Вопрос дня #226 Судьба или теория вероятности: мы сами делаем свою жизнь или все давно запрограммировано в нас?

[koshe4ka911]

Не цитата, просто анекдот на тему

а про роды кто-то другой говорил, извините)

Прощаю, дитя мое))

 

[Futamakongo]

Я подумаю) На вопросом о смысле жизни)))

Я тоже думал. Думал-думал.
Нету смысла никакого в эзотерическом понимании

Типо там идеи всякие завиральные...Либо участвуешь в передаче генетической информации, либо-не участвуешь. С целью выживания вида и эволюционной приспособляемости. Передал-в отвал. Не передал-тоже в отвал.Как время пришло.Всё.
Остальное-эманации орла(с) бред сивой кобылы продукт воспалённого воображения.

 

[IrinaT]

Судьба или теория вероятности: мы сами делаем свою жизнь или все давно запрограммировано в нас?
Из любой жизненной ситуации есть, как минимум два выхода. Есть выбор. Делаешь выбор и он приводит тебя к новой ситуации, отличной от той которую ты проигнорировал. Так и протекает жизнь, в ВЫБОРЕ жизненного пути, но фишка в том, что какую бы дорожку ты ни выбрал, в конце ты точно не утонешь, если начертано разбиться в авиакатастрофе...

Зато может быть много вариантов куда ты при этом полетишь)

 

[IrinaT]

Я образно, что булка уже почти во рту.

Да я поняла, и согласна, но так же не интересно) И Вы б мне не ответили)

 

[Sedoivecher]

Зато может быть много вариантов куда ты при этом полетишь)

Ну да и в каждом случае "конец" будет своеобразный Знать бы точно и выбрать тот, который полегче...

 

[Н.М.]

извините за оффтоп.
я тут вспомнил один эпизод из чукотки.
Я был не на побережье океяна, среди чукчей, а в самой центральной части автономнии. Там вообще в раидусе вами обозримом никого нет. Просто дичь. Время три часа ночи. Я устал. Полярный день все светло. Я впал в какое-то состояние непонятное, когда все устал. Собрал из последних сил веток, там много сухих разжег костер. И там болото, кочки эти болотные. Я лег и просто смотрел в небо. Ну это очень такая красивая, конечно, картинка, и ты ее ждешь. Но всякий раз вызываешь и понимаешь, что ты ее вызываешь. А тут я про это даже не думал. Я устал, меня реально все заебало. Разжег. Лег. Думаю посплю минут 15. И тут смотрю в небо. И я уже постфактум-то понимаю, что словил то состояние которое искал, а в этот момент, просто лежал среди тундры, один и смотрел. И оно все надвинулось на меня, я не знаю как это объяснить. Можно привлечь какие-то слова, которые я готовил заранее, но это пошлятина получится. За все полтора месяца этот приход только тогда был. Буквально на пару минут. Но это что-то непонятное. Я лежу в кочках, в дичке полной, прибор че-то мерит. Я просто лег отдохнуть, потому что заебало все. И тут вот оно приход. Не хватает у меня слово объяснить. Я тут не про мистику, и не про дичь, а про то как мозг форматируется когда этого не ждешь.

Быков, я нашла специально для тебя, вот почитай, не похоже на твое состояние? Это отрывок из книги Даниила Андреева Роза мира. Просто такие состояния словить -это чудо: тоже усталость, огонь, ночь...
"В моей жизни это совершилось в ночь полнолуния на 29 июля 1931 года в тех же Брянских лесах, на берегу небольшой реки Неруссы. Обычно среди природы я стараюсь быть один, но на этот раз случилось так, что я принял участие в небольшой общей экскурсии. Нас было несколько человек – подростки и молодежь, в том числе один начинающий художник. У каждого за плечами имелась котомка с продуктами, а у художника еще и дорожный альбом для зарисовок. Ни на ком не было надето ничего, кроме рубахи и штанов, а некоторые скинули и рубашку. Гуськом, как ходят негры по звериным тропам Африки, беззвучно и быстро шли мы – не охотники, не разведчики, не изыскатели полезных ископаемых, просто – друзья, которым захотелось поночевать у костра на знаменитых плесах Неруссы.
Необозримый, как море, сосновый бор сменился чернолесьем, как всегда бывает в Брянских лесах вдоль пойм речек. Высились вековые дубы, клены, ясени, удивлявшие своей стройностью и вышиной осины, похожие на пальмы, с кронами на головокружительной высоте; у самой воды серебрились округлые шатры добродушных ракит, нависавших над заводями. Лес подступал к реке точно с любовной осторожностью: отдельными купами, перелесками, лужайками. Ни деревень, ни лесничеств… Пустынность нарушалась только нашей едва заметной тропкой, оставленной косарями, да закругленными конусами стогов, высившихся кое-где среди полян в ожидании зимы, когда их перевезут в Чухраи или в Непорень по санной дороге.
Плесов мы достигли в предвечерние часы жаркого, безоблачного дня. Долго купались, потом собрали хворост и, разведя костер в двух метрах от тихо струившейся реки, под сенью трех старых ракит, сготовили немудрящий ужин. Темнело. Из-за дубов выплыла низкая июльская луна, совершенно полная. Мало-помалу умолкли разговоры и рассказы, товарищи один за другим уснули вокруг потрескивавшего костра, а я остался бодрствовать у огня, тихонько помахивая для защиты от комаров широкой веткой.
И когда луна вступила в круг моего зрения, бесшумно передвигаясь за узорно-узкой листвой развесистых ветвей ракиты, начались те часы, которые остаются едва ли не прекраснейшими в моей жизни. Тихо дыша, откинувшись навзничь на охапку сена, я слышал, как Нерусса струится не позади, в нескольких шагах за мною, но как бы сквозь мою собственную душу. Это было первым необычайным. Торжественно и бесшумно в поток, струившийся сквозь меня, влилось все, что было на земле, и все, что могло быть на небе. В блаженстве, едва переносимом для человеческого сердца, я чувствовал так, будто стройные сферы, медлительно вращаясь, плыли во всемирном хороводе, но сквозь меня; и все, что я мог помыслить или вообразить, охватывалось ликующим единством. Эти древние леса и прозрачные реки, люди, спящие у костров, и другие люди – народы близких и дальних стран, утренние города и шумные улицы, храмы со священными изображениями, моря, неустанно покачивающиеся, и степи с колышущейся травой – действительно все было во мне тою ночью, и я был во всем. Я лежал с закрытыми глазами. И прекрасные, совсем не такие, какие мы видим всегда, белые звезды, большие и цветущие, тоже плыли со всей мировой рекой, как белые водяные лилии. Хотя солнца не виделось, было так, словно и оно тоже текло где-то вблизи от моего кругозора. Но не его сиянием, а светом иным, никогда мною не виданным, пронизано было все это, – все, плывшее сквозь меня и в то же время баюкавшее меня, как дитя в колыбели, со всеутоляющей любовью."(с)