У камина...

[FANTA]

Вместо тысячи слов...
И даже их не хватит, чтобы описать словами этот блюз.
Его надо только слушать..

 

[FANTA]

​

У выдающегося кардиохирурга академика Владимира Андреевича Алмазова в его кабинете в клинике Первого медицинского института стояла склянка с заспиртованным сердцем.

Владимир Андреевич Алмазов (27.05.1931 — 4.01.2001) — выдающийся кардиолог, доктор медицинских наук. Алмазов заложил основу кардиологической научной школы, ставшей базой для создания в 1980 году Научно-исследовательского института кардиологии Минздрава СССР.

Каждый студент знал историю этого сердца. В самом начале 50-х годов в клинику института поступила девушка с подострым септическим эндокардитом. Это страшное заболевание и сейчас даёт большой процент смертности, а тогда..

Её считали безнадёжной. У девушки держалась температура под сорок, сердце отказывало.
Её без особых результатов осматривали ведущие профессора и, как водится, вереница интернов.
В числе практикантов был один - талантливый и внимательный..

Нет, он не предложил революционного метода лечения эндокардита, он просто влюбился - девушка была очень симпатичной.
Стал каждый день наведываться в палату, носил цветы.
Умирающая девушка тоже его полюбила. И стала потихоньку выздоравливать.

Они поженились, родили детей, на свою серебряную свадьбу пригласили лечивших её врачей.
А когда через много лет она умирала, своё сердце она завещала Первому медицинскому институту.
Чтобы помнили - больное сердце лечится сердцем любящим.


А тем самым студентом и был будущий профессор Алмазов.



Желаю всем любить и быть любимыми! ♥

 

[FANTA]

Кактус 🌵

Однажды в квартире у молодой женщины расцвел кактус.
До этого он 4 года торчал на подоконнике, похожий на хмурого и небритого дворника, и вдруг такой сюрприз.
Странно, что меня считают злобной бездушной стервой, - подумала женщина. Это все неправда, у бездушных и злых кактусы не цветут.
В приятных думах о цветущем кактусе и она случайно на ногу мрачному мужчине в метро.
На его замечание, пребывая в приподнятом настроении, не заорала как обычно с оскорбленным видом: - «Ах, если уж вы такой барин, то ездите на такси!», - а улыбнулась:
— Не сердитесь на меня, пожалуйста, мне не за что держаться, если хотите — наступите мне тоже на ногу и будем квиты.

Мрачный мужчина проглотил то, что собирался озвучить по ее поводу.
Потом вышел на своей станции и покупая газету, вместо того, чтоб нахамить киоскерше, запутавшейся с подсчетом сдачи, обозвав ее тупой коровой, сказал ей:
— Ничего страшного, пересчитайте еще раз, я тоже с утра пораньше не силен в математике.

Продавщица, не ожидавшая такого ответа, расчувствовалась и отдала бесплатно два старых журнала и целую кипу старых газет пенсионеру - постоянному покупателю, который, очень любил читать прессу, но приобретал каждый день только одну газету, подешевле.
Конечно, нераспроданный товар полагалось списывать, но любые правила можно обойти.

Довольный старик пошел домой с охапкой газет и журналов.
Встретив соседку с верхнего этажа, он не устроил ей ежедневный скандал на тему: "ваш ребенок как слон топает по квартире и мешает отдыхать, воспитывать надо лучше", а посмотрел и удивился:
— Как дочка-то ваша выросла. Никак не пойму, на кого похожа больше на вас или на отца, но точно красавицей будет, у меня глаз наметанный.

Соседка отвела ребенка в сад, пришла на работу в регистратуру и не стала кричать на бестолковую бабку, записавшуюся на прием к врачу на вчерашний день, а пришедшую сегодня, а произнесла:
— Да ладно, не расстраивайтесь, я тоже иногда забываю свои дела. Вы посидите минутку, а я уточню у врача, вдруг он сможет вас принять.


Бабка, попав на прием, не стала требовать выписать ей очень действенное, но недорогое лекарство, которое может мгновенно помочь вылечить болезнь, угрожая в случае отказа написать жалобы все инстанции вплоть до Страсбургского суда по правам человека, а вздохнула и сказала:
— «Я же не совсем еще из ума выжила, понимаю, что старость не лечится, но вы меня, доктор, простите, что таскаюсь к вам постоянно, как на работу».

А доктор, направляясь вечером домой, вдруг вспомнил бабку и пожалел ее. Он вдруг подумал, что жизнь в ее привычной суете, летит мимо, и поддавшись внезапному порыву остановился у ближайшего супермаркета, купил первый попавшийся букет цветов, торт с кремовыми розами и поехал совсем в другую сторону.
Подъехал к дому, поднялся на третий этаж и постучал в дверь.

— Я тут подумал, ну зачем мы все делим, словно дети, играющие в песочнице. Я вот тебе торт купил, только я на него нечаянно положил свой портфель и он помялся.
Но это нестрашно, на вкусовые качества ведь не повлияет.
Я еще купил тебе цветы, только они тоже немного помялись этим же портфелем.
Но может быть отойдут?

— Обязательно отойдут, — ответила женщина, — мы их реанимируем. А у меня новость:
- Ты только представь, я сегодня проснулась, смотрю на окошко, а у меня кактус расцвел.
Видишь?

Купите без повода торт! Пусть жизнь станет сладкой!
И сразу зацветут кактусы...

 

[FANTA]

И Пока мы живём, значит будут грехи и
ошибки!
Будут те, кто нас любят, но будут и те, кто
и нет!
Будут слезы, потери, надежды, мечты и
улыбки,
И усталость к закату и утренний свежий
рассвет!

И пока мы живём, будет пульс учащенно сбиваться,
Будут новые встречи и старые раны
болеть,
Так устроена жизнь… На Земле будет все повторяться,
Это было до нас. И так будет, наверное,
впредь…

И пока мы живём, значит все на Земле исправимо!
Где-то выстоим, выдержим, спрятав от всех свою боль,
И пока мы живём — мы частичка огромного мира,
В этом мире у каждого шанс всегда есть на любовь…

 

[FANTA]

Прежде , чем я поделюсь ссылкой на телеспектакль по рассказу Константина Паустовского "Телеграмма", мне хочется послушать гениального П.И.Чайковского и его пьесу
"Октябрь. Осенняя песнь" из серии "Времена года".
👇👇👇


"... До того, как Петр Ильич Чайковский создал цикл музыкальных пьес под названием «Времена года», существовал уже одноименный цикл Антонио Вивальди.
Вивальди сочинил 4 струнных концерта, изображая разные временные сезоны.
Чайковский же написал ровно 12 пьес, рассказывая в них о двенадцати месяцах года.

Идея создания такого цикла не принадлежала композитору.
Издатель журнала «Нувеллист» Николай Матвеевич Бернард предложил Петру Ильичу создать двенадцать коротких фортепианных произведений, рисующих картинки времен года, и пообещал довольно высокий гонорар.
Произошло это событие в ноябре 1875 года.

Журнал «Нувеллист» существовал в России с 1842 года и знакомил любителей искусства с музыкальными новинками, выходившими из-под пера отечественных и зарубежных композиторов.
П.И.Чайковский уже довольно длительное время до этого успешно сотрудничал с журналом, публикуя в нем романсы.

Письмо Бернарда не сохранилось, но зато сохранился ответ Чайковского на его предложение.
Из ответа становится понятно, что композитору понравилась идея создания цикла.
В своем обращении к издателю Чайковский благодарит его за заказ, за щедрую оплату и обещает как можно быстрее создать одну или даже две-три пьесы цикла.

И вот в декабре 1875 года в журнале «Нувеллист» появляется анонс, который обещает, что в наступающем году журнал будет ежемесячно знакомить читателей с новыми произведениями композитора П. И. Чайковского. Названия всех двенадцати пьес Бернард придумал сам и опубликовал их здесь же, в объявлении. Вот они.

• «Январь. У камелька»
• «Февраль. Масленица»
• «Март. Песнь жаворонка»
• «Апрель. Подснежник»
• «Май. Белые ночи»
• «Июнь. Баркарола»
• «Июль. Песня косаря»
• «Август. Жатва»
• «Сентябрь. Охота»
• «Октябрь. Осенняя песнь»
• «Ноябрь. На тройке»
• «Декабрь. Святки»

Издатель был настолько креативен, что придумал не только названия пьесам. Он еще нашел стихи русских поэтов, подходящих по теме, и поместил их перед каждым произведением как эпиграфы.

О том, как проходил процесс создания произведений почти ничего неизвестно. Чайковский находился в конце 1875 года в Москве и 13 декабря почтой отправил Бернарду две первые пьесы. Композитор сомневался в успехе, называл произведения длинными и скверными.
Он даже предлагал в случае неудачи переписать произведения сообразно вкусам издателя. Но музыка понравилась и была опубликована.


Неизвестно, сообщал ли Бернард композитору о эпиграфах, но Чайковский не возражал против появления стихов и даже одобрил такое начинание.
Об этом говорит то, что в прижизненных изданиях альбома «Времена года» эпиграфы наличествуют перед каждой из 12 музыкальных частей.

В течение всего 1876 года каждый месяц, кроме сентября, «Нувеллист» публиковал по одной пьесе цикла с эпиграфом.

В сентябре вследствие политических событий в журнале было помещено произведение другого автора.
Но в этом же номере издатель пообещал своим подписчикам, что в завершение года они получат целый альбом, состоящий из двенадцати пьес П. И. Чайковского, как приятный бонус. И действительно, полный цикл произведений увидел свет в конце 1876 года и сразу завоевал большую популярность у слушателей и исполнителей.


«Времена года» — это не просто музыка, рассказывающая о природе и погоде в разные периоды.
Это не музыкальный календарь, а маленькая лирическая энциклопедия русской дворянской жизни 19 века.
Это музыкальный дневник композитора, повествующий о том, что ему дорого и мило, что навевает приятные воспоминания о детстве и юности.
В пьесах изображены и бескрайние российские просторы, и сельская жизнь, и картинки петербургских белых ночей, и сцены из домашнего быта соотечественников Чайковского.

Альбом начинается пьесой, изображающей русские снежные просторы, а заканчивается меланхолическим описанием семейного вечера у домашнего очага.

В музыке всех двенадцати шедевров слышны интонации человеческих голосов, народных песен, звон колоколов, гром народных гуляний, звуки птичьих трелей.
Перед слушателем открывается полная картина основных событий жизни русского народа в течение целого календарного года.

Слушая гениальную музыку, каждый из нас погружается в ушедший век православной России..."

Марлен Дитрих. Константин Паустовский.​

Москва, 1964 год.​

"Я считаю, что этот рассказ должен прочитать каждый. Он способен, как говорится, душу вывернуть наизнанку...
Это достаточно известно, что актриса Марлен Дитрих на своем концерте встала на колени перед Паустовским и поцеловала ему руку.
Казалось бы, что общего у них? Два разных мира, две системы... Где точка соприкосновения? Какие ценности могут быть у них общими?
На самом деле, актриса так выразила свое восхищение его творчеством.
Особенно ее потряс рассказ "Телеграмма", который она случайно прочитала в каком-то журнале.
Она считала Паустовского великим писателем и была рада, что смогла увидеть его.
Что такого в этом рассказе такого, что задело актрису и задевает всякого другого, прочитавшего это произведение?
Да, великолепный, чистый как родниковая вода, язык писателя. Да, трогательный сюжет с трагическим финалом. Но есть в этом рассказе тайна...
А тайна эта в том, что практически в каждом из нас он рождает чувство ВИНЫ и СТЫДА.
Почему, спросите вы? Да потому, что на совести каждого из нас в той или иной мере есть это преступление - самых близких, любимых, родных, незаменимых мы умудряемся обходить своим вниманием.
У нас же работа, карьера, своя семья, мы устаем, нам некогда - они же знают, что мы их любим и помним, надо бы позвонить, конечно, написать, приехать - а когда, дел невпроворот, потом, потом, еще будет время, не сейчас...
А когда потом? "Потом" может и не быть. Можно не успеть. Опоздать. А уже ничего не вернуть.
Свою любовь и внимание надо успевать дарить живым. Это просто.
Это - ничего не стоит. Позвонить. Приехать, обнять, поцеловать. Сказать простые важные слова - "я люблю тебя!"
А все наши суетные дела и отговорки - это такая ерунда перед лицом вечности, что потом уже ничем не оправдать себя перед самим собой, если случится непоправимое.
Я не знаю, есть ли этот рассказ в школьной программе или нет. По моему глубокому убеждению, его должен прочитать каждый человек."

Марлен Дитрих. Константин Паустовский.​

Москва, 1964 год.​

Она встала перед ним на колени прямо на сцене Центрального дома литераторов и поцеловала ему руку. Всего минута из жизни двух прославленных людей.

Эта история произошла в 1964 году и обросла множеством слухов. Одни говорили, что к ней приложило руку КГБ. Другие - что это счастливая случайность. Тем не менее факт остается фактом: во время гастролей в России звезда мирового масштаба, легенда при жизни Марлен Дитрих стала на колени перед "рядовым" советским писателем Константином Паустовским, поцеловала ему руку, а потом долго не могла подняться с колен, вытирая слезы.


Несмотря на то, что в реальности все было несколько прозаичнее, история все равно выдающаяся и интересная. Вот как это было.

Марлен Дитрих и "Телеграмма"​

Рассказ Паустовского взволновал Марлен Дитрих
Прозу Паустовского в те годы публиковали только в России. Публикаций его произведений за рубежом и тем более переводов не было.
Только однажды Марлен Дитрих, увлеченная литературой, случайно прочитала единственный рассказ автора "Телеграмма", переведенный на английский язык, и заболела им.

В этом рассказе Паустовский прослеживал историю "отцов и детей": взрослая дочь переезжает в большой город из глухой деревни и начинает новую жизнь. А в деревне остается старенькая мать, которая ждет хоть весточки от дочери, и умирает, так и не дождавшись встречи с ней.

В личной истории Марлен Дитрих все случилось практически так же.
Она не успела попрощаться с матерью, которая умерла в 1945 году. И хоть отношения с ней у актрисы всегда были напряженными, это событие оставило глубокий след в ее душе.
Прочтение рассказа "Телеграмма" Паустовского всколыхнуло воспоминания. Актриса попыталась найти хоть что-то еще советского автора, но не смогла. Поэтому когда летела в Москву, она планировала узнать о Константине Паустовском больше .

Константин Паустовский и инфаркт​

С возрастом у Паустовского появились проблемы с сердцем.


В аэропорту ее окружили журналисты, которые начали задавать вопросы. Конечно, спросили о том, что бы она хотела увидеть в Москве.
Но вместо ожидаемого ответа Мавзолей или Кремль, журналисты услышали: "Я бы хотела познакомиться с Паустовским. Это моя давняя мечта".
Кто-то сказал, что писатель серьезно болен и находится в больнице. Примерно так и было: Константину Паустовскому тогда уже было за 70.
С возрастом у него развилась астма, и на ее фоне один за другим последовали несколько инфарктов.
Писатель часто лежал в больницах, но в тот день его вовсе не "выдергивали" из больничной койки.
Он находился дома, восстанавливался после инфаркта.
Приезд Марлен Дитрих в Россию стал потрясающим событием для всех, и для Паустовского тоже.
Несмотря на плохое самочувствие, он сам проявил инициативу и заявил, что намерен пойти на концерт знаменитости.
Его личный врач был категорически против и настаивал на постельном режиме. Но затем согласился с тем условием, что будет лично сопровождать писателя.

​

Встреча на сцене​

Перед выступлением в Центральном доме литераторов к Марлен Дитрих подошла переводчица Нора и сказала о том, что Паустовский в зале.
Эта новость обрадовала актрису, которая после выступления не уходила со сцены. Она смотрела в зал и ждала, а в тот момент кто-то сказал Паустовскому, что именно с ним она хочет встретиться.
Он долго не выходил из зала: по природе своей Паустовский был стеснительным человеком.
Его буквально вытолкнули на сцену дружные овации зрителей. Он медленно поднялся по ступеням, подошел к ней и взял ее за руку.
А она, практически ничего не зная по-русски, и не понимая, как иначе выразить свое восхищение писателем, опустилась перед ним на колени и эту руку поцеловала.

Сценическая неловкость​

Узкое платье сковывало движения актрисы.

Потом началось что-то невообразимое. Зал, сначала замерший от онемения, заревел восторгом и овациями.
Эта сцена продолжалась несколько секунд. Марлен Дитрих сидела преклоненной, в слезах перед смущенным Паустовским.

А потом она улетела в США, и оттуда прислала Паустовскому несколько своих фотографий с автографом.
Он же в ответ отправил ей книгу с подписью, в которой просил разрешения, если он напишет рассказ, похожий на "Телеграмму", посвятить его ей.
Но ничего больше Константин Паустовский написать не успел: через четыре года его не стало.

 

[otchelnik]

Доброе утро!
Как вы думаете, во что превращается снег, когда тает?
— Конечно в воду.
— Неверно! Он превращается в весну.

... У любви нет золотой середины: она либо цветет, либо увядает. Когда любовь подвергается испытаниям, она не увядает. Продолжает цвести, но утрачивает аромат. Его можно вернуть. Со временем. Я верну аромат нашей любви, обещаю. От тебя требуется терпение. Дождись возвращения аромата... Настанет время, когда все будет по нашему. Когда Судьба отойдет в сторонку и скажет: «Вам достаточно испытаний. Живите спокойно...» Знаешь, на кого похожа моя надежда? На весну. Скоро она взойдет на престол времени. Прогонит холода. Весной оживают прикосновения, чувства, поцелуи. Мы тоже оживем. Ждать недолго. Взгляни в окно. Весна приближается...

 

[Карамелькa]

Доброе утро!
Как вы думаете, во что превращается снег, когда тает?
— Конечно в воду.
— Неверно! Он превращается в весну.
Посмотреть вложение 1398685
... У любви нет золотой середины: она либо цветет, либо увядает. Когда любовь подвергается испытаниям, она не увядает. Продолжает цвести, но утрачивает аромат. Его можно вернуть. Со временем. Я верну аромат нашей любви, обещаю. От тебя требуется терпение. Дождись возвращения аромата... Настанет время, когда все будет по нашему. Когда Судьба отойдет в сторонку и скажет: «Вам достаточно испытаний. Живите спокойно...» Знаешь, на кого похожа моя надежда? На весну. Скоро она взойдет на престол времени. Прогонит холода. Весной оживают прикосновения, чувства, поцелуи. Мы тоже оживем. Ждать недолго. Взгляни в окно. Весна приближается...

Какие пркрасные слова. Всем доброе утро. Можно к себе утащить?

 

[otchelnik]

Какие пркрасные слова. Всем доброе утро. Можно к себе утащить?

ДОБРОЕ УТРО. Можно, если хозяйка не против.

 

[Карамелькa]

ДОБРОЕ УТРО. Можно, если хозяйка не против.

Подождем, без хозяйки нельзя

 

[FANTA]

Доброе утро!
Как вы думаете, во что превращается снег, когда тает?
— Конечно в воду.
— Неверно! Он превращается в весну.
Посмотреть вложение 1398685
... У любви нет золотой середины: она либо цветет, либо увядает. Когда любовь подвергается испытаниям, она не увядает. Продолжает цвести, но утрачивает аромат. Его можно вернуть. Со временем. Я верну аромат нашей любви, обещаю. От тебя требуется терпение. Дождись возвращения аромата... Настанет время, когда все будет по нашему. Когда Судьба отойдет в сторонку и скажет: «Вам достаточно испытаний. Живите спокойно...» Знаешь, на кого похожа моя надежда? На весну. Скоро она взойдет на престол времени. Прогонит холода. Весной оживают прикосновения, чувства, поцелуи. Мы тоже оживем. Ждать недолго. Взгляни в окно. Весна приближается...

Слова прекрасны!
Они достойны находиться не только на страничках дневника, но и в наших сердцах.
У любви, действительно, нет середины..
И наша задача - дарить ее всем своим дорогим людям, ведь, как известно, когда ты делишься любовью, она от этого только прибавляется)
А ожившие чувства, прикосновения и поцелуи будут хранить Весну в наших сердцах не только весной, а каждый год)
Спасибо, Вить, за такие красивые слова. Обнимаю тебя и шлю лучики тепла!
И, конечно, же, делюсь и теплом, и любовью и этими замечательными словами со всеми!
❤ Желаю счастья!

 

[otchelnik]

🍃 🌸 🍃 "Был день как день, совсем обычный:
Кипела суета кругом,
Но вот походкою неслышной
Вошёл к Марии Ангел в дом.🍃 🌸 🍃

🍃 🌸 🍃 Воскликнул: “Радуйся, Мария!
Господь Тебя благословил! -
И о рождении Мессии
Посланец Божий возвестил:🍃 🌸 🍃

🍃 🌸 🍃 "Он Сыном Бога наречётся
И будет царствовать вовек.
Тот, кто уверует,- спасётся.
Да будет счастлив человек!”🍃 🌸 🍃

 

[FANTA]

Прочитала сейчас, по рекомендации Книжного клууба и @Тоivo, произведение Кейт Элизабет Расселл - "Моя темная Ванесса", которое она писала в течение 18-ти лет.
Книга о сильной душевной травме. Возможно, неизлечимой.
Роман про насилие над телом, над психикой, можно сказать - над душой 15-летней девочки-подростка, которой всё происходящее кажется любовью, хотя периодически она понимает, что в ее отношениях с преподавателем присутствует что-то ненормальное, вызывающее стыд и отвращение, что никак невозможно назвать любовью.
Ванесса столько лет обманывала себя и оправдывала его.Ей хотелось, чтобы то, что с ней произошло, было романтической историей, историей любви, а не историей педофила и его жертвы.
Причем самое страшное в том, что она, даже спустя годы, не может осознать весь ужас, которому подверглась и продолжает придумывать оправдания насильнику и педофилу.
Читая эту книгу, могу сказать, что человек с опытом видит события в одном свете, а девочка-подросток - совсем в другом.

Книга вызывает много эмоций, но и позволяет понять, почему жертвы не всегда ощущают себя жертвами и почему не хотят заявлять на педофила в полицию.

 

[FANTA]

Возвращаясь к творчеству Блока, и заново перечитывая его стихи, я сейчас с удивлением узнала, что одно из моих любимых стихотворений имеет лирическое продолжение, или как написано в статье - еще один вариант "Незнакомки".
👇👇👇


".... Это стихотворение — вариант «Незнакомки». Автор рисует реальную картину встречи двух героев.
Если в «Незнакомке» Он и Она были противопоставлены миру пошлости, связь с действительностью была дана эскизно, нечётко, то здесь герои — порождение земного мира.
Стихотворение «В ресторане» было написано Блоком в 1910г, 4 года спустя последний написания "Незнакомки".
Считается, что оно посвящено актрисе О. Судейкиной. У поэта были очень сложные взаимоотношения со своей женой. Они уже давно не жили вместе, короткие встречи напоминали мимолетные свидания.
Блок продолжал считать жену своей поэтической музой, но это не мешало ему заводить новые романы.
Поэт уже был достаточно известным человеком, поэтому часто проводил вечера в богатых ресторанах.
В один из таких вечеров он встретил таинственную незнакомку и описал эту встречу в стихотворении.

Хотя Блок и описывает реальный случай из жизни, вечер в ресторане сразу же приобретает мистический оттенок («он был или не был»).
Тем самым поэт подчеркивает, что случившееся вполне могло быть просто сном или плодом разгоряченного воображения.

Лирический герой находится в ресторане. Зал переполнен, но он все равно ощущает свое духовное одиночество.
Автор одинок, потому что не может никому поведать о своих чувствах. Окружающая его толпа не способна понять сложный внутренний мир поэта. Внезапно в нем просыпается надежда в образе незнакомой женщины.
Он делает ей символический подарок – черную розу в бокале вина. Этим он выражает свою глубокую печаль и надеется встретить в женщине понимание.

Лирический герой и незнакомка встречаются глазами. Ее взгляд, как и полагается приличной женщине, надменный, а у него – «смущенный и дерзкий».
Такое противоречивое сочетание указывает на то, что душевное равновесие автора нарушено. Он не ожидал, что женщина произведет на него такое впечатление.
Но и строгое равнодушие незнакомки поколеблено: ее замечание своему кавалеру звучит «намеренно резко». Этого мимолетного обмена взглядами хватило, чтобы главные герои почувствовали свое душевное родство. Вероятно, женщина также испытывает острое одиночество.
Ее кавалер – всего лишь попытка скрыть одиночество от окружающих.

Внезапно грянувшая музыка подтвердила, что роковая встреча произошла. С этого момента лирический герой и незнакомка существуют только друг для друга. В иллюзорном мире никого уже нет кроме них.
Автор замечает это по едва уловимым изменениям в облике женщины («презрении юном», «дрожанье руки»). Незнакомка, стремясь избавиться от наваждения, поспешно направляется к выходу.
На ее порывистое движение отзываются все прежде дремавшие чувства и ощущения лирического героя.

