Кать'я
🦂
- Сообщения
- 29.777
- Реакции
- 92.931
- Лет курения
- 20
- Метод
- Сила Воли
Не секрет, что Хемингуэй любил выпить. Очень любил выпить...
Самые знаменитые кубинские коктейли до сих пор связывают с его именем, а в гаванских барах по сей день вспоминают, где, что и в каких количествах он употреблял.
Неудивительно, что его попытка помочь борьбе союзников во Второй мировой в итоге тоже свелась к грандиозным попойкам. Но он честно хотел помочь.
Сейчас произведения Эрнеста Хемингуэя могут быть многим незнакомы. Sic transit gloria mundi. Другие времена, другие имена. А вот в середине ХХ столетия он был культовой фигурой. Титаном.
И на Западе, и на Востоке. Человеком, показавшим сложность, боль и мощь своего времени.
Особый культ «старины Хема» сложился у послевоенной советской интеллигенции.
Он был невероятно «наш»: писатель левых взглядов, искренне болевший душой за страдания простого человека, ненавидевший язвы капитализма и страстно боровшийся с нацизмом.
И одновременно восхитительно «не наш»: жил как хотел, без недремлющего ока, партсобраний и проработок на месткоме. Пил ром в дымных барах в самых романтичных местах планеты, а не в пивной у подъезда. Рисковал по собственной инициативе в «горячих точках». Писал то, что находил нужным.
Сухой, строгий, «рубленый» стиль писателя казался идеалом и для «физиков», и для многих «лириков».
Разумеется, реальность была куда сложнее. И даже умер Хемингуэй не без участия американских «компетентных органов» — с которыми временами весьма активно сотрудничал. Впрочем, органам от этого было не легче.
Самая эпичная история работы Хемингуэя с американской разведкой повергла бы в шок советских романтиков 60-х.
Наверное, хорошо, что они о ней не слышали.
Образ «старины Хема» с портрета на стене — того самого, где он с бородой и в свитере, — остался «незапятнанным» этим совершенно сказочным разгильдяйством. Шпионы и подлодки, шпионы и подлодки everywhere! Начало Второй мировой войны застало Хемингуэя в непростой период жизни.
Развод с одной женой, свадьба с другой, разъезды между Кубой, северо-западными штатами и Китаем — и всё это в процессе написания «По ком звонит колокол» о гражданской войне в Испании.
На Кубе писатель проводил зимы на своей гаванской вилле «Финка Вихия» в обществе новой супруги, военной корреспондентки Марты Геллхорн. А ещё друзей, собутыльников и оравы в несколько десятков котов.
В 1942 году мировая война пришла и к этим тропическим берегам.
После вступления Америки в войну «волчьи стаи» немецких субмарин стали всё чаще и наглее появляться у восточного побережья США и в водах Карибского моря. Они безнаказанно топили всё, что видели.
И порой шутки ради и лихости для попросту обстреливали американский берег из пушек. Сил на их обнаружение и перехват у ВМС США и береговой охраны тогда катастрофически не хватало: титаническая машина американской военной промышленности только набирала обороты.
Вдобавок к этому Куба, мягкое подбрюшье Америки, тропический рай для отпускников и оплот финансовых интересов американской мафии, была битком набита испанскими националистами.
Диктатор Батиста совмещал лояльность Вашингтону и тесную дружбу с почтенными донами вроде Лаки Лучано, симпатизирующими испанскому режиму Франко.
Ну а франкисты, по понятным причинам, дружили с нацистами. Было логично предположить, что испанцы «сливают» немецкой разведке всё, что видят и слышат. Эрнест Хемингуэй стреляет в сторону франкистов, окопавшихся на плацдарме у берега реки Эбро. Испания, 1938 Хемингуэй очень любил Кубу. А нацистов и франкистов он, прошедший военкором почти всю испанскую гражданскую войну на стороне Республики, не переваривал категорически и страстно.
По его справедливому мнению, нацистским агентам на Кубе и подлодкам в водах Карибского моря делать было решительно нечего. Поразмыслив, писатель обратился к разведке флота США с предложением помочь..
