-
Книга от основателя Некурим.рф — #Некурим. Быть счастливым некурящим. Бумажная версия • Электронная версия, Аудио-версия
Сила воли Rauchfrei
- Автор темы nachtigal
- Дата начала
Milay
V.I.P
- Сообщения
- 11.744
- Реакции
- 30.340
- Лет курения
- 23
Страничка истории в дневнике.
18 июня 1955г. был опубликован первый номер журнала «Юность».
Именно «Юность» опубликовала «А зори здесь тихие» Б. Васильева, «Сто дней до приказа» Ю. Полякова, «Про Федота-стрельца…» Л. Филатова, «Остров Крым» В. Аксенова и др. произведения.
18 июня 1955г. был опубликован первый номер журнала «Юность».
Именно «Юность» опубликовала «А зори здесь тихие» Б. Васильева, «Сто дней до приказа» Ю. Полякова, «Про Федота-стрельца…» Л. Филатова, «Остров Крым» В. Аксенова и др. произведения.
Злата Солнцева
8 июня 2023г журнал Юность
"Баба"
В пятницу Саша раздувала ноздри и упирала руки в бока, меча молнии из глаз. Бабушка Ирина Леонтьевна беспомощно разводила руками, как бы отгоняя эту оглушительную волну от себя, но все равно тоже начинала захлебываться в море криков и упреков.
— Зачем ты поставила вазу на мой подоконник? Я просила не заходить в мою комнату!
— Саша, да ведь ваза-то красивая! Что я, враг тебе, что ли? — Жалобный оклик в ответ.
— Сама ставь себе свои вазы, ко мне не подходи! — Саша ударила кулаком в стену, от ярости ее лицо покраснело.
Ирина Леонтьевна беспомощно простонала и ушла на кухню. Саша осталась в комнате плакать. Стены, увешанные постерами персонажей аниме-мультфильмов, не могли ее защитить, сколько бы девочка ни желала спасения. Плакаты были повсюду, на стенах почти не осталось пустого места.
Бабушка перед уходом посмотрела на уродливые лица аниме-персонажей, подумала о том, что внучка стала для нее инопланетным существом с тех пор, как ей стукнуло двенадцать. Столько слез было пролито, столько криков слышали эти стены… Не такой жизни она желала себе, когда соглашалась смотреть за ребенком дочери Ольги и ее мужа Дмитрия. Бизнес бизнесом, но и своих детей нельзя забывать, перекладывать на чужие плечи.
Саша уткнулась лицом в подушку, отплакала свое и заснула. Снилось ей, что Наруто протягивает ей любимую бабушкину конфету «Мечта». Саша отталкивает его руку, лицо Наруто становится бабушкиным лицом, с обвислой кожей и сединой у висков. Бабушка сжимает губы в тонкую полоску и говорит: «Оставь себе свои вазы!»
Девочка проснулась оттого, что громко хлопнула дверь. Потрогала пальцем высохшую дорожку от слез и надела наушники, включив максимальную громкость. Потерянно уставилась в компьютер, не различая ничего перед собой.
Саша всегда отличалась крутым нравом. Ее маме и отцу давалась тяжело семейная жизнь. Все у них должно было идти по строго выверенному расписанию: бизнес, рождение ребенка (вместо няни решили воспользоваться бабушкиной помощью). Ясли, детский садик, гимназия. В загородном доме, где они жили, места всем хватало. Семья казалась со стороны благополучной: высокий доход, ребенок в спецшколе, успеваемость хорошая. Но Саше этого было мало. Привыкшая в жизни получать все, она не смогла свыкнуться с мыслью, что ей не получить главного — внимания родителей.
Девочка умела кусаться, огрызаться, научилась и бить в стену кулаками (втайне мечтала заниматься боксом, но понимала, что родители не одобрят). Бабушка казалась ей главным препятствием к счастью. Не любила Саша и старость, презирала ее — может быть, понукаемая бабушкой, не могла спокойно смотреть старости в лицо, такое знакомое и до боли родное. Это твоя кровиночка, говорил ей папа, указывая на большую «бабу», когда ей было пять лет. «Слушай ее, она плохого не посоветует».
Саша выросла, а «баба» стала на полголовы ниже, чем раньше. И вот уже девочка осмеливается не слушаться ее, прячет палочку подальше, за шкаф, чтобы та не могла ее найти. А потом идет к умывальнику и сильно трет лицо под холодной водой, пытаясь потушить пожар в крови. Она и сама иногда чувствовала, что не к добру это у нее.