В воображаемом мире их общение не прекращается. Отражение женщины в зеркалах ведет с автором своеобразную игру: один за другим бросает взгляды и кричит: «Лови!». Даже музыка подхватывает эту игру. В ней и в песне цыганки звучит мотив любви..."

Александр Блок

В ресторане​

Никогда не забуду (он был, или не был,
Этот вечер): пожаром зари
Сожжено и раздвинуто бледное небо,
И на жёлтой заре — фонари.

Я сидел у окна в переполненном зале.
Где-то пели смычки о любви.
Я послал тебе чёрную розу в бокале
Золотого, как нёбо, аи.

Ты взглянула. Я встретил смущённо и дерзко
Взор надменный и отдал поклон.
Обратясь к кавалеру, намеренно резко
Ты сказала: «И этот влюблён».

И сейчас же в ответ что-то грянули струны,
Исступлённо запели смычки…
Но была ты со мной всем презрением юным,
Чуть заметным дрожаньем руки…

Ты рванулась движеньем испуганной птицы,
Ты прошла, словно сон мой легка…
И вздохнули духи, задремали ресницы,
Зашептались тревожно шелка.

Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала
И, бросая, кричала: «Лови!..»
А монисто бренчало, цыганка плясала
И визжала заре о любви.

 

[FANTA]

— Что тебе нужно для счастья?
— Букет ромашек.
— И все?
— Все.
— Ты вообще нормальная?
— Нормальная, ненормальная, зато я буду счастлива, у меня будет букет ромашек.

 

[FANTA]

Пpoщальное письмо 27-летней австpалийки, которое заставляет пoсмотpеть по-дpугому на мир...

Её не стало 4 янваpя 2018 года — агрессивная форма рака сожгла девушку буквальнo за год. За день до смерти Холли Батчер поделилась с «теми, кто oстаётся» своими мыслями, pассказав, с чем ей прощаться больнее всего и что на самом деле является самым ценным в жизни.

"Это очень стpанно — понимать и принимать тот факт, что ты смертен, в 26 лет. Всего лишь в 26. Смеpть относится к тем вещам, о которых мы cтараемся не думать. День пpоходит за днём, и нам кажется, что так будет всегда... Но однажды случается то, к чему ты не гoтов. Совеpшенно не гoтов.

Я всегда была увеpена, что когда-нибудь постарею. Что однажды моя кожа станет дpяблой, в волосах появится седина, на талии — лишние сантиметры. И все эти изменения будут связаны с мoей семьёй — заботами о любимом человеке, наших детях. Я пpедставляла, что у меня pодится много малышей. Что я буду петь им колыбельные, недосыпать, уставать… Сейчас пoнимаю: я так сильно этого хотела и хочу, что сама мысль о той семье (семье, которой у меня никогда не будет!) причиняет мне невеpоятную боль.

Это жизнь. Такая хpупкая, драгоценная, непредсказуемая… Каждый день — это бесценный подаpок, а не данность.

Сейчас мне 27. Я не хочу умирать. Я oчень люблю жизнь. Я безмерно счастлива в ней и каждый миг готoва благодарить за это счастье своих близких. Но увы — от меня бoльше ничего не зависит.

Это письмо я пишу не потому, что мне страшно. Пока мы живы, мы не осознаём, что такое смерть и насколько она близка. И мне это нравится. За исключением тех случаев, когда нам по какой-нибудь причине хочется поговорить об этом, мы делаем вид, что смерти не существует. Что она не случится ни с кем из нас. Это такое табу. О нём не разговаривают. Мне тоже сложно это даётся. Слишком тяжело. Слишком… непонятно.

Я хотела бы, чтобы люди перестали так сильно переживать из-за своих проблем. На фoне смерти эти пpоблемы, cтрессовые ситуации кажутся сущими мелочами. Просто поверьте мне. Всех нас — и меня совсем скоро, и вас (возможно, через много-много лет) — ждёт одна участь. Мы все исчезнем.

В последние месяцы у меня было много вpемени, чтобы подумать об этом. Чаще всего эти мысли приходили ко мне ночами, и я могла как следует проанализировать их в тишине. Так вот.

Каждый раз, когда вам хочется понервничать по мелочам, пожаловаться на свою жизнь, просто подумайте о тех, кто столкнулся с настоящей пpоблемой. Той, которую не преодолеть. Той, от которой не убежать. Той, которая пеpечёркивает всё. Вспомните обо мне. И поблагодарите жизнь, что ваши проблемы — это сущий пустяк. Их, в отличие от смерти, можно преодолеть. Помните об этом.

Да, жизненные сложности могут раздражать. Но попытайтесь хотя бы не изливать свой негатив на других людей. Вы живы — и это уже счастье. Вы можете выйти на улицу и вдохнуть свежий воздух. Можете увидеть, каким голубым бывает небо и какими зелёными — деревья. Можете, а я совсем скоро уже не смогу. Вам повезло. Действительно повезло.

Возможно, сегодня вы попали в пробку или не выспались, потому что ваши прекрасные дети будили вас всю ночь. А может, ваш парикмахер ошибся и состриг волосы короче, чем вы просили. Или накладной ноготь сломался. Или грудь слишком маленькая, на попе целлюлит, а живот похож на дряблое желе.

Господи, да перестаньте думать об этом! Я клянусь, вы напрочь забудете об этих вещах, когда наступит ваша очередь! Всё это ерунда, если смотреть на жизнь в целом.

Я вот смотрю на своё тело, как оно тает на глазах, и ничего не могу с этим поделать… Всё, чего бы я хотела, — это не идеальные формы, а ещё один день рождения или Рождество, проведённое с семьёй. Или ещё один день (всего лишь день!) наедине с любимым и нашей собакой.

Иногда слышу, как люди жалуются на слишком сложную работу или слишком тяжёлые упражнения, которые даёт им тренер в спортзале. Ха! Будьте благодарны, что вы вообще можете их делать! Работа или тренировки кажутся такими обыденными, скучными вещами. Пока ваше тело вообще позволяет их выполнять.

Я старалась вести здоровый образ жизни. Наверное, это даже можно было бы назвать моей страстью. Но всё это сейчас стало неважным. Цените здоровье и собственное работоспособное тело, даже если у него неидеальный размер. Ухаживайте за ним, любите его — просто за то, что оно вас не подводит и оно замечательное. Балуйте его движением и здоровой пищей. Но не зацикливайтесь на этом.

Крепкое здоровье — это ведь не только про физическую оболочку. Постарайтесь найти душевное, эмоциональное и духовное счастье.
Тогда вы поймёте, насколько неважно то «идеальное тело», которое навязывают нам массмедиа и соцсети. Удаляйте из своей ленты любой аккаунт, который заставит вас сомневаться в красоте вашего тела. Неважно, чей это аккаунт — кого-то постороннего или друга. Будьте безжалостны в борьбе за собственное счастье.

А ещё будьте благодарны за каждый день, когда у вас ничего не болит. Говорите спасибо даже за те дни, когда не очень хорошо себя чувствуете из-за гриппа, заболевшей спины или, например, подвёрнутой лодыжки. Да, это неприятно, но не угрожает вашей жизни и скоро пройдёт.

Меньше жалуйтесь, люди! И больше поддерживайте друг друга.
Отдавайте, отдавайте, отдавайте. Это святая правда: вы почувствуете себя более счастливым, если помогаете кому-то. Жаль, что я делала это не так часто…

С тех пор как я заболела, я встретила массу невероятно отзывчивых, щедрых и добрых людей. Я услышала от них множество добрых слов. Получила море поддержки от семьи, друзей и даже незнакомцев. Это гораздо больше, чем я смогу отдать взамен. Я никогда этого не забуду и до конца останусь благодарна этим людям.

Знаете, это было бы очень странно: имея деньги, начать тратить их в конце, перед смертью. В это время совершенно не хочется идти в магазин и покупать, например, новое платье (хотя я очень любила шопинг раньше). Платья потеряли смысл. В конце ты абсолютно чётко осознаёшь: глупо тратить деньги на новую одежду или другие вещи.

Вместо платья, косметики, украшения купите что-нибудь приятное для своего друга. Что-нибудь, что доставило бы ему радость. Угостите друзей обедом. Приготовьте для них что-нибудь самостоятельно. Купите им симпатичное комнатное растение, абонемент на массаж, подарите красивую свечу. Неважно, что это будет. Важно лишь, чтобы этот подарок сообщал вашему другу: «Я люблю и ценю тебя».

