в результате умрет?
— Нет, не умрет. Его второй враг просто остановил его на месте и охладил от попыток стать человеком знания. Вместо этого он может стать непобедимым воином или шутом.

Но ясность мысли, за которую он так дорого заплатил, никогда не сменится на тьму или страх снова. Он будет ясно видеть до конца своих дней, но он никогда не будет больше учиться чему-либо или усваивать что-либо.

— Но что же он должен делать, чтобы избежать поражения?
— Он должен делать то же самое, что он сделал со страхом. Он должен победить свою ясность мысли и использовать ее лишь для того, чтобы видеть и терпеливо ждать, и тщательно замерять и взвешивать все прежде, чем сделать новый шаг. И главное, он должен думать, что ясность его мысли почти ошибка.

И придет момент, когда он будет видеть, что его ясность мысли была лишь точкой опоры перед глазами. И, таким образом, он одолеет своего второго природного врага и пребудет в положении, где ничего уже не сможет повредить ему. Это не будет ошибкой. Это не будет точкой перед глазами. Это будет действительно сила.

В этом месте он будет знать, что могущество, за которым он так долго гонялся, наконец, принадлежит ему. Он сможет делать с ним все, что захочет. Его желание — закон. Он видит все, что вокруг него. Но он также наткнулся на своего третьего врага: могущество.

Сила — самый сильный из всех врагов. И естественно, самое легкое, это сдаться. В конце концов человек действительно неуязвим. Человек на этой стадии едва ли замечает своего третьего врага, надвигающегося на него. И внезапно, сам того не заметив, он проигрывает битву. Его враг превратил его в жестокого капризного человека.

— Потеряет ли он свою силу?
— Нет. Он никогда не потеряет ни своей ясности мысли, ни своей силы.
— Что же тогда будет отличать его от человека знания?
— Человек, побежденный могуществом, умирает, так и не узнав в действительности, как с этим могуществом обращаться.
Сила — лишь груз и его судьба. Такой человек ничему не подчинен и не может сказать, когда или как использовать свою силу.
— Является ли поражение от какого-нибудь из врагов окончательным поражением?
— Конечно, оно окончательно. Когда какой-нибудь из этих врагов пересилил человека, то тому уже ничего нельзя сделать.
— Возможно ли, например, что человек, побежденный силой, увидит свою ошибку и исправит свой путь?
— Нет, если человек раз сдался, то с ним покончено.
— Но что, если он лишь временно был ослеплен силой, а затем отказался от нее?
— Это значит, что его битва все еще не проиграна и продолжается; это означает, что он все еще пытается стать человеком знания. Человек побежден лишь тогда, когда он больше не пытается и покинет самого себя.
— Но тогда, дон Хуан, возможно, что человек, уйдя в страх, на несколько лет покинет самого себя, но, наконец, победит его.
— Нет, это неверно. Если он поддался страху, то он никогда не победит его, потому что он будет уклоняться от учения и никогда не сделает попытки снова. Но если в центре своего страха он будет в течение многих лет делать попытки учиться, то он, очевидно, победит еще, так как, фактически, он никогда не бросал себя ради этого страха.
— Как он может победить своего третьего врага, дон Хуан?
— Он должен непременно победить его. Он должен прийти к пониманию того, что сила, которую он, казалось бы, покорил, в действительности никогда не принадлежала ему. Он все время должен держать себя в руках, обращаясь осторожно и добросовестно со всем, что он узнал. Если он может увидеть, что ясность мысли и сила без его контроля над самим собой хуже, чем ошибка, то он достигнет такой точки, где все находятся в подчинении. Тут он будет знать, когда и как использовать свою силу. И, таким образом, он победит своего третьего врага.

Человек будет готов к тому времени и в конце своего пути учения и почти без предупреждения он столкнется со своим последним врагом — старостью. Этот враг самый жестокий из всех. Враг, которого он никогда не сможет победить полностью, но лишь сможет заставить его отступить.

Это время, когда человек не имеет больше страхов, не имеет больше нетерпеливой ясности мысли. Время, когда вся его сила находится в подчинении, но также время, когда он имеет неотступное желание отдохнуть.

Если он полностью поддается своему желанию лечь и забыться, если он убаюкивает себя в усталости, то он проиграет свою последнюю битву и его враг свалит его старое слабое существо. Его желание отступить пересилит всю ясность.

Но если человек разобьет свою усталость и проживет свою судьбу полностью, то тогда он может быть назван человеком знания, хотя бы на один короткий момент, когда он отгонит своего непобедимого врага. Этого одного момента ясности, силы и знания уже достаточно».

О болезни Фрейда Автор: З. Кузнецова

«Фрейд пристрастился к курению еще в детстве, в шести- или семилетнем возрасте, а в зрелые годы выкуривал ежедневно по два десятка сигар, не находя в этом ничего дурного. Более того, в полном соответствии с открытым им механизмом психологической защиты, он даже стремился рационализировать свою пагубную страсть.

Своему племяннику Фрейд говорил: «Мой мальчик, курение — одна из самых больших и самых дешевых радостей жизни. Если ты в будущем решишь не курить, мне будет тебя искренне жаль».

В ответ на мягкую иронию коллег, которые частенько посмеивались над ним, усмотрев в любимых им длинных и толстых сигарах фаллический символ, Фрейд безапелляционно отрезал: «Иногда сигара — это просто сигара».

Он прожил длинную жизнь, которая медленно, но верно начала заканчиваться на 67-м году его жизни, — у него во рту появилась опухоль, вызванная долгим курением. Затем последовала бесконечная череда хирургических операций (всего Фрейд перенес их тридцать девять).
Чтобы облегчить страдания больного, лечащий врач Фрейда — Шур прибег к сильному обезболивающему — морфию, к которому его пациент быстро пристрастился и уже не мог без него обходиться — то ли из-за постоянных мучительных болей, то ли из-за усиливающейся наркотической зависимости. У него ухудшилась артикуляция, боль терзала его неотступно. Однако, по рассказам очевидцев, Фрейд постоянно улыбался.
Верные фрейдисты расценивают это как свидетельство железной воли. Далеко не столь восторженный биограф Ричард Осборн лаконично заключает: «Это была наркомания». К тому же, Фрейд страдал от сердечной недостаточности.

Кроме боли и общей слабости разлагающаяся кость в горле издавала неприятный запах, который отпугивал даже его собаку. В щеке появилась гангренозная полость, и его кровать пришлось защищать от мух противомоскитной сеткой. Такой жуткий конец жизни Фрейд встретил с явным хладнокровием.

Позднее, Фрейд взял с Шура обещание: когда положение станет совсем безнадежным, а страдания нестерпимыми, тот доступными ему средствами положит этому конец.
 Фрейду оставалось жить всего шесть месяцев… Состояние продолжало ухудшаться с каждым днем. Он почти не мог есть, пить и спать.

Утром 21 сентября, когда Шур сидел у его кровати, Фрейд сказал ему: «Дорогой Шур, вы наверняка помните наш первый разговор. Вы тогда обещали не оставлять меня, когда наступит конец. Теперь мне не осталось ничего, кроме пытки, и я не вижу смысла продолжать». Шур не забыл…

«Когда он снова впал в беспамятство, — писал он позднее, — я ввел ему дна кубика морфия. Вскоре он почувствовал облегчение и мирно заснул. Через двенадцать часов я повторил эту дозу. Силы его были настолько исчерпаны, что он впал в кому и больше уже не просыпался. Он умер в три часа утра 23 сентября 1939 года…»

Скрепя сердце, Шур — человек, бывший лечащим врачом Фрейда 11 лет, фактически разделивший со своим пациентом боль и страдания, вынужден был остановить жизнь 83–х летнего гения, выполнив таким образом свое обещание.

Это был Йом Киппур, еврейский День искупления — совпадение, которое он мог бы проанализировать и счесть чем-то большим, чем совпадение, — если бы имел эту возможность…»

История одной привычки по материалам сайта http://prikol.i.ua/view/49654/)

…Именно в тот день я понял все об ужасном вреде курения. Я осознал… Прочувствовал, блин… Ни один призыв Минздрава до этого не достигал глубин моего сознания так, как этот эпизод. Я бы даже предложил ввести сию методику в клиниках, для желающих бросить курить, как неоспоримо полезную…

А началось все с того, что я имел тогда несколько «полезных» привычек, как то: курить, восседая на унитазе, и читать там же. Причем, что читать насрать, уж простите за афоризм. Посему за водопроводной трубой весело торчала пестрая библиотека, от детективчиков и женских романов, до «Справочника технолога» за шестьдесят девятый год, без половины страниц. Как незаконнорожденный прямой потомок Юлия Цезаря, я отвергал полумеры и совмещал «все-в-одном». То бишь жопа на унитазе, книжка в руках, сигарета во рту. Главное не перепутать очередность. И все идет по накатанной колее: глаза бегают по строчкам, мозг лениво фильтрует входящий траффик, легкие ритмично выпускают клубы дыма, жопа старается не отставать от слаженной работы всего организма.

И все бы ничего, если б не врожденная лень владельца туловища. Пепельница в доме у меня была всего одна, подарочная, двухкилограммовая дура из латуни, неразрывно переезжающая со мной по всем съемным углам. Но таскать два кило латуни каждый раз с балкона в сортир было напряжно, посему я не стал изобретать велосипед и стряхивал пепел туда же, куда и все — в унитаз. Бычок, есессно, отправлялся туда же. Изюминка заключалась в препятствии на пути следования окурка, в виде природного девайса мужеского роду. Путем долгого опыта и акробатических курсов, была отработана методика «нефритовый стержень, в ужасе сморщившись, плавно отходит влево, пропуская огнедышащего дракона мимо» без помощи рук, ног и окружающих предметов. И жили все долго и счастливо, пока не наступил «день Хэ»… 
Жена уже давно насвистывала носом сюиту на мотив «Сопок Манчжурии», сын, по детски счастливо и беззаботно, попукивал в кроватке, соседи сверху устали изображать стадо ёжиков в период гона и над землей воцарилась Тьма с большой буквы «Ть»… Только кот, вспомнив свою прошлую жизнь в облике хомяка, тихонько пытался заныкать очередную какашку в линолеум за шкафом. Уже падая на кровать, мозг опомнился: «Ёптыть, а подышать перед баиньки?»

Никотинозависимые органы активно поддержали инициативу и поволокли бренное тельце в направлении раздельного санузла, ибо на балкон идти было уже холодно. Отработанный ритуал: жопа-унитаз, сигарета-зубы, книжка-руки. Что нового я хотел почерпнуть из «Справочника технолога» в два часа ночи так и осталось загадкой.

Жопа, приветственно поморгав унитазу, сообщила о ложной тревоге и все задремали в ожидании, когда же табак дотлеет до заветной полоски. Сие пришло довольно быстро и, не отрываясь от чтива, тело привычно качнулось влево, уводя мужскую гордость с линии огня. Правая рука неумолимо прочертила огненный трассер вниз…

Что именно заставило мой девайс подрасти к тому моменту тайна. То ли перспектива теплой жены под боком, или увлекательная таблица содержания чего-то там в металлах, а может гордая надпись «тираж 100 000 экз.» отправила внеплановую порцию крови к нижним чакрам но эффект был достигнут. Девайс ушел… Но не весь… Главная его часть встретила бычок твердо и гордо, как коммунист белогвардейскую пулю. 
Вы видели, как клеймят лошадей? Теперь я верю им больно. Но все же их клеймят не в головку…

Я увидел звезды!.. Честно! Все… Через три этажа над собой и плотную облачность… Они были яркие, крупные и все, как одна, не мигая смотрели вниз на придурка, который только что, сам себя прижег бычком идеально по центру головки. Смачно… С размаху… 
Когда размер глаз перестал стремиться к бесконечности, а зубы смогли расцепиться, в единственную нераспрямившуюся извилину постучала запоздалая мысль: «Водичкой бы… Холодненькой…» Забег в спущенных труселях до ванной был осуществлен на гиперзвуке. Принимая во внимание позу «нечто в третьей стадии радикулита, пытающееся задушить руками собственные яйца» удивительно, что я не словил башкой двери и углы по дороге. Кран, вентиль, вода!!!