День плавно перетекал в вечер. Вернулись родители, а бабушки все не было. Саша сняла наушники, в которых играла любимая кей-поп-группа. Посмотрела на часы. Маленькая стрелка приближалась к девяти. Заурчало в животе, и Саша отправилась на кухню сделать бутерброд.
— Мама не берет трубку. — Ольга расстегнула сапоги и переобулась в домашние тапочки. — С трех часов не могу ей дозвониться. Саш, она говорила, куда идет?
Девочка неохотно пожала плечами, намазывая плавленый сыр на хлеб. Она тоже заметила, что бабушки долго нет. Злость чуть отступила, и она растерянно поедала бутерброд, прислушиваясь к звукам закипавшего чайника.
— К подруге пошла, наверное, — предположил папа Дмитрий и пошел в ванную мыть руки.
— Я звонила Галине Ивановне, к ней мама не приходила. Сегодня она должна была сходить в поликлинику к четырем. Но и у врача ее не было, я узнавала.
Саша покраснела…. Она посмотрела на вазу с лепниной в виде чашечек хризантем, высившуюся на столе рядом с солонкой и перечницей. Щеки еще больше вспыхнули. Не так-то легко было погасить нарастающую тревогу в груди.
Саша проглотила последний кусок и заглянула в коридор. Заметила, что палочки для ходьбы нигде нет. Ирина Леонтьевна брала ее в тех случаях, когда предстоял длинный путь. Саша прислонилась к стене и скрестила руки на груди. Казалась нелепой сама мысль, что с бабушкой может что-то случиться. Она ведь была сегодня дома, и все дни до этого тоже не о чем было беспокоиться.
Девочка отправилась в свою комнату, включила компьютер и стала механически обновлять ленту в соцсети.
В это время Ольга обзванивала бабушкиных подруг.
Женщина в теплом пальто горчичного оттенка переходила Вишневую улицу, как вдруг увидела старушку, растерянно озиравшуюся возле проезжей части. В правой руке она держала палочку с резной ручкой. Женщина подхватила старуху под локоть и помогла перейти улицу. Та взглянула ей в лицо, словно хотела о чем-то спросить, но потом передумала.
— Вам далеко? — спросила женщина, замедляя шаг на переходе через зебру. Своим быстрым размеренным шагом она легко могла перемахнуть дорогу, но, по всему, старухе такая скорость была не под силу.
— Не знаю, милая.
— Давайте я вас провожу. — Она попробовала поймать взгляд прохожей.
Старуха растерянно смотрела куда-то вдаль, поверх головы женщины, как будто хотела что-то разглядеть далеко за горизонтом. Платок, от усердия завязанный тугим узлом, сбился набок. Осенний холод пробирался через расстегнутое в верхних пуговицах серое пальто. Палочка с резной ручкой постукивала по асфальту при каждом движении старухи.
— Где вы живете?
— Не помню, деточка… — Старуха развела руками.
— Как же так? Что мне с вами делать?.. Пойдемте ко мне.
Женщина снова подхватила старуху под локоть, и та посеменила за своей проводницей, осторожно ступая и помогая себе палочкой. Они сели на автобус, и он довез их до неприметного одиннадцатиэтажного дома на окраине города.
— Меня зовут Люба, а вас?
— Меня Мария Леонтьевна, — отозвалась старуха, поправляя узел на платке.
— Что ж, Мария Леонтьевна, проходите, пожалуйста. Тут я живу. Скромно, но уютно. — Женщина помогла раздеться старухе. Та была одета опрятно и со вкусом — настоящая редкость для пожилых людей в их спальном районе.
— Будем пить чай. А вы расскажете, как тут оказались. Договорились?
Люба провела Марию Леонтьевну с дороги помыть руки и усадила на единственный на кухне стул со сломанной спинкой. Сама встала возле раковины.
Судя по обстановке, по небольшому количеству вещей, в квартире Люба была единственным жильцом. Во всем чувствовалась женская рука: занавески, сшитые из разных кусков ткани, вазочка на столе с искусственными цветами, несколько иконок, бережливо выставленных на полке в прихожей.
Мария Леонтьевна озиралась, крутя вросшей от старости в плечи головой. Потом обернулась и сказала:
— Видит бог, для Сашеньки я старалась больше всех.
— Сашенька? Кто это? — ухватилась Люба за единственную протянутую ей ниточку.
— Внучка моя, дочка моей Оли.
— Вы с ней живете?
— Да, только ругаемся много. Не понять мне ее никак… Кошка с собакой и то лучше ладят, чем мы…
Люба достала из шкафа пакет с пастилой и разложила ее на блюдце с темной линией трещины поперек. Мария Леонтьевна протянула руку к полосочке пастилы, и Люба заметила, какие ухоженные у нее пальцы и ногти.
Люба засмущалась своих обкусанных ногтей и спрятала их в рукава растянутой кофты.
— Саша, наверное, беспокоится, что вас нету, — предположила Люба. Она задумчиво наблюдала, как менялось выражение лица Марии Леонтьевны с растерянного на печальное.
— Если бы… Она со своей… этой, анимацией обо мне даже не вспоминает…
— Напрасно вы так думаете! Я уверена, что она о вас волнуется!
— Дай бог, чтобы так.
Мария Леонтьевна надкусила полоску пастилы и запила обжигающим чаем. Руки ее подрагивали, и чашка тихонько звякнула о блюдце, когда она опустила ее на место.
— Наберу-ка я Николыванычу, соседу моему. Он следователем работает. Может, подскажет, как с вами быть.
Люба приложила к уху мобильный телефон. В наступившей тишине послышались длинные гудки.
— Не берет, зараза! Утром еще наберу ему. А вы ложитесь пока спать. Утро вечера мудренее.
Люба оправила занавески на окнах, чтобы квартира не просвечивалась в наступившей темноте вечера, и ушла стелить постель для новой знакомой. Сама эту ночь поспит на диване.
Утро субботы было необычайно тихим, без шумного телевизора и песенок, которые напевала бабушка за приготовлением завтрака. Саша открыла кран, выдавила зубную пасту на щетку и принялась сосредоточенно чистить зубы.
Чувство непримиримой ненависти сменилось растерянностью и неясной виной. Саша закрыла кран и проскользнула в бабушкину комнату. Постель была аккуратно заправлена, на тумбочке рядом с изголовьем блестел чехол для очков из крокодиловой кожи. Девочка почувствовала нарастающий ком в горле и быстро вышла из комнаты, пока чувство непоправимой ошибки не накатило на нее волной, как вчера вечером.
Мама собиралась на работу бесшумно, как будто опасаясь нарушить неестественную тишину, воцарившуюся в доме. С исчезновением Ирины Леонтьевны дом вмиг опустел, комнаты задышали одиночеством. От того богатого, пестрого мира, который вертелся в доме, как праздничная карусель, остались тлеющие угли.
Даже хрустальные люстры как будто тусклее светили.
Саша не пошла в школу, сказавшись больной. Учительница Таисия Ивановна дала задание на дом, и девочка облегченно вздохнула. Как многие подростки, Саша недолюбливала школу, хотя и признавала необходимость хорошего образования.
Мысли ее перекинулись на один эпизод из недавнего прошлого. Был Сашин день рождения. Решали, как его отмечать. Родители не могли вырваться с работы, поэтому было два варианта: встречать с бабушкой и ее подругами или в ресторане в кругу Сашиных друзей. Ирина Леонтьевна не переносила шумных застолий и не могла присоединиться к компании друзей внучки.
Саша заявила, что готова отмечать праздник с кем угодно, только не с бабушкой. Ольга и Дмитрий возмутились грубостью чувств их дочери и с тревогой подумали, что воспитали нравственного монстра. Тогда Саша крикнула, что вообще не будет праздновать день рождения, раз ее не считают в семье за человека.
Девочка очнулась от воспоминаний, внутри поселился въедливый червячок сомнения: не перегнула ли палку? Не была ли слишком груба? Все-таки пожилой человек… И детское «баба».
В детстве любимым Сашиным занятием было надеть толстую кофту и кружиться на животе, подняв ноги и руки над уровнем пола. Тогда еще они жили в старой хрущевке с занозистым паркетом у бабушки в комнате, который у родителей все не доходили руки покрыть лаком. Бабушка считала обороты вокруг оси, ноги и руки вертелись, рисуя в воздухе колесо. Саша смеялась и чувствовала себя как на аттракционе, веселя бабушку.
Теперь старая хрущевка давно в прошлом; Саша знала, что родители много трудились, чтобы заработать на собственный дом. С переездом за город что-то сломалось в их благополучном семейном укладе. И вот теперь Саше двенадцать, прежняя жизнь осталась за стеклом, как музейный экспонат, к которому больше нельзя прикоснуться, только смотреть на него издали, как на недостижимость.
Хлопнула входная дверь: мама и папа ушли на работу. Саша осталась одна посреди огромного дома, предательски помнившего множество некрасивых сцен с Сашиным участием. Правда, тогда Саша так не думала. Но дремавшее в подвздошье чувство соразмерности диктовало свои ориентиры, и девочка не могла сделать вид, что не замечает этих ясных, однозначных законов жизни.
В коридоре раздалась трель. Наверное, родители что-то забыли?
Саша посмотрела на экран системы наблюдения, и сердце сделало кульбит. У входной двери стояла какая-то женщина средних лет и держала под локоть ее бабушку. Замок не слушался Сашиных пальцев и не хотел поддаваться. Саша сделала усилие, и дверь распахнулась.
— Здравствуйте! Вот ваша Мария Леонтьевна! А вы, наверное, Сашенька?
Женщина легонько подтолкнула бабушку вперед. Сама осталась в коридоре.
— Только не Мария, а Ирина! — поправила Саша незнакомку. — Бабуль, мы тебя везде искали… Проходите же! — обратилась Саша к вошедшим. — Как вас зовут?
— Да это неважно, правда! Люба я.
Саша едва справилась с телефоном, набирая мамин номер. От волнения она говорила несвязно и перескакивала с одного на другое. Потом передала трубку, и женщина рассказала маме Саши о том, как нашла их бабушку. Неуклюже отказалась от денег и распрощалась.
Ирина Леонтьевна озиралась кругом и топталась на месте. Глаза ее смотрели куда-то поверх головы внучки. Что она видела? Саша не знала.
Врачи поставили Ирине Леонтьевне старческую деменцию. Саша исправно ходила за бабушкой и сама готовила ей завтраки, обеды и ужины. У бабушки забрали ключи, и теперь она выходила гулять под присмотром внучки. А в кармане ее пальто находилась записочка с ее именем и адресом, заботливо написанная рукой внучки. На всякий случай, думала Саша, мало ли что.
Новый год встречали в теплом семейном кругу. Саша крутилась вокруг Ирины Леонтьевны, чувствуя вину перед своей «бабой». Кровиночка, как ее назвал когда-то Сашин папа, растворялась во всеобщей заботе и таяла в тепле семейного очага, как снежинка, слетевшая на ладонь.
Через полгода, весной, она совсем растаяла. Саша взяла бабушкин чехол из крокодиловой кожи и положила его на свой домашний алтарь, где хранила дорогие ее сердцу вещи: свечу с ароматом гардении, альбом с фотографиями, на которых она маленькая и счастливая… Алтарь прирос еще одним «музейным экспонатом» — вазочкой с лепниной в виде чашечек хризантем — бабушкиной красой.
Так Саша подросла и в следующие несколько лет выучилась рисовать. Она сделала копию в карандаше портретной фотографии Ирины Леонтьевны. Перестала слушать кей-поп, меньше пользовалась соцсетями, в интернет заходила только когда нужно было по учебе. Окончила школу и поступила в мед.
Еще через пять лет она вышла замуж и родила сыночка, здорового и умного крепыша. Это твоя кровиночка, сказал сыну Сашин муж про свою ненаглядную тещу. «Баба!» — кричал мальчонка и норовил взобраться по Ольге Александровне, как по стволу крепкого дерева.
«Баба» плакала и млела.
5–16 октября 2022 года, г. Орел
8 июня 2023г журнал Юность
"Баба"
В пятницу Саша раздувала ноздри и упирала руки в бока, меча молнии из глаз. Бабушка Ирина Леонтьевна беспомощно разводила руками, как бы отгоняя эту оглушительную волну от себя, но все равно тоже начинала захлебываться в море криков и упреков.
— Зачем ты поставила вазу на мой подоконник? Я просила не заходить в мою комнату!
— Саша, да ведь ваза-то красивая! Что я, враг тебе, что ли? — Жалобный оклик в ответ.
— Сама ставь себе свои вазы, ко мне не подходи! — Саша ударила кулаком в стену, от ярости ее лицо покраснело.
Ирина Леонтьевна беспомощно простонала и ушла на кухню. Саша осталась в комнате плакать. Стены, увешанные постерами персонажей аниме-мультфильмов, не могли ее защитить, сколько бы девочка ни желала спасения. Плакаты были повсюду, на стенах почти не осталось пустого места.
Бабушка перед уходом посмотрела на уродливые лица аниме-персонажей, подумала о том, что внучка стала для нее инопланетным существом с тех пор, как ей стукнуло двенадцать. Столько слез было пролито, столько криков слышали эти стены… Не такой жизни она желала себе, когда соглашалась смотреть за ребенком дочери Ольги и ее мужа Дмитрия. Бизнес бизнесом, но и своих детей нельзя забывать, перекладывать на чужие плечи.
Саша уткнулась лицом в подушку, отплакала свое и заснула. Снилось ей, что Наруто протягивает ей любимую бабушкину конфету «Мечта». Саша отталкивает его руку, лицо Наруто становится бабушкиным лицом, с обвислой кожей и сединой у висков. Бабушка сжимает губы в тонкую полоску и говорит: «Оставь себе свои вазы!»
Девочка проснулась оттого, что громко хлопнула дверь. Потрогала пальцем высохшую дорожку от слез и надела наушники, включив максимальную громкость. Потерянно уставилась в компьютер, не различая ничего перед собой.
Саша всегда отличалась крутым нравом. Ее маме и отцу давалась тяжело семейная жизнь. Все у них должно было идти по строго выверенному расписанию: бизнес, рождение ребенка (вместо няни решили воспользоваться бабушкиной помощью). Ясли, детский садик, гимназия. В загородном доме, где они жили, места всем хватало. Семья казалась со стороны благополучной: высокий доход, ребенок в спецшколе, успеваемость хорошая. Но Саше этого было мало. Привыкшая в жизни получать все, она не смогла свыкнуться с мыслью, что ей не получить главного — внимания родителей.
Девочка умела кусаться, огрызаться, научилась и бить в стену кулаками (втайне мечтала заниматься боксом, но понимала, что родители не одобрят). Бабушка казалась ей главным препятствием к счастью. Не любила Саша и старость, презирала ее — может быть, понукаемая бабушкой, не могла спокойно смотреть старости в лицо, такое знакомое и до боли родное. Это твоя кровиночка, говорил ей папа, указывая на большую «бабу», когда ей было пять лет. «Слушай ее, она плохого не посоветует».
Саша выросла, а «баба» стала на полголовы ниже, чем раньше. И вот уже девочка осмеливается не слушаться ее, прячет палочку подальше, за шкаф, чтобы та не могла ее найти. А потом идет к умывальнику и сильно трет лицо под холодной водой, пытаясь потушить пожар в крови. Она и сама иногда чувствовала, что не к добру это у нее.
День плавно перетекал в вечер. Вернулись родители, а бабушки все не было. Саша сняла наушники, в которых играла любимая кей-поп-группа. Посмотрела на часы. Маленькая стрелка приближалась к девяти. Заурчало в животе, и Саша отправилась на кухню сделать бутерброд.
— Мама не берет трубку. — Ольга расстегнула сапоги и переобулась в домашние тапочки. — С трех часов не могу ей дозвониться. Саш, она говорила, куда идет?
Девочка неохотно пожала плечами, намазывая плавленый сыр на хлеб. Она тоже заметила, что бабушки долго нет. Злость чуть отступила, и она растерянно поедала бутерброд, прислушиваясь к звукам закипавшего чайника.
— К подруге пошла, наверное, — предположил папа Дмитрий и пошел в ванную мыть руки.
— Я звонила Галине Ивановне, к ней мама не приходила. Сегодня она должна была сходить в поликлинику к четырем. Но и у врача ее не было, я узнавала.
Саша покраснела…. Она посмотрела на вазу с лепниной в виде чашечек хризантем, высившуюся на столе рядом с солонкой и перечницей. Щеки еще больше вспыхнули. Не так-то легко было погасить нарастающую тревогу в груди.
Саша проглотила последний кусок и заглянула в коридор. Заметила, что палочки для ходьбы нигде нет. Ирина Леонтьевна брала ее в тех случаях, когда предстоял длинный путь. Саша прислонилась к стене и скрестила руки на груди. Казалась нелепой сама мысль, что с бабушкой может что-то случиться. Она ведь была сегодня дома, и все дни до этого тоже не о чем было беспокоиться.
Девочка отправилась в свою комнату, включила компьютер и стала механически обновлять ленту в соцсети.
В это время Ольга обзванивала бабушкиных подруг.
Женщина в теплом пальто горчичного оттенка переходила Вишневую улицу, как вдруг увидела старушку, растерянно озиравшуюся возле проезжей части. В правой руке она держала палочку с резной ручкой. Женщина подхватила старуху под локоть и помогла перейти улицу. Та взглянула ей в лицо, словно хотела о чем-то спросить, но потом передумала.
— Вам далеко? — спросила женщина, замедляя шаг на переходе через зебру. Своим быстрым размеренным шагом она легко могла перемахнуть дорогу, но, по всему, старухе такая скорость была не под силу.
— Не знаю, милая.
— Давайте я вас провожу. — Она попробовала поймать взгляд прохожей.