Научитесь ценить время других людей. Даже если вы склонны опаздывать — что ж, просто заведите привычку готовиться к выходу из дома заранее. Цените то, что другой человек готов подарить вам час или полчаса, просто чтобы поговорить с вами. Не заставляйте его ждать, уставившись в телефон. Этим вы заслужите уважение.

В этом году моя семья решила не делать традиционных подарков на Рождество и даже не украшать ёлку. Вы бы знали, как меня это расстроило! Я чуть не испортила всем праздник! Но всё оказалось очень необычно и мило. Поскольку никому не пришлось бегать по переполненным магазинам, мои близкие потратили время на то, чтобы написать друг другу поздравительные открытки.

Наверное, это было правильно: представьте, если бы семья всё-таки решила сделать мне подарок, я бы воспользоваться им всё равно не смогла и он остался бы у них — странно, не так ли? А открытки… Знаете, они значат для меня гораздо больше спонтанно приобретённых подарков. Мораль этой истории: не нужно тратиться, чтобы праздник обрёл смысл.

Если хотите потратить деньги — тратьте их на впечатления. Или хотя бы не заставляйте себя отказываться от впечатлений, потратив всё на материальную, по сути ненужную вам ерунду.

Потратьте день, чтобы поехать, наконец, на пляж — выбраться в поездку, которую вы давно откладывали. Окунитесь в воду, заройте пальцы в песок. Почувствуйте солёную воду на своём лице.
Ощутите себя частью природы.

Почувствуйте этот момент, насладитесь им, а не пытайтесь поймать в камеру вашего смартфона. Глупо проживать жизнь через экран смартфона, глупо тратить время на поиски идеального кадра! Просто наслаждайтесь этим моментом. Сами! А не пытайтесь поймать его для кого-то другого.
Да, вот риторический вопрос. Время, которое вы ежедневно тратите на макияж и укладку — оно действительно того стоит? Никогда не понимала этого в женщинах.

Просыпайтесь раньше, слушайте пение птиц, наслаждайтесь первыми красками восхода.

Слушайте музыку. Именно слушайте! Музыка — это лекарство. Старая лучше.

Обнимите своего домашнего питомца. Я буду отчаянно скучать по своей собаке.

Поговорите с друзьями. Не по телефону. Как у них дела по-настоящему?
Путешествуйте, если этого хотите. Не путешествуйте, если не хотите.
Работайте, чтобы жить, но не живите, чтобы работать.

Серьёзно: делайте только то, что заставляет ваше сердце биться быстрее, а вас — чувствовать себя счастливым.
Хотите торт? Съешьте — и никакой вины!
Скажите «нет» тому, чего вы не хотите.
Перестаньте думать о том, что подумают о вас и вашей жизни другие. Да, у них могут быть иные представления о том, как надо и правильно. Но вы можете пожелать прожить самую заурядную, зато полную счастья жизнь — и будете совершенно правы!

Говорите близким, что любите их, так часто, как это возможно. И любите их искренне, всем сердцем.

Если что-то заставляет вас чувствовать себя несчастными, будь то работа или личная жизнь… Просто напрягитесь и измените это! Никто из нас не знает, сколько времени ему отведено. Нельзя тратить это драгоценное время на то, чтобы страдать. Да, я знаю, это часто повторяют. Но ведь правда!

В любом случае это всего лишь совет от молодой девушки. Можете следовать ему или нет — я не настаиваю.

И последнее. Если возможно, сделайте доброе дело для человечества (и меня) — станьте донором крови. Этим вы спасёте чью-нибудь жизнь, а заодно и сами почувствуете себя лучше. Каждая сдача крови может спасти три жизни! Это огромный вклад, который доступен каждому.

Донорская кровь (а я уже сбилась со счёта переливаний) дала мне возможность прожить ещё один год. Год, за который я всегда буду благодарна, потому что провела его здесь, на Земле, со своей семьёй, друзьями и собакой. Это был самый замечательный год в моей жизни. Спасибо.
И до встречи..."

 

[Галиназ]

@FANTA​

Леночка, добрый вечер!
Очень сильное прощальное письмо австралийки! Давно не гостила у тебя.
Хорошего настроения, удачи, света и добра тебе и твоим близким.

 

[FANTA]

@FANTA​

Леночка, добрый вечер!
Очень сильное прощальное письмо австралийки! Давно не гостила у тебя.
Хорошего настроения, удачи, света и добра тебе и твоим близким.

Посмотреть вложение 1402515

Приветики, Галин! С возвращением! Давно тебя не было. И очень хорошо, когда все дома)
Есть камин, есть очаг, есть кот, дневник, семья, друзья!
И большего не надо!
С добрым утром!
🌷🌷🌷

Маленькие радости - теплый, светлый дом.
Маленькие радости - дождик за окном,

Маленькие радости - деревце растет.
Маленькие радости - первый сладкий плод.

Маленькие радости - птицы на ветвях.
Маленькие радости - солнце в небесах.

Маленькие радости - детский смех, игра.
Маленькие радости - юности пора.

Маленькие радости - семечко в земле.
Маленькие радости - огонек во мгле.

Маленькие радости - полевой цветок.
Маленькие радости - хлеб. воды глоток.

Маленькие радости - мирный сон, рассвет.
Маленькие радости. их милее нет.

🌷🌷🌷

 

[FANTA]

Понравилось:
👇👇👇


Её судит толпа и считает слегка странноватой,
А она так упрямо живет в ожидании счастья,
У нее между ребер, наверно, прослойка из ваты,
А иначе бы сердце давно разлетелось на части.

Она бродит по лужам в резиновых красных сапожках,
И не прячет веснушки под маску тонального крема,
Она кормит с ладошки бродячую рыжую кошку,
И смеется в лицо самым сложным житейским проблемам.

Ей конечно непросто… Точней, ей действительно тяжко
Жить на свете вот так: ощущая и мысля.
И в глазах у нее, полагаю, стоят промокашки,
А иначе б от слез ее щеки, наверно, раскисли…

Она выбрала в жизни совсем непростую дорогу,
Но при этом так искренне верит и преданно любит!
И в душе у нее, что-то светлое, прямо от Бога,
А иначе б она уж давно разуверилась в людях.

А сейчас немного дождя и упавший с небес падший ангел ...

 

[FANTA]

"Есть другие миры, в которых можно петь.." Иногда встречаются на нашем пути такие люди. Скажут одну фразу и жить становится легче. Так и эта фраза оказалась очень созвучна мой душе.
Спасибо Тане @томаз за такой замечательный рассказ, и я с удовольствием несу его на страничку моего дневника.
👇👇👇


Я был совсем маленьким когда у нас в доме появился телефон- один из первых телефонов в нашем городе. Помните такие большие громоздкие ящики — аппараты?
Я был еще слишком мал ростом чтобы дотянуться до блестящей трубки, висевшей на стене, и всегда зачарованно смотрел как мои родители разговаривали по телефону.
Позже я догадался, что внутри этой удивительной трубки сидит человечек, которого зовут: Оператор, Будьте Добры. И не было на свете такой вещи, которой бы человечек не знал.
Оператор, Будьте Добры знала все — от телефонных номеров соседей до расписания поездов.
Мой первый опыт общения с этим джином в бутылке произошел когда я был один дома и ударил палец молотком. Плакать не имело смысла, потому что дома никого не было, чтобы меня пожалеть. Но боль была сильной. И тогда я приставил стул к телефонной трубке, висящей стене.
-Оператор, Будьте Добры.
-Слушаю.
-Знаете, я ударил палец… молотком…..
И тогда я заплакал, потому что у меня появился слушатель.
-Мама дома? -спросила Оператор, Будьте Добры.
-Нет никого, — пробормотал я.
-Кровь идет?- спросил голос.
-Нет, просто болит очень.
-Есть лед в доме?
-Да.
-Сможешь открыть ящик со льдом?
-Да.
-Приложи кусочек льда к пальцу, -посоветовал голос.

После этого случая я звонил Оператору,Будьте Добры по любому случаю.Я просил помочь сделать уроки и узнавал у нее чем кормить хомячка.

Однажды, наша канарейка умерла. Я сразу позвонил Оператору, Будьте Добры и сообщил ей эту печальную новость. Она пыталась успокоить меня,но я был неутешен и спросил:
— Почему так должно быть, что красивая птичка, которая приносила столько радости нашей семье своим пением- должна была умереть и превратиться в маленький комок, покрытый перьями, лежащий на дне клетки?
-Пол, -сказала она тихо, — Всегда помни: есть другие миры где можно петь.

И я как то сразу успокоился.
На следующий день я позвонил как ни в чем не бывало и спросил как пишется слово fix.
Когда мне исполнилось 9, мы переехали в другой город. Я скучал по Оператору, Будьте Добры и часто вспоминал о ней, но этот голос принадлежал старому громоздкому телефонному аппарату в моем прежнем доме и никак не ассоциировался у меня с новеньким блестящим телефоном на столике в холле.
Подростком, я тоже не забывал о ней: память о защищенности, которую давали мне эти диалоги, помогали мне в моменты недоумения и растерянности.
Уже взрослым я смог оценить сколько терпения и такта она проявляла, беседуя с малышом.
Через несколько лет, после окончания колледжа, я был проездом в своем родном городе.У меня было всего полчаса до пересадки на самолет.
Не думая, я подошел к телефону-автомату и набрал номер:
Удивительно, ее голос, такой знакомый, ответил. И тогда я спросил:
-Не подскажете ли как пишется слово fix?
Сначала — длинная пауза. Затем последовал ответ, спокойный и мягкий, как всегда:
— Думаю, что твой палец уже зажил к этому времени.
Я засмеялся:
— О, это действительно вы! Интересно, догадывались ли вы как много значили для меня наши разговоры!
-А мне интересно,- она сказала,- или ты знал как много твои звонки значили для меня. У меня никогда не было детей и твои звонки были для меня такой радостью.
И тогда я рассказал ей как часто вспоминал о ней все эти годы и спросил можно ли нам будет повидаться, когда я приеду в город опять.
-Конечно, -ответила она,- Просто позвони и позови Салли.
Через три месяца я опять был проездом в этом городе.
Мне ответил другой, незнакомый голос:
-Оператор.
Я попросил позвать Салли.
-Вы ее друг? -спросил голос.
-Да, очень старый друг, — ответил я.
-Мне очень жаль, но Салли умерла несколько недель назад.
Прежде чем я успел повесить трубку, она сказала:-
-Подождите минутку. Вас зовут Пол?
-Да
-Если так, то Салли оставила записку для вас, на тот случай если вы позвоните… Разрешите мне прочитать ее вам? Так… в записке сказано:
"Напомни ему, что есть другие миры, в которых можно петь. Он поймет."
Я поблагодарил ее и повесил трубку.

 

[FANTA]

А вот ещё один интересный рассказ про телефон.
Автор - Кир Булычев.
Можно попросить Нину"
👇👇👇