Проблема выявилась сразу же по разгибании писюн не хотел выходить. Просто отказывался. Напрочь. Игра в прятки после сильного мороза ничто, в сравнении с тем, что увидел я… Точнее я почти ничего не увидел, что нанесло дополнительную травму и так расшатанной психике. Но длительные уговоры и осторожные раскопки таки привели к желаемому и холодная вода, наконец-то, омыла смертельные раны. При ближайшем рассмотрении мне поплохело еще больше. На «вершине мира» красовался ровный, сферический ожог, игриво намекающий на истинно аскетический стиль жизнь, недельки на две минимум, и мочеиспускание с лицом и звуками «Герасим скорбит о Муму». 
Стиснув зубы, губы и полужопия, бережно неся перед собой в руках «груз триста», походкой парализованного робота Вертера я выполз из ванной. Глядя на позы, в которых я перебирался через жену и пытался разместиться под одеялом, человек паук трижды удавился бы на собственной паутине от зависти. Рассудив, что утро вечера мудренее, полускрючившись на боку, я попытался забыться тревожным сном инвалида… Точки над «Ё» расставила жена. Уловив сбоку знакомый, теплый объект, она шустро, во сне, развернулась навстречу и прежде, чем я осознал, чем это грозит, отработанным движением ухватилась за искомое…

Звезды, уже знакомо и сочувственно, смотрели на меня, отражаясь сквозь три этажа в стремительно растущих глазах…
ЗЫ. Но курить тогда я так и не бросил…

Фридрих Ницше «Веселая наука»

Представь себе – однажды днем или, быть может, ночью тебя в твоем уединеннейшем уединении нежданно посетил бы злой дух и сказал тебе: «Эту жизнь, которой ты сейчас живешь и жил доныне, тебе придется прожить еще раз, а потом еще и еще, до бесконечности;и в ней не будет ничего нового, но каждое страдание, и каждое удовольствие, и каждая мысль, и каждый вздох, и все мельчайшие мелочи, и всё несказанно великое твоей жизни — всё это будет неизменно возвращаться к тебе, и всё в том же порядке и в той же последовательности- равно как и этот паук, и этот лунный свет, что льется сквозь ветви деревьев, и этот миг, и я сам.Песочные часы бытия, отмеряющие вечность, будут переворачиваться снова и снова, и ты вместе с ними, мелкая песчинка, едва отличимая от других!» Разве ты не рухнул бы под тяжестьюэтих слов, не проклинал бы, скрежеща зубами, злого духа? Или тебе уже довелось пережить то чудовищное мгновение, когда ты, собравшись с силами, мог бы ответить ему: «Ты — бог, и никогда еще не слышал я ничего более божественного!“ И если бы действительно эта мысль овладела тобой, она бы не посчиталась с тобой полностью преобразила бы тебя, а может быть и вовсе уничтожила; и неизменный, неотступный вопрос:“Хочешь ли ты это пережить еще раз, а потом снова и снова?» — стал бы единственным определяющим началом всех твоих поступков! Иначе насколько ты должен быть доволен собой и своей жизнью, чтобы оставить все свои стремления и жаждать только этого вечного потверждения своей судьбы, решеной бесповоротно раз и навсегда?

Притча о трех мастерах

Однажды три мастера кунг-фу поспорили, кто из них более велик. Они пришли в большой город, вышли на середину площади, и попросили народ рассудить их спор. Первым вышел самый молодой мастер. Он был высок и силен, от ежедневных многочасовых тренировок его мышцы были крепкими, как железо.

«Кидайте в меня камни» — закричал он, обращаясь к толпе. Из толпы полетели камни, сначала один, потом несколько сразу, а потом – целый поток камней полетел в мастера. Но он с невероятной быстротой ставил блоки, отбивал камни кулаками, предплечьями, ногами (злые языки потом утверждали, что иногда – даже головой), и так ловко, что ни один камень не смог причинить ему вреда.

О, да! Ты великий мастер! – сказали люди.

Вышел второй мастер. Он был старше первого, и не так высок и мускулист. Зато он был гибким, как лоза, и быстрым, как тигр. «Кидайте в меня камни» — закричал он. Из толпы полетели камни. Но мастер так ловко уклонялся, прыгал, падал, и уворачивался, что ни один камень не смог в него попасть.

Ты тоже великий мастер! – признали люди.

Вышел третий мастер. Он был уже совсем не молод, невысок и худощав. Годы высушили его тело, а старые раны (в молодости он был солдатом) мешали ему быстро двигаться. Но глаза его светились такой внутренней силой, что каждый человек на площади ощущал этот взгляд всем своим существом. «Кидайте в меня камни» — сказал мастер.

……Но никто не посмел бросить в него камень…

< Как не начать заново или как жить без сигарет /

Комментарии
Оставить комментарий





Нажимая кнопку "Отправить" я выражаю свое согласие на обработку моих персональных данных.