Эндорфин
Однажды во время дальнего автопутешествия мы с приятелем остановились перекусить в придорожном кафе.
Приятель заказал хот–дог.
Я воздержался, хотя страшно проголодался.
В рейтинге Мишлена это кафе получило бы минус три звезды, и я опасался, что хот–доги тут понимают буквально и подают разогретых собак.
"Как ты можешь это есть, — пошутил я, — зоозащитников не боишься?"
"Мистера Эндорфина на тебя нет", — ответил приятель.
"Кого — кого?" — переспросил я.
Так я узнал про Мистера Эндорфина.
Приятелю готовили его хот–дог, а он рассказывал.
Хот–дог готовили довольно долго, видимо, сначала им все–таки пришлось ловить собаку.
"У меня на первой работе был мужичок. Бухгалтер.
Ну, такой, как сказать, в розыск его не объявишь — без особых примет. Моль средних лет.
Когда я его впервые увидел, подумал, фу, какой плоский, неинтересный дядька. Пока однажды не услышал его тихий комариный смех.
Он сидел перед своим монитором и хихикал. Я проходил мимо и из любопытства заглянул в экран. А там какой–то бухгалтерский отчёт в экселе. И он над ним ржёт.
А ты не прост, чувак, сказал я себе тогда. И ещё прикинул, а может, уже пора из той конторы валить, раз бухгалтер хохочет над финансовыми документами.
Короче, персонаж оказался, что надо. У него всегда все было превосходно. Это его фишка.
Понимаешь? Всегда. И все. Даже осенью. Когда любому порядочному человеку хочется, чтобы дворник закопал его поглубже в листву. "Превосходно". Не "нормально". Не "хорошо". И даже не "отлично". Именно — "превосходно".
Погода у него — только прекрасная. Иду как–то раз на работу, дождь как из ведра, ветер, зонтик надо мной сложился, отбиваюсь спицами от капель, настроение паршивое.
Вижу, перед входом в контору стоит этот перец по колено в воде, смотрит себе под ноги.
Сливные стоки забились, вода хлещет по мостовой ручьями по его ботинкам.
Гляди, кричит он мне, как будто горная река, и лыбится.
Машина у него — самая лучшая. Однажды он меня подвозил.
Едем на его перпетум мобиле. С виду вроде "копейка", но зад подозрительно напоминает Москвич–412.
Франкенштейн какой–то. Послушай, как двигатель работает, говорит он мне. Песня, да? Я послушал. Если и песня, то этакий Стас Михайлов в старости — кашель и спорадические постукиванья.
А он не унимается: и ведь не скажешь, что девочке тридцать лет. Узнав про возраст девочки, я попросил остановить, так как мне отсюда до дома рукой подать.
Вышел на каком–то пустыре и потом час брёл пешком до ближайшего метро.
Курорты у него — все как на подбор невероятные. Я как–то поехал по его наводке в Турцию.
Он мне полдня ворковал про лучший отдых в жизни, про космический отель, про вкуснейший шведский стол. У него даже слюна из уголка рта стекала. Я и купился.
Из самолета нас выкинули чуть ли не с парашютом над какой–то долиной смерти. Посреди лунного пейзажа — три колючки и один отель (так что про космический — не обманул).
До моря можно добраться только в мечтах, отель в кукуево.
Шведский стол — для рабочих и крестьян: сосиски, макароны и таз кетчупа.
Я взял у них книгу отзывов. Там после десятка надписей на русском про "горите в аду" и "по возвращении на Родину передам ваши координаты ракетным войскам", выделялась одна, размашистая, на пол–страницы: "ВОСТОРГ!!!"
Не с одним, не с двумя, а именно с тремя восклицательными знаками, и всеми большими буквами. И знакомое имя в подписи.
У нас в то время вокруг офиса приличных заведений не было. Приходилось испытывать судьбу в общепите.
Я всегда брал его с собой на обед. Какой потрясающий суп, как крупно порезали морковь, сколько отборной картошки, а приправа, приправа, причитал он в гастрономическом полуобмороке, над тарелкой с пойлом из половой тряпки.
Ну, что же это за беляш, это же чудо, а не беляш, нежнейшая телятина (каждый раз в ответ на это нежнейшая телятина внутри удивленно мяукала), тесто воздушное, сок, сок ручьями, и так далее.
Послушаешь его, послушаешь, и глядь — и суп вроде уже мылом не отдаёт, и беляш провалился и не расцарапал когтями пищевод.
А, главное, после обедов с ним я ни разу не отравился — видимо, организм в его присутствии выделял какие–то защитные вещества.
И это была не маска, вот что интересно. Сто процентов — не маска.
Все естественно и органично. Его вштыривало от жизни, как годовалого ребёнка.
Возможно, в детстве он упал в чан со слезами восторга, наплаканный поклонницами Валерия Ободзинского, как Астерикс — в котёл с волшебным зельем.
Мы в конторе прозвали его "Мистер Эндорфин".
В курилке часто можно было услышать: чего–то сегодня хреново, пойду с Эндорфином поговорю. Мистер Эндорфин сверкал лысиной, как маяк.
Знаешь, что самое забавное? У
него и семейка такая же, под вечным феназепамом.
Он как–то раз пригласил меня в гости. Я впопыхах купил какой–то неприлично дешевый торт, вафельный, ну, с таким ещё первоклашки на свидание к девочкам ходят.
Мы сели за стол, с ним, его женой и сыном, разрезали этот деревянный торт, затупив два ножа и погнув один, разложили по тарелкам и понеслась. Какое потрясающее чудо, застонал ребёнок.
Какое чудесное потрясение, подхватила жена. Вот, блин, издеваются, подумал я.
А потом пригляделся: нет, у людей натуральный экстаз. При прощании чуть ли руки мне не целовали, все трое".
В этом месте приятелю принесли хот–дог, и он закончил рассказ.
"Вот ты спросил, как я это буду есть, — сказал он, — очень просто: включу Мистера Эндорфина".
Приятель взял хот–дог, поднёс его ко рту и зашептал:
"Какая румяная сосиска, с пылу с жару, с пряностями. О, да тут не только кетчуп, из отборнейших томатов, да ещё и горчица, пикантная, сладковатая.
Пышная, свежайшая булочка..."
"Девушка! — крикнул я через все кафе хозяйке заведения, — можно мне тоже хот–дог!"
© Олег Батлук
[/SPOILER]
Это их дело, их проблемы...
ибо... Ну нельзя жеж быть вааще всеядным! Иначе ж, ну на шею же сядут! 