продолжение по ссылке
(с)
Самые знаменитые кубинские коктейли до сих пор связывают с его именем, а в гаванских барах по сей день вспоминают, где, что и в каких количествах он употреблял.
Неудивительно, что его попытка помочь борьбе союзников во Второй мировой в итоге тоже свелась к грандиозным попойкам. Но он честно хотел помочь.
Сейчас произведения Эрнеста Хемингуэя могут быть многим незнакомы. Sic transit gloria mundi. Другие времена, другие имена. А вот в середине ХХ столетия он был культовой фигурой. Титаном.
И на Западе, и на Востоке. Человеком, показавшим сложность, боль и мощь своего времени.
Особый культ «старины Хема» сложился у послевоенной советской интеллигенции.
Он был невероятно «наш»: писатель левых взглядов, искренне болевший душой за страдания простого человека, ненавидевший язвы капитализма и страстно боровшийся с нацизмом.
И одновременно восхитительно «не наш»: жил как хотел, без недремлющего ока, партсобраний и проработок на месткоме. Пил ром в дымных барах в самых романтичных местах планеты, а не в пивной у подъезда. Рисковал по собственной инициативе в «горячих точках». Писал то, что находил нужным.
Сухой, строгий, «рубленый» стиль писателя казался идеалом и для «физиков», и для многих «лириков».
Разумеется, реальность была куда сложнее. И даже умер Хемингуэй не без участия американских «компетентных органов» — с которыми временами весьма активно сотрудничал. Впрочем, органам от этого было не легче.
Самая эпичная история работы Хемингуэя с американской разведкой повергла бы в шок советских романтиков 60-х.
Наверное, хорошо, что они о ней не слышали.
Образ «старины Хема» с портрета на стене — того самого, где он с бородой и в свитере, — остался «незапятнанным» этим совершенно сказочным разгильдяйством. Шпионы и подлодки, шпионы и подлодки everywhere! Начало Второй мировой войны застало Хемингуэя в непростой период жизни.
Развод с одной женой, свадьба с другой, разъезды между Кубой, северо-западными штатами и Китаем — и всё это в процессе написания «По ком звонит колокол» о гражданской войне в Испании.
На Кубе писатель проводил зимы на своей гаванской вилле «Финка Вихия» в обществе новой супруги, военной корреспондентки Марты Геллхорн. А ещё друзей, собутыльников и оравы в несколько десятков котов.
В 1942 году мировая война пришла и к этим тропическим берегам.
После вступления Америки в войну «волчьи стаи» немецких субмарин стали всё чаще и наглее появляться у восточного побережья США и в водах Карибского моря. Они безнаказанно топили всё, что видели.
И порой шутки ради и лихости для попросту обстреливали американский берег из пушек. Сил на их обнаружение и перехват у ВМС США и береговой охраны тогда катастрофически не хватало: титаническая машина американской военной промышленности только набирала обороты.
Вдобавок к этому Куба, мягкое подбрюшье Америки, тропический рай для отпускников и оплот финансовых интересов американской мафии, была битком набита испанскими националистами.
Диктатор Батиста совмещал лояльность Вашингтону и тесную дружбу с почтенными донами вроде Лаки Лучано, симпатизирующими испанскому режиму Франко.
Ну а франкисты, по понятным причинам, дружили с нацистами. Было логично предположить, что испанцы «сливают» немецкой разведке всё, что видят и слышат. Эрнест Хемингуэй стреляет в сторону франкистов, окопавшихся на плацдарме у берега реки Эбро. Испания, 1938 Хемингуэй очень любил Кубу. А нацистов и франкистов он, прошедший военкором почти всю испанскую гражданскую войну на стороне Республики, не переваривал категорически и страстно.
По его справедливому мнению, нацистским агентам на Кубе и подлодкам в водах Карибского моря делать было решительно нечего. Поразмыслив, писатель обратился к разведке флота США с предложением помочь..
продолжение по ссылке
(с)
Последнее редактирование модератором:
