Чем шире ты раскрываешь объятия, тем легче тебя распять
Фридрих Вильгельм Ницше
Доверчивость как качество личности – склонность принимать какую-либо информацию без критического размышления или анализа, постоянная готовность верить слову, обещанию другого человека или группы.Однажды поросёнок решил перейти на другой берег реки, так как увидел там огромную компостную кучу, которая уже давно была предметом его мечтаний. Подойдя к реке, он засомневался, сможет ли он перейти её вброд. — Интересно, глубока ли река? — произнёс он вслух. — Нет, не глубока, — ответил крот, который услышал его вопрос и понял, что хочет сделать поросёнок. — Ты уверен? — уточнил поросёнок. — Конечно! Ободрённый поросёнок побежал в воду и чуть не утонул, потому что дно у берега резко уходило вниз. Еле выбравшись из воды, он в гневе набросился на крота. — Странно, — сказал крот, — уткам всегда вода была только по грудь.
Доверчивый человек, как снегоуборочный комбайн, гребет без разбору всю информацию, которая сваливается на его голову и верит всем сплетням, лжи, клевете и слухам: «А вы слышали, Мамыгина снимают? За разврат его, за пьянство, за дебош. А, кстати, вашего соседа забирают – негодяя, потому что он на Берию похож». Он настоящая находка для розыгрышей в День дурака. Уподобляясь туристу, следующему без разбора всем указателям, встречающимся на его пути, он готов поверить Остапу Бендеру помноженному на Барона Мюнхаузена.
Нельзя приводить в дом каждого, кто помогает тебе перейти улицу. Доверчивость связана с лживостью и фанатизмом, она проявляет слепоту восприятия, что означает: «Я не намерена смотреть правде в глаза, не хочу видеть реальный мир, хочу просто слепо принимать». Ее предупреждают: «Сколько людям не доверяй, в конечном итоге всё равно окажется, что не доверять надо было ещё больше», но она пропускает эти замечания мимо ушей и говорит примерно тоже, что и пушкинский герой: «Но притворитесь! Этот взгляд всё может выразить так чудно! Ах, обмануть меня не трудно!.. Я сам обманываться рад!»
Не желая критично воспринимать действительность, быть мобильным в своих суждениях и оценках, доверчивый человек становится на эгоистичную позицию, он не способен воспринимать истину: «Да я это уже знаю и доверяю этому». Например, он услышал от старушки, как лечится радикулит. На этом для него дальнейшие познания и мнения специалистов исчерпываются. Разум выключен ложным Эго, коррективы сознания исключены. Смиренный человек способен к активному слушанию, восприятию нового знания, он никогда не бывает доверчив. Но беда в том, что доверчивость – это не активное, внимательное слушание, она не смиренна и поэтому не сомневается в своих лживых знаниях. Воспринимая всё как истину, она не развивается дальше, удовлетворяясь первой лживой информацией. Мудрость и разумность дружат с недоверчивостью. Будучи «смиренными послушниками», то есть умеющими слушать и слышать, они готовы всех выслушать, но выбрать, где истина, а где ложь. Они понимают — верить всему без разбору – это невежество и глупость. Доверчивость воспроизводит фанатизм. Если ей сказать, что за 20 минут сексуальной близости человек теряет 200 ккал, она делает вывод: «Глупы, кто изнуряет себя диетами и бегом, куда легче сбросить вес, занимаясь сто раз в месяц сексом».
Во все времена доверчивость была инструментом адаптации к окружающему миру. К примеру, древние египтяне доверчиво относились к жрецам как носителям накопленных предыдущими поколениями знаний. Себе дороже не верить жрецу, ведь он знает, что делать при укусе змеи, как лечить болезни или когда ждать природных напастей.
Доверчивый человек, как правило, неосознанно перекладывает ответственность за негативные события в своей жизни на того, к кому проявляет доверчивость, в данном примере на жреца. Он мысленно произносит: «Я доверяюсь этому жрецу – значит, он должен избавить меня от несчастий и трудностей жизни». Самообман доверчивости делает ее безответственной и зависимой от других людей. Создав идеализированные гипертрофированные образы каких-то личностей, поверив в незыблемость их авторитета, доверчивость подменяет доверие на лживую доверчивость: «Я же вам доверяла», — кричит она, хотя ни о каком доверии не могло быть и речи.
Чтобы доверять другим, надо доверять себе. Доверие к самому себе начинается с ответственности за всё происходящее в твоей жизни: «Я доверяю себе, не придавая избыточной значимости чужим оценкам. Я доверяю людям и миру, не заботясь о том, доверяют ли они мне». При такой позиции акцент делается сугубо на личную ответственность, другие люди и мир в целом находятся на заднем плане. У доверчивости акцент смещается в сторону назойливых требований и необоснованных претензий к другому человеку: «Я доверился тебе – поэтому ты не имеешь права меня обмануть». Иными словами, доверчивость «наезжает» на свободу другого человека, требуя взаимности. В доверчивости, как правильно подметил А. С. Пушкин, прячется желание быть обманутой. Только тогда она ощутит себя жертвой или сможет возложить на другого человека вину за обман.
Доверчивость не всегда заслуживает негативных оценок. Не будь доверчивости, люди бы давно озлобились на мир и друг друга. Будучи детским качеством личности, оно выглядит во взрослом мире наивным и глупым. Однако в семейных отношениях в безоглядной доверчивости жены лежит дорога к ее верности. Женская верность генерируется доверчивостью. Психический механизм женской верности включается с момента, когда она поверила в мужа, то есть доверчивость жены основана на вере в мужа. Доверчивость женщины относительно мужа — это желание получить защиту, полностью отдать себя в его руки, возложить на него ответственность за свое будущее и будущее своих детей.
