Катя1, кстати, когда бросил курить, то я кроме книги Аллен Карра ничего не читал. Мне Карр промыл мозги, табекс дал возможность стартануть и поверить в свои силы. А дальше, стал барахтаться как утопающий, хватаясь за любую соломинку, пока не набрался пучек, который меня крепко удерживает. Но этот путь был долгим и не рациональным. Сам того не подозревая я использовал и что то из метода Шичко, что из 12 шагов...
Кстати, вот для примера дневник №10
Дневник никотинового наркомана №10
1) 8 мая 2017 23:15
2)Я ненавижу табак, какая навязчивая дрянь. Он отравляет мой организм, делает меня слабой и зависимой.Причем зависимость серьезная, как наркотик. Вред здоровью, вред кошельку, отнимает силы, время.Бесполезный совершенно: это ни еда, ни питье, ни воздух, ни одежда - без него нормальные люди живут
3) Если мне предложат закурить, я без всякого сомнения откажусь.
ЛЕСОПОВАЛ.
В эти дни у людей случилось несчастье. Кончилось курево. В обычной жизни внезапные несчастья часто бывают прихотью случая. Здесь же такое несчастье имело своего автора. Именовался он начальником лагеря. Уголовники называли его «хозяином». Он действительно был полновластным хозяином полтысячи людей. С этими людьми и для этих людей он мог сделать все, кроме одного – освободить их. Но это ограничение в правах его едва ли угнетало, потому что он вовсе не испытывал желания их освобождать. Все же остальные события, происходящие с каждым из пятисот, так или иначе имели к нему отношение. Они были результатом его действия или бездействия… Последнее, по-видимому, было причиной того, что вот уже неделю в лагере не курили. Давно выпотрошены все дозволенные и недозволенные распорядком карманы, давно обшарены все возможные места обнаружения окурков, давно выменяно все, что можно выменять у надзирателей. Два дня назад Самарин видел, как мужичок с нар напротив со слезами ползал на полу и иголкой подбирал махоринки, неожиданно высыпавшиеся у него из ватника. Самарин был некурящий и не понимал страданий этих людей, но верил им и, будучи человеком мягким и впечатлительным, страдал вместе с ними. Не все, конечно, вели себя одинаково. Много было таких, кто не подавал вида, что страдает, и не опускался до выклянчивания у надзирателей, не обшаривал мусорных ящиков. Но тон и настроение задавали не они. На четвертый день стихийно возникло несколько драк… К тому же ветер, отвратительный, гнусный ветер, от которого не было спасения даже в бараках. К тому же работа…
Самарин работал на трелевке. Очищенный от ветвей и сучков ствол петлей каната цеплялся за хвост и подтаскивался к дороге, где грузился на лесовозы. Тащить приходилось далеко по кочкам, камням, петляя среди пней. Три человека на ствол. Это была одна из самых тяжелых работ. Итог этой операции давал цифру плана бригаде. Тридцать два человека уже пять дней работали вполсилы. Горел план. Точнее, вот-вот должен был сгореть.
В сопровождении надзирателя, по кличке Крыса, в лагере появился сам «хозяин». Когда стих шум сотен голосов, капитан сказал:
-
Нет махорки на складе. Рожать, что ли, ее прикажете!
Тишина повисла над лагерем. Нехорошая, опасная тишина. Но «хозяин» знал свое дело.
-
Если завтра всем фронтом выйдете к пятьдесят шестой отметке, так и быть, сам сгоняю на базу и вырву пяток ящиков. Слышали?
Фронтом к пятьдесят шестой. Махры нет. Вы дадите – я постараюсь.
И ушел.
То, что он потребовал, было невыполнимо. Отдельные бригады еще могли прорваться до отметки. Но фронтом! В некоторых бригадах треть людей больна. План эти бригады не давали, а перекрывались другими. Дойти до отметки для них значило дать больше двух норм…
Толпа развалилась на кучки. Тишина сменилась гомоном, постепенно возрастающим. Кучки зашевелились, стали перетасовываться, как карты в колоде. Потревоженным муравейником гудел, гомонился, суетился лагерь. Кто-то подсчитывал больных, кто-то некурящих. От последних многое зависело. С какой стати им надрываться! Начались споры, крики, речи. Кое-где даже мелькнули кулаки. К ночи решение было принято. Дать! До конца месяца еще неделя. Значит, минимум еще неделя без махорки. Дать!
На что рассчитывали люди? На второе дыхание? Где надеялись взять силы? А ведь надеялись. Самарин не верил. Но не возражал, как не возражало большинство некурящих. Этот день ему не забыть. Уже к обеду двоих придавило. Один порубил ногу. Нельзя было назвать работой то, что люди делали в этот день. Это можно было назвать подвигом, если бы не цель… Если же не задумываться над целью, то это было даже больше, чем подвиг. К четырем часам несколько бригад вышло к проклятой отметке, и люди, не передохнув, бросились к отстающим участкам. Еще несколько травмированных было отправлено в лагерь. Самарин перестал что-либо ощущать задолго до того, как их бригада перекатилась на новое место. Он не чувствовал усталости, он только знал, что если остановится, то упадет и не встанет. Может быть, даже умрет. И он боялся конца работы. Вокруг него двигались, суетились люди, - он никого не видел, ничего не слышал, ничего не чувствовал. Сознание вообще и сознание происходящего словно отделилось от него и повисло где-то между ним и миром, образовав некое подобие духовного двойника его самого. Он или его двойник иногда бормотал что-то бессвязное и бессмысленное, а на это бормотание откликались тени, что сновали вокруг, откликались так же бессвязно и бессмысленно.
К шести вечера стало безнадежно ясно, что «не дать»…, что все, что происходило здесь, оказалось напрасным, что чуда не произошло. Тогда люди начали падать там, где настигало их понимание поражения. Долго, надрывно и злобно сгоняли охранники полумертвых людей в обязательные для следования колонны.
Долго, утомительно долго ползли колонны, подгоняемые охраной, к своему, проволочному плацдарму. И снова повисла над лагерем тишина, та самая тишина, что в таких случаях не что иное, как концентрированное выражение возможного действия – такого же беспредельного и отчаянного, как эта тишина. Но опять в сопровождении Крысы появился «хозяин». Никто не поднялся с нар, когда он вошел в барак. Но это был еще не бунт – только безразличие и усталость … «Хозяин» прошел вдоль барака, остановился посередине, молодой, подтянутый, уверенный в себе, сверкающий пуговицами, сапогами, фиксой во рту, и силой своей – сверкающий, как самородок благородного металла в куче утильсырья.
-
Ну, так что же, ребята! – сказал он достаточно громко, спокойно и даже с ноткой сочувствия в голосе. – Порадовать мне вас нечем. Сами понимаете. Уговор дороже денег.
Эти слова словно разбудