Ника Ворон
Функциональный алкоголик
Ну и конспект лекции Дмитрия Быкова на тему: https://godliteratury.ru/articles/2017/04/05/dmitriy-bykov-o-pyanstve-v-russkoy-lit
Писателей-алкоголиков в русской литературе нет, есть образ алкоголя... Кроме «коммуникативной» функции, водка в литературе выполняет еще функцию композиционную. Композиция произведения проходит те же стадии, что опьянение: вначале эйфория; затем приступ сентиментальной доброты; потом внезапное дикое раздражение и агрессия; и, наконец, позднее горькое похмелье, переходящее в мучительную ясность, которая трезвому недоступна...
А в русской поэзии алкоголь — символ борьбы с реальностью. Если у Проклятых поэтов-французов в диапазоне от Бодлера до Верлена алкоголь — способ саморазрушения, то у русских это прыжок в иной мир... История Есенина грустна тем, что «патриотичным» поэт стал считаться в стадии распада. Как запил — стал известен, и его стихи начали петь в застолье, только, как правило, в той фазе, когда стихов уже не понимают. Помнят «Отговорила роща золотая...» или чудовищное, совершенно блатное «Письмо к матери», но не помнят «Сорокоуста», «Инонии», «Радуницы». Это лишний раз доказывает, что, пока личность не деградирует, она массе не нравится.
Однако сейчас «алкогольный» миф русской литературы уже «дряхлеет». Его мы придумали для оправдания пьяного поведения, но так, чтобы при этом не страдать от головной боли. Но не пора ли нам теперь придумать новый миф: может, что наша страна — самая трезвая?
Писателей-алкоголиков в русской литературе нет, есть образ алкоголя... Кроме «коммуникативной» функции, водка в литературе выполняет еще функцию композиционную. Композиция произведения проходит те же стадии, что опьянение: вначале эйфория; затем приступ сентиментальной доброты; потом внезапное дикое раздражение и агрессия; и, наконец, позднее горькое похмелье, переходящее в мучительную ясность, которая трезвому недоступна...
А в русской поэзии алкоголь — символ борьбы с реальностью. Если у Проклятых поэтов-французов в диапазоне от Бодлера до Верлена алкоголь — способ саморазрушения, то у русских это прыжок в иной мир... История Есенина грустна тем, что «патриотичным» поэт стал считаться в стадии распада. Как запил — стал известен, и его стихи начали петь в застолье, только, как правило, в той фазе, когда стихов уже не понимают. Помнят «Отговорила роща золотая...» или чудовищное, совершенно блатное «Письмо к матери», но не помнят «Сорокоуста», «Инонии», «Радуницы». Это лишний раз доказывает, что, пока личность не деградирует, она массе не нравится.
Однако сейчас «алкогольный» миф русской литературы уже «дряхлеет». Его мы придумали для оправдания пьяного поведения, но так, чтобы при этом не страдать от головной боли. Но не пора ли нам теперь придумать новый миф: может, что наша страна — самая трезвая?