Старуха растерянно смотрела куда-то вдаль, поверх головы женщины, как будто хотела что-то разглядеть далеко за горизонтом. Платок, от усердия завязанный тугим узлом, сбился набок. Осенний холод пробирался через расстегнутое в верхних пуговицах серое пальто. Палочка с резной ручкой постукивала по асфальту при каждом движении старухи.
— Где вы живете?
— Не помню, деточка… — Старуха развела руками.
— Как же так? Что мне с вами делать?.. Пойдемте ко мне.
Женщина снова подхватила старуху под локоть, и та посеменила за своей проводницей, осторожно ступая и помогая себе палочкой. Они сели на автобус, и он довез их до неприметного одиннадцатиэтажного дома на окраине города.
— Меня зовут Люба, а вас?
— Меня Мария Леонтьевна, — отозвалась старуха, поправляя узел на платке.
— Что ж, Мария Леонтьевна, проходите, пожалуйста. Тут я живу. Скромно, но уютно. — Женщина помогла раздеться старухе. Та была одета опрятно и со вкусом — настоящая редкость для пожилых людей в их спальном районе.
— Будем пить чай. А вы расскажете, как тут оказались. Договорились?
Люба провела Марию Леонтьевну с дороги помыть руки и усадила на единственный на кухне стул со сломанной спинкой. Сама встала возле раковины.
Судя по обстановке, по небольшому количеству вещей, в квартире Люба была единственным жильцом. Во всем чувствовалась женская рука: занавески, сшитые из разных кусков ткани, вазочка на столе с искусственными цветами, несколько иконок, бережливо выставленных на полке в прихожей.
Мария Леонтьевна озиралась, крутя вросшей от старости в плечи головой. Потом обернулась и сказала:
— Видит бог, для Сашеньки я старалась больше всех.
— Сашенька? Кто это? — ухватилась Люба за единственную протянутую ей ниточку.
— Внучка моя, дочка моей Оли.
— Вы с ней живете?
— Да, только ругаемся много. Не понять мне ее никак… Кошка с собакой и то лучше ладят, чем мы…
Люба достала из шкафа пакет с пастилой и разложила ее на блюдце с темной линией трещины поперек. Мария Леонтьевна протянула руку к полосочке пастилы, и Люба заметила, какие ухоженные у нее пальцы и ногти.
Люба засмущалась своих обкусанных ногтей и спрятала их в рукава растянутой кофты.
— Саша, наверное, беспокоится, что вас нету, — предположила Люба. Она задумчиво наблюдала, как менялось выражение лица Марии Леонтьевны с растерянного на печальное.
— Если бы… Она со своей… этой, анимацией обо мне даже не вспоминает…
— Напрасно вы так думаете! Я уверена, что она о вас волнуется!
— Дай бог, чтобы так.
Мария Леонтьевна надкусила полоску пастилы и запила обжигающим чаем. Руки ее подрагивали, и чашка тихонько звякнула о блюдце, когда она опустила ее на место.
— Наберу-ка я Николыванычу, соседу моему. Он следователем работает. Может, подскажет, как с вами быть.
Люба приложила к уху мобильный телефон. В наступившей тишине послышались длинные гудки.
— Не берет, зараза! Утром еще наберу ему. А вы ложитесь пока спать. Утро вечера мудренее.
Люба оправила занавески на окнах, чтобы квартира не просвечивалась в наступившей темноте вечера, и ушла стелить постель для новой знакомой. Сама эту ночь поспит на диване.
Утро субботы было необычайно тихим, без шумного телевизора и песенок, которые напевала бабушка за приготовлением завтрака. Саша открыла кран, выдавила зубную пасту на щетку и принялась сосредоточенно чистить зубы.
Чувство непримиримой ненависти сменилось растерянностью и неясной виной. Саша закрыла кран и проскользнула в бабушкину комнату. Постель была аккуратно заправлена, на тумбочке рядом с изголовьем блестел чехол для очков из крокодиловой кожи. Девочка почувствовала нарастающий ком в горле и быстро вышла из комнаты, пока чувство непоправимой ошибки не накатило на нее волной, как вчера вечером.
Мама собиралась на работу бесшумно, как будто опасаясь нарушить неестественную тишину, воцарившуюся в доме. С исчезновением Ирины Леонтьевны дом вмиг опустел, комнаты задышали одиночеством. От того богатого, пестрого мира, который вертелся в доме, как праздничная карусель, остались тлеющие угли.
Даже хрустальные люстры как будто тусклее светили.
Саша не пошла в школу, сказавшись больной. Учительница Таисия Ивановна дала задание на дом, и девочка облегченно вздохнула. Как многие подростки, Саша недолюбливала школу, хотя и признавала необходимость хорошего образования.
Мысли ее перекинулись на один эпизод из недавнего прошлого. Был Сашин день рождения. Решали, как его отмечать. Родители не могли вырваться с работы, поэтому было два варианта: встречать с бабушкой и ее подругами или в ресторане в кругу Сашиных друзей. Ирина Леонтьевна не переносила шумных застолий и не могла присоединиться к компании друзей внучки.
Саша заявила, что готова отмечать праздник с кем угодно, только не с бабушкой. Ольга и Дмитрий возмутились грубостью чувств их дочери и с тревогой подумали, что воспитали нравственного монстра. Тогда Саша крикнула, что вообще не будет праздновать день рождения, раз ее не считают в семье за человека.
Девочка очнулась от воспоминаний, внутри поселился въедливый червячок сомнения: не перегнула ли палку? Не была ли слишком груба? Все-таки пожилой человек… И детское «баба».
В детстве любимым Сашиным занятием было надеть толстую кофту и кружиться на животе, подняв ноги и руки над уровнем пола. Тогда еще они жили в старой хрущевке с занозистым паркетом у бабушки в комнате, который у родителей все не доходили руки покрыть лаком. Бабушка считала обороты вокруг оси, ноги и руки вертелись, рисуя в воздухе колесо. Саша смеялась и чувствовала себя как на аттракционе, веселя бабушку.
Теперь старая хрущевка давно в прошлом; Саша знала, что родители много трудились, чтобы заработать на собственный дом. С переездом за город что-то сломалось в их благополучном семейном укладе. И вот теперь Саше двенадцать, прежняя жизнь осталась за стеклом, как музейный экспонат, к которому больше нельзя прикоснуться, только смотреть на него издали, как на недостижимость.
Хлопнула входная дверь: мама и папа ушли на работу. Саша осталась одна посреди огромного дома, предательски помнившего множество некрасивых сцен с Сашиным участием. Правда, тогда Саша так не думала. Но дремавшее в подвздошье чувство соразмерности диктовало свои ориентиры, и девочка не могла сделать вид, что не замечает этих ясных, однозначных законов жизни.
В коридоре раздалась трель. Наверное, родители что-то забыли?
Саша посмотрела на экран системы наблюдения, и сердце сделало кульбит. У входной двери стояла какая-то женщина средних лет и держала под локоть ее бабушку. Замок не слушался Сашиных пальцев и не хотел поддаваться. Саша сделала усилие, и дверь распахнулась.
— Здравствуйте! Вот ваша Мария Леонтьевна! А вы, наверное, Сашенька?
Женщина легонько подтолкнула бабушку вперед. Сама осталась в коридоре.
— Только не Мария, а Ирина! — поправила Саша незнакомку. — Бабуль, мы тебя везде искали… Проходите же! — обратилась Саша к вошедшим. — Как вас зовут?
— Да это неважно, правда! Люба я.
Саша едва справилась с телефоном, набирая мамин номер. От волнения она говорила несвязно и перескакивала с одного на другое. Потом передала трубку, и женщина рассказала маме Саши о том, как нашла их бабушку. Неуклюже отказалась от денег и распрощалась.
Ирина Леонтьевна озиралась кругом и топталась на месте. Глаза ее смотрели куда-то поверх головы внучки. Что она видела? Саша не знала.
Врачи поставили Ирине Леонтьевне старческую деменцию. Саша исправно ходила за бабушкой и сама готовила ей завтраки, обеды и ужины. У бабушки забрали ключи, и теперь она выходила гулять под присмотром внучки. А в кармане ее пальто находилась записочка с ее именем и адресом, заботливо написанная рукой внучки. На всякий случай, думала Саша, мало ли что.
Новый год встречали в теплом семейном кругу. Саша крутилась вокруг Ирины Леонтьевны, чувствуя вину перед своей «бабой». Кровиночка, как ее назвал когда-то Сашин папа, растворялась во всеобщей заботе и таяла в тепле семейного очага, как снежинка, слетевшая на ладонь.
Через полгода, весной, она совсем растаяла. Саша взяла бабушкин чехол из крокодиловой кожи и положила его на свой домашний алтарь, где хранила дорогие ее сердцу вещи: свечу с ароматом гардении, альбом с фотографиями, на которых она маленькая и счастливая… Алтарь прирос еще одним «музейным экспонатом» — вазочкой с лепниной в виде чашечек хризантем — бабушкиной красой.
Так Саша подросла и в следующие несколько лет выучилась рисовать. Она сделала копию в карандаше портретной фотографии Ирины Леонтьевны. Перестала слушать кей-поп, меньше пользовалась соцсетями, в интернет заходила только когда нужно было по учебе. Окончила школу и поступила в мед.
Еще через пять лет она вышла замуж и родила сыночка, здорового и умного крепыша. Это твоя кровиночка, сказал сыну Сашин муж про свою ненаглядную тещу. «Баба!» — кричал мальчонка и норовил взобраться по Ольге Александровне, как по стволу крепкого дерева.
«Баба» плакала и млела.
5–16 октября 2022 года, г. Орел
Спасибо моя радость!!!!
Леночка спасибо! ?очень вкусно!
Доброе утро! Леночка и всем всем! ?
, @Скорпиончик, @shigik , @Маргарет, @nachtigal, @alex_lee, @Маргарет, @Анел, @Древний , @Milay, @Usic, @Aiss. @Vladislav @Анел
@nachtigal Леночка и всем хорошего настроения)) ?
27 радостей жизни.
1. Лечь спать в постель со свежими простынями
2. Чихнуть три или больше раз подряд.
3. Болтать ногами в воде.
4. Поскользнуться и не упасть.
5. Ощутить песок между пальцами ног
6. СМС-ка, которую ты ждал.
7. Проснуться после очень реалистичного кошмара и понять, что это был лишь сон.
8. Откусить пирожок/булочку/эклер с той стороны, где начинка.
9. Сесть на диван после целого дня на ногах.
10. Срывать защитный слой с экрана новеньких электронных гаджетов.
11. Когда тебя поздравляют с праздником люди, которых ты не знаешь.
12. Найти заначку, про которую ты уже забыл.
13. Когда холодная постель, в которую ты нырнул, наконец согревается.
14. Нечаянно точно ввести свой старый и давно забытый пароль.
15. Полный холодильник вкусностей, которые остались после праздников.
16. Издалека попасть точно в мусорное ведро.
17. Ощущать, что в книжке, которая тебе уже очень сильно нравится, осталось еще много непрочитанных страниц.
18. Перевернуть подушку на прохладную сторону
19. Плакать от смеха.
20. Надеть то, что ты только что купил.
21. Проснуться за час до звонка будильника, понять, что еще уйма времени и снова лечь спать.
22. Случайно где-нибудь встретить запах из детства.
23. Снова и снова слушать песню, которая тебе недавно понравилась.
24. Покрыться мурашками от услышанной музыки.
25. Когда тебе удалось все-таки выдавить последнюю порцию пасты из безнадёжного тюбика.
26. Перебрать коробку со своими детскими игрушками и вещами.
27. Лежать в кровати и слушать, как тяжелые капли дождя барабанят по крыше или подоконнику.
Ирина Лисица.
1. Лечь спать в постель со свежими простынями
2. Чихнуть три или больше раз подряд.
3. Болтать ногами в воде.
4. Поскользнуться и не упасть.
5. Ощутить песок между пальцами ног
6. СМС-ка, которую ты ждал.
7. Проснуться после очень реалистичного кошмара и понять, что это был лишь сон.
8. Откусить пирожок/булочку/эклер с той стороны, где начинка.
9. Сесть на диван после целого дня на ногах.
10. Срывать защитный слой с экрана новеньких электронных гаджетов.
11. Когда тебя поздравляют с праздником люди, которых ты не знаешь.
12. Найти заначку, про которую ты уже забыл.
13. Когда холодная постель, в которую ты нырнул, наконец согревается.
14. Нечаянно точно ввести свой старый и давно забытый пароль.
15. Полный холодильник вкусностей, которые остались после праздников.
16. Издалека попасть точно в мусорное ведро.
17. Ощущать, что в книжке, которая тебе уже очень сильно нравится, осталось еще много непрочитанных страниц.
18. Перевернуть подушку на прохладную сторону
19. Плакать от смеха.
20. Надеть то, что ты только что купил.
21. Проснуться за час до звонка будильника, понять, что еще уйма времени и снова лечь спать.
22. Случайно где-нибудь встретить запах из детства.
23. Снова и снова слушать песню, которая тебе недавно понравилась.
24. Покрыться мурашками от услышанной музыки.
25. Когда тебе удалось все-таки выдавить последнюю порцию пасты из безнадёжного тюбика.
26. Перебрать коробку со своими детскими игрушками и вещами.
27. Лежать в кровати и слушать, как тяжелые капли дождя барабанят по крыше или подоконнику.
Ирина Лисица.