Можно попросить Нину? — сказал я. — Это я, Нина. — Да? Почему у тебя такой странный голос? — Странный голос? — Не твой. Тонкий. Ты огорчена чем-нибудь? — Не знаю. — Может быть, мне не стоило звонить? — А кто говорит? — С каких пор ты перестала меня узнавать? — Кого узнавать? Голос был моложе Нины лет на двадцать. А на самом деле Нинин голос лишь лет на пять моложе хозяйки. Если человека не знаешь, по голосу его возраст угадать трудно. Голоса часто старятся раньше владельцев. Или долго остаются молодыми. — Ну ладно, — сказал я. — Послушай, я звоню тебе почти по делу. — Наверное, вы все-таки ошиблись номером, — настаивала Нина. — Я вас не знаю. — Это я, Вадим, Вадик, Вадим Николаевич! Что с тобой? — Ну вот! — Нина вздохнула, будто ей жаль было прекращать разговор. — Я не знаю никакого Вадика и Вадима Николаевича. — Простите, — извинился я и повесил трубку. Я не сразу набрал номер снова. Конечно, я просто не туда попал. Мои пальцы не хотели звонить Нине. И набрали не тот номер. А почему они не хотели? Я отыскал на столе пачку кубинских сигарет. Крепких, как сигары. Их, наверное, делают из обрезков сигар. Какое у меня может быть дело к Нине? Или почти дело? Никакого. Просто хотелось узнать, дома ли она. А если ее нет дома, это ничего не меняет. Она может быть, например, у мамы. Или в театре, потому что она тысячу лет не была в театре. Я позвонил Нине. — Нина? — спросил я. — Нет, Вадим Николаевич, — ответила Нина. — Вы опять ошиблись. Вы какой номер набираете? — 149-40-89. — А у меня Арбат — один — тридцать два — пять три. — Конечно, — сказал я. — Арбат — это четыре? — Арбат — это Г. — Ничего общего, — пробормотал я. — Извините, Нина. — Пожалуйста, — сказала Нина. — Я все равно не занята. — Постараюсь к вам больше не попадать, — пообещал я. — Где-то заклинило. Вот и попадаю к вам. Очень плохо телефон работает. — Да, — согласилась Нина. Я повесил трубку. Надо подождать. Или набрать сотню. Время. Что-то замкнется в перепутавшихся линиях на станции. И я дозвонюсь. «Двадцать два часа ровно», — ответила женщина по телефону 100. Я вдруг подумал, что если ее голос записали давно, десять лет назад, то она набирает номер 100, когда ей скучно, когда она одна дома, и слушает свой голос, свой молодой голос. А может быть, она умерла. И тогда ее сын или человек, который ее любил, набирает сотню и слушает ее голос. Я позвонил Нине. — Я вас слушаю, — отозвалась Нина молодым голосом. — Это опять вы, Вадим Николаевич? — Да, — сказал я. — Видно, наши телефоны соединились намертво. Вы только не сердитесь, не думайте, что я шучу. Я очень тщательно набирал номер, который мне нужен. — Конечно, конечно, — быстро согласилась Нина. — Я ни на минутку не подумала. А вы очень спешите, Вадим Николаевич? — Нет, — ответил я. — У вас важное дело к Нине? — Нет, я просто хотел узнать, дома ли она. — Соскучились? — Как вам сказать… — Я понимаю, ревнуете, — предположила Нина. — Вы смешной человек, — произнес я. — Сколько вам лет, Нина? — Тринадцать. А вам? — Больше сорока. Между нами толстенная стена из кирпичей. — И каждый кирпич — это месяц, правда? — Даже один день может быть кирпичом. — Да, — вздохнула Нина, — тогда это очень толстая стена. А о чем вы думаете сейчас? — Трудно ответить. В данную минуту ни о чем. Я же разговариваю с вами. — А если бы вам было тринадцать лет или даже пятнадцать, мы могли бы познакомиться, — сказала Нина. — Это было бы очень смешно. Я бы сказала: приезжайте завтра вечером к памятнику Пушкину. Я вас буду ждать в семь часов ровно. И мы бы друг друга не узнали. Вы где встречаетесь с Ниной? — Как когда. — И у Пушкина? — Не совсем. Мы как-то встречались у «России». — Где? — У кинотеатра «Россия». — Не знаю. — Ну, на Пушкинской. — Все равно почему-то не знаю. Вы, наверное, шутите. Я хорошо знаю Пушкинскую площадь. — Не важно, — сказал я. — Почему? — Это давно было. — Когда? Девочке не хотелось вешать трубку. Почему-то она упорно продолжала разговор. — Вы одна дома? — спросил я. — Да. Мама в вечернюю смену. Она медсестра в госпитале. Она на ночь останется. Она могла бы прийти и сегодня, но забыла дома пропуск. — Ага, — согласился я. — Ладно, ложись спать, девочка. Завтра в школу. — Вы со мной заговорили как с ребенком. — Нет, что ты, я говорю с тобой как со взрослой. — Спасибо. Только сами, если хотите, ложитесь спать с семи часов. До свидания. И больше не звоните своей Нине. А то опять ко мне попадете. И разбудите меня, маленькую девочку. Я повесил трубку. Потом включил телевизор и узнал о том, что луноход прошел за смену 337 метров. Луноход занимался делом, а я бездельничал. В последний раз я решил позвонить Нине уже часов в одиннадцать, целый час занимал себя пустяками и решил, что, если опять попаду на девочку, повешу трубку сразу. — Я так и знала, что вы еще раз позвоните, — сказала Нина, подойдя к телефону. — Только не вешайте трубку. Мне, честное слово, очень скучно. И читать нечего. И спать еще рано. — Ладно, — согласился я. — Давайте разговаривать. А почему вы так поздно не спите? — Сейчас только восемь, — сказала Нина. — У вас часы отстают, — отозвался я. — Уже двенадцатый час. Нина засмеялась. Смех у нее был хороший, мягкий. — Вам так хочется от меня отделаться, что просто ужас, — объяснила она. — Сейчас октябрь, и поэтому стемнело. И вам кажется, что уже ночь. — Теперь ваша очередь шутить? — спросил я. — Нет, я не шучу. У вас не только часы врут, но и календарь врет. — Почему врет? — А вы сейчас мне скажете, что у вас вовсе не октябрь, а февраль. — Нет, декабрь, — ответил я. И почему-то, будто сам себе не поверил, посмотрел на газету, лежавшую рядом, на диване. «Двадцать третье декабря» — было написано под заголовком. Мы помолчали немного, я надеялся, что она сейчас скажет «до свидания». Но она вдруг спросила: — А вы ужинали? — Не помню, — сказал я искренне. — Значит, не голодный. — Нет, не голодный. — А я голодная. — А что, дома есть нечего? — Нечего! — подтвердила Нина. — Хоть шаром покати. Смешно, да? — Даже не знаю, как вам помочь, — сказал я. — И денег нет? — Есть, но совсем немножко. И все уже закрыто. А потом, что купишь? — Да, — согласился я, — все закрыто. Хотите, я пошурую в холодильнике, посмотрю, что там есть? — У вас есть холодильник? — Старый, — ответил я. — «Север». Знаете такой? — Нет, — призналась Нина. — А если найдете, что потом? — Потом? Я схвачу такси и подвезу вам. А вы спуститесь к подъезду и возьмете. — А вы далеко живете? Я — на Сивцевом Вражке. Дом 15/25. — А я на Мосфильмовской. У Ленинских гор. За университетом. — Опять не знаю. Только это не важно. Вы хорошо придумали, и спасибо вам за это. А что у вас есть в холодильнике? Я просто так спрашиваю, не думайте. — Если бы я помнил, — пробормотал я. — Сейчас перенесу телефон на кухню, и мы с вами посмотрим. Я прошел на кухню, и провод тянулся за мной, как змея. — Итак, — сказал я, — открываем холодильник. — А вы можете телефон носить с собой? Никогда не слышала о таком. — Конечно, могу. А ваш телефон где стоит? — В коридоре. Он висит на стенке. И что у вас в холодильнике? — Значит, так… что тут, в пакете? Это яйца, неинтересно. — Яйца? — Ага. Куриные. Вот, хотите, принесу курицу? Нет, она французская, мороженая. Пока вы ее сварите, совсем проголодаетесь. И мама придет с работы. Лучше мы возьмем колбасы. Или нет, нашел марокканские сардины, шестьдесят копеек банка. И к ним есть полбанки майонеза. Вы слышите? — Да, — ответила Нина совсем тихо. — Зачем вы так шутите? Я сначала хотела засмеяться, а потом мне стало грустно. — Это еще почему? В самом деле так проголодались? — Нет, вы же знаете. — Что я знаю? — Знаете, — настаивала Нина. Потом помолчала и добавила: — Ну и пусть! Скажите, а у вас есть красная икра? — Нет, — признался я. — Зато есть филе палтуса. — Не надо, хватит, — сказала Нина твердо. — Давайте отвлечемся. Я же все поняла. — Что поняла? — Что вы тоже голодный. А что у вас из окна видно? — Из окна? Дома, копировальная фабрика. Как раз сейчас, полдвенадцатого, смена кончается. И много девушек выходит из проходной. И еще виден «Мосфильм». И пожарная команда. И железная дорога. Вот по ней сейчас идет электричка. — И вы все видите? — Электричка, правда, далеко идет. Видна только цепочка огоньков, окон! — Вот вы и врете! — Нельзя так со старшими разговаривать, — отозвался я. — Я не могу врать. Я могу ошибаться. Так в чем же я ошибся? — Вы ошиблись в том, что видите электричку. Ее нельзя увидеть. — Что же она, невидимая, что ли? — Нет, она видимая, только окна светиться не могут. Да вы вообще из окна не выглядывали. — Почему? Я стою перед самым окном. — А у вас в кухне свет горит? — Конечно, а как же я в темноте в холодильник бы лазил. У меня в нем перегорела лампочка. — Вот, видите, я вас уже в третий раз поймала. — Нина, милая, объясни мне, на чем ты меня поймала. — Если вы смотрите в окно, то откинули затемнение. А если откинули затемнение, то потушили свет. Правильно? — Неправильно. Зачем же мне затемнение? Война, что ли? — Ой-ой-ой! Как же можно так завираться? А что же, мир, что ли? — Ну, я понимаю, Вьетнам, Ближний Восток… Я не об этом. — И я не об этом… Постойте, а вы инвалид? — К счастью, все у меня на месте. — У вас бронь? — Какая бронь? — А почему вы тогда не на фронте? Вот тут я в первый раз заподозрил неладное. Девочка меня вроде бы разыгрывала. Но делала это так обыкновенно и серьезно, что чуть было меня не испугала. — На каком я должен быть фронте, Нина? — На самом обыкновенном. Где все. Где папа. На фронте с немцами. Я серьезно говорю, я не шучу. А то вы так странно разговариваете. Может быть, вы не врете о курице и яйцах? — Не вру, — признался я. — И никакого фронта нет. Может быть, и в самом деле мне подъехать к вам? — Так я в самом деле не шучу! — почти крикнула Нина. — И вы перестаньте. Мне было сначала интересно и весело. А теперь стало как-то не так. Вы меня простите. Как будто вы не притворяетесь, а говорите правду. — Честное слово, девочка, я говорю правду, — сказал я. — Мне даже страшно стало. У нас печка почти не греет. Дров мало. И темно. Только коптилка. Сегодня электричества нет. И мне одной сидеть ой как не хочется. Я все теплые вещи на себя накутала. И тут же она резко и как-то сердито повторила вопрос: — Вы почему не на фронте? — На каком я могу быть фронте? Какой может быть фронт в семьдесят втором году?! — Вы меня разыгрываете? Голос опять сменил тон, был он недоверчив, был он маленьким, три вершка от пола. И невероятная, забытая картинка возникла перед глазами — то, что было со мной, но много лет, тридцать или больше лет назад. Когда мне тоже было двенадцать лет. И в комнате стояла «буржуйка». И я сижу на диване, подобрав ноги. И горит свечка, или это была керосиновая лампа? И курица кажется нереальной, сказочной птицей, которую едят только в романах, хотя я тогда не думал о курице… — Вы почему замолчали? — спросила Нина. — Вы лучше говорите. — Нина, — сказал я, — какой сейчас год? — Сорок второй, — ответила Нина. И я уже складывал в голове ломтики несообразностей в ее словах. Она не знает кинотеатра «Россия». И номер телефона у нее только из шести цифр. И затемнение… — Ты не ошибаешься? — спросил я. — Нет, — стояла на своем Нина. Она верила в то, что говорила. Может, голос обманул меня? Может, ей не тринадцать лет? Может, она сорокалетняя женщина, заболела еще тогда, девочкой, и ей кажется, что она осталась там, где война? — Послушайте, — сказал я спокойно, — не вешайте трубку. Сегодня двадцать третье декабря 1972 года. Война кончилась двадцать семь лет назад. Вы это знаете? — Нет, — сказала Нина. — Теперь знайте. Сейчас двенадцатый час… Ну как вам объяснить? — Ладно, — сказала Нина покорно. — Я тоже знаю, что вы не привезете мне курицу. Мне надо было догадаться, что французских кур не бывает. — Почему? — Во Франции немцы. — Во Франции давным-давно нет никаких немцев. Только если туристы. Но немецкие туристы бывают и у нас. — Как так? Кто их пускает? — А почему не пускать? — Вы не вздумайте сказать, что фрицы нас победят! Вы, наверное, просто вредитель или шпион? — Нет, я работаю в СЭВе, в Совете Экономической Взаимопомощи. Занимаюсь венграми. — Вот и опять врете! В Венгрии фашисты. — Венгры давным-давно прогнали своих фашистов. Венгрия — социалистическая республика. — Ой, а я уж боялась, что вы и в самом деле вредитель. А вы все-таки все выдумываете. Нет, не возражайте. Вы лучше расскажите мне, как будет потом. Придумайте что хотите, только чтобы было хорошо. Пожалуйста. И извините меня, что я так с вами грубо разговаривала. Я просто не поняла. И я не стал больше спорить. Как объяснить это? Я опять представил себе, как сижу в этом самом сорок втором году, как мне хочется узнать, когда наши возьмут Берлин и повесят Гитлера. И еще узнать, где я потерял хлебную карточку за октябрь. И сказал: — Мы победим фашистов 9 мая 1945 года. — Не может быть! Очень долго ждать. — Слушай, Нина, и не перебивай. Я знаю лучше. И Берлин мы возьмем второго мая. Даже будет такая медаль — «За взятие Берлина». А Гитлер покончит с собой. Он примет яд. И даст его Еве Браун. А потом эсэсовцы вынесут его тело во двор имперской канцелярии, и обольют бензином, и сожгут. Я рассказывал это не Нине. Я рассказывал это себе. И я послушно повторял факты, если Нина не верила или не понимала сразу, возвращался, когда она просила пояснить что-нибудь, и чуть было не потерял вновь ее доверия, когда сказал, что Сталин умрет. Но я потом вернул ее веру, поведав о Юрии Гагарине и о новом Арбате. И даже насмешил Нину, рассказав о том, что женщины будут носить брюки-клеш и совсем короткие юбки. И даже вспомнил, когда наши перейдут границу с Пруссией. Я потерял чувство реальности. Девочка Нина и мальчишка Вадик сидели передо мной на диване и слушали. Только они были голодные как черти. И дела у Вадика обстояли даже хуже, чем у Нины: хлебную карточку он потерял, и до конца месяца им с матерью придется жить на одну карточку — рабочую карточку, потому что Вадик посеял свою где-то во дворе, и только через пятнадцать лет он вдруг вспомнит, как это было, и будет снова расстраиваться, потому что карточку можно было найти даже через неделю; она, конечно, свалилась в подвал, когда он бросил на решетку пальто, собираясь погонять в футбол. И я сказал, уже потом, когда Нина устала слушать то, что полагала хорошей сказкой: — Ты знаешь Петровку? — Знаю, — сказала Нина. — А ее не переименуют? — Нет. Так вот… Я рассказал, как войти во двор под арку и где в глубине двора есть подвал, закрытый решеткой. И если это октябрь сорок второго года, середина месяца, то в подвале, вернее всего, лежит хлебная карточка. Мы там, во дворе играли в футбол, и я эту карточку потерял. — Какой ужас! — сказала Нина. — Я бы этого не пережила. Надо сейчас же ее отыскать. Сделайте это. Она тоже вошла во вкус игры, и где-то реальность ушла, и уже ни она, ни я не понимали, в каком году мы находимся, — мы были вне времени, ближе к ее сорок второму году. — Я не могу найти карточку, — объяснил я. — Прошло много лет. Но если сможешь, зайди туда, подвал должен быть открыт. В крайнем случае скажешь, что карточку обронила ты. И в этот момент нас разъединили. Нины не было. Что-то затрещало в трубке, женский голос произнес: — Это 143-18-15? Вас вызывает Орджоникидзе. — Вы ошиблись номером, — ответил я. — Извините, — сказал женский голос равнодушно. И были короткие гудки. Я сразу же набрал снова Нинин номер. Мне нужно было извиниться. Нужно было посмеяться вместе с девочкой. Ведь получилась, в общем, чепуха… — Да, — сказал голос Нины. Другой Нины. — Это вы? — спросил я. — А, это ты, Вадим? Что, тебе не спится? — Извини, — сказал я. — Мне другая Нина нужна. — Что? Я повесил трубку и снова набрал номер. — Ты с ума сошел? — спросила Нина. — Ты пил? — Извини, — сказал я и снова бросил трубку. Теперь звонить было бесполезно. Звонок из Орджоникидзе все вернул на свои места. А какой у нее настоящий телефон? Арбат — три, нет, Арбат — один — тридцать два — тринадцать… Нет, сорок… Взрослая Нина позвонила мне сама. — Я весь вечер сидела дома, — сказала она. — Думала, ты позвонишь, объяснишь, почему ты вчера так вел себя. Но ты, видно, совсем сошел с ума. — Наверное, — согласился я. Мне не хотелось рассказывать ей о длинных разговорах с другой Ниной. — Какая еще другая Нина? — спросила она. — Это образ? Ты хочешь видеть меня иной? — Спокойной ночи, Ниночка, — сказал я. — Завтра все объясню. …Самое интересное, что у этой странной истории был не менее странный конец. На следующий день утром я поехал к маме. И сказал, что разберу антресоли. Я три года обещал это сделать, а тут приехал сам. Я знаю, что мама ничего не выкидывает. Из того, что, как ей кажется, может пригодиться. Я копался часа полтора в старых журналах, учебниках, разрозненных томах приложений к «Ниве». Книги были не пыльными, но пахли старой, теплой пылью. Наконец я отыскал телефонную книгу за 1950 год. Книга распухла от вложенных в нее записок и заложенных бумажками страниц, углы которых были обтрепаны и замусолены. Книга была настолько знакома, что казалось странным, как я мог ее забыть, — если б не разговор с Ниной, так бы никогда и не вспомнил о ее существовании. И стало чуть стыдно, как перед честно отслужившим костюмом, который отдают старьевщику на верную смерть. Четыре первые цифры известны. Г-1-32… И еще я знал, что телефон, если никто из нас не притворялся, если надо мной не подшутили, стоял в переулке Сивцев Вражек, в доме 15/25. Никаких шансов найти телефон не было. Я уселся с книгой в коридоре, вытащив из ванной табуретку. Мама ничего не поняла, улыбнулась только, проходя мимо, и сказала: — Ты всегда так. Начинаешь разбирать книги, зачитываешься через десять минут, и уборке конец. Она не заметила, что я читаю телефонную книгу. Я нашел этот телефон. Двадцать лет назад он стоял в той же квартире, что и в сорок втором году. И записан был на Фролову К.Г. Согласен, я занимался чепухой. Искал то, чего и быть не могло. Но вполне допускаю, что процентов десять вполне нормальных людей, окажись они на моем месте, сделали бы то же самое. И я поехал на Сивцев Вражек. Новые жильцы в квартире не знали, куда уехали Фроловы. Да и жили ли они здесь? Но мне повезло в домоуправлении. Старенькая бухгалтерша помнила Фроловых, с ее помощью я узнал все, что требовалось, через адресный стол. Уже стемнело. По новому району среди одинаковых панельных башен гуляла поземка. В стандартном двухэтажном магазине продавали французских кур в покрытых инеем прозрачных пакетах. У меня появился соблазн купить курицу и принести ее, как обещал, хоть и с тридцатилетним опозданием. Но я хорошо сделал, что не купил ее. В квартире никого не было. И по тому, как гулко разносился звонок, мне показалось, что здесь люди не живут. Уехали. Я хотел было уйти, но потом, раз уж забрался так далеко, позвонил в дверь рядом. — Скажите, Фролова Нина Сергеевна — ваша соседка? Парень в майке, с дымящимся паяльником в руке, ответил равнодушно: — Они уехали. — Куда? — Месяц как уехали на Север. До весны не вернутся. И Нина Сергеевна, и муж ее. Я извинился, начал спускаться по лестнице. И думал, что в Москве, вполне вероятно, живет не одна Нина Сергеевна Фролова 1930 года рождения. И тут дверь сзади снова растворилась. — Погодите, — сказал тот же парень. — Мать что-то сказать хочет. Мать его тут же появилась в дверях, запахивая халат. — А вы кем ей будете? — Так просто. — ответил я. — Знакомый. — Не Вадим Николаевич? — Вадим Николаевич. — Ну вот, — обрадовалась женщина, — чуть было вас не упустила. Она бы мне никогда этого не простила. Нина так и сказала: не прощу. И записку на дверь приколола. Только записку, наверное, ребята сорвали. Месяц уже прошел. Она сказала, что вы в декабре придете. И даже сказала, что постарается вернуться, но далеко-то как… Женщина стояла в дверях, глядела на меня, словно ждала, что я сейчас открою какую-то тайну, расскажу ей о неудачной любви. Наверное, она и Нину пытала: кто он тебе? И Нина тоже сказала ей: «Просто знакомый». Женщина выдержала паузу, достала письмо из кармана халата. «Дорогой Вадим Николаевич! Я, конечно, знаю, что вы не придете. Да и как можно верить детским мечтам, которые и себе самой уже кажутся только мечтами. Но ведь хлебная карточка была в том самом подвале, о котором вы успели мне сказать…»