Женщины, подобно детям, щедро наделены природной доверчивостью, они доверяют своему уму, отсюда и вытекает склонность к доверчивости. Женщина любит ушами и способна поверить несусветным глупостям, лишь бы они были ей приятны и щекотали ее возбужденное Эго. Когда человеку нравится то, что ему говорят, он становится, верным и доверчивым. Женщина, лишенная доверчивости, теряет свою чистоту. Невозможно быть хорошей женой и быть недоверчивой к мужу. Когда она видит в мужчинах только кобелей, скотов и похотливых козлов, только и помышляющих, как бы затянуть ее в койку, то производит впечатление озлобленной на мир «брошенки».
Напротив, мужская доверчивость пагубно сказывается на семейных отношениях. Доверчивый муж – неуважительная, надменная жена. Когда муж приходит с работы и начинает занудно, с подробностями описывать все свои тревоги, беспокойства и опасения, у жены снижается уважение к нему. Дочь при доверчивом отце тоже становится чрезмерно доверчивой, поэтому велики риски, что ее обманут какие-либо любовные проходимцы или альфонсы. Сын при доверчивом отце рискует превратиться в хама.
Доверчивость больше женское качество личности, нежели мужское. Мужчина – это служба безопасности семьи, ему подчас требуется проявлять недоверчивость, осторожность, осмотрительность и собранность. Слушая словесное жонглирование какого-либо мошенника, он думает: «Охотно верю любому зверю, даже ежу, но тебе погожу». Мужчина больше доверяет разуму, чем уму и чувствам, женская эмоциональность, а с нею излишняя доверчивость, чужды его природе. Он предпочтет выявить «начинку» намерений других людей, прежде чем запустить их в семью.
Доверчивость порядочных людей – главное оружие лжецов. Коли птицу ловят, ее сахаром кормят. Чрезмерная доверчивость обожает сладкоречие и, становясь целью разного рода мошенников, аферистов, манипуляторов и обманщиков, приносит своему носителю множество неприятностей. Она служит своеобразным показателем неспособности человека приспособиться к условиям внешнего мира.
Бывший профессиональный карточный игрок экстра-класса Анатолий Барбакару в своей книге «Записки шулера» неоднократно пишет, что хорошо играть в карты — еще полдела. Для того чтобы выиграть, нужно сыграть на доверчивости потенциального партнера, его мнении, что ты играешь не лучше его. Вот пример из его книги: «…на Привозе у входа, в самом зловонном людской мерзостью месте, растерянно стоял сельский гражданин. В немыслимых полосатых штанах с мотней у колен, в немыслимом крапчатом пиджаке на вырост, лоснящемся от огородной грязи, в соответствующей костюмному ансамблю кепке набекрень. Растерянно рылся в карманах, искал чего-то. Выворачивая, извлекал на свет Божий их содержимое: грязные тесемки, базарные квитанции, огрызки бублика, носовой платок, которым, должно быть, обтирал и сапоги. И вдруг — засаленную лохматую колоду карт и стопку, толстенную стопку разнокалиберных грязных купюр. Извлеченные вещи наивно и доверчиво держал пока в руке. — Что, батя, посеял? — сладко посочувствовал возникший подле гражданина один из хозяев этого не самого уютного места под солнцем. — Шо? — отозвался батя, не прерывая поисков. — О, карты, что ли? — изумился вроде сочувствующий. — Ну. — Ты шо, батя, в карты играешь? — явно подхалимажно сбился на сельский говор подошедший. — Та, играю, — доверчиво, как соседу через плетень, подтвердил гражданин. Что тянуть. Заманил этот привозный подхалим мужичка в игру. Мужичок его и нагрузил на восемнадцать штук. И пришлось платить. Потому как кличка у мужичка была Маэстро».
Либо человек туп и глуп, либо чрезмерно доверчив, впрочем, это одно и то же. «Чрезмерная доверчивость часто оказывается глупостью, писал Иоганн Нестрой, — чрезмерная недоверчивость всегда оказывается несчастьем». Чрезмерная доверчивость для человека, что плющ для дерева. Еще будучи маленьким, зеленый плющ начал заглядываться на высокое раскидистое дерево. Оно выглядело гордым и неприступным. Стелившийся у самых корней плющ мог только мечтать о высоте и красоте дерева. Он медленно увивался вокруг него, воспевая его силу и красоту, и дерево, слушая сладкие речи, совсем не было против. Ему нравились речи этого маленького плюща, и ничего страшного, если он поднимется немного и увидит мир с высоты, ведь он не причинял никаких неудобств, а сладкие речи так ласкали слух! А плющ с каждым днем поднимался все выше, его объятья становились все крепче и крепче, и однажды дерево поняло, что уже не может освободиться от его назойливости, и потому приходилось мириться с наглым соседством. Но плющ не останавливался, он окутывал ветви и листья своими цепкими лианами. Дерево погибало, задыхаясь без воздуха, но плющ не обращал на это внимание. Он достиг того, о чем раньше не смел и мечтать, теперь он был на высоте. Со стороны дерево казалось по-прежнему раскидистым и зеленым, но подойдя ближе, становилось понятно, что оно погибло и высохло из-за своего доверия. Коварный плющ оказался на высоте, а вот судьба дерева его уже совсем не волновала.
А как вы считаете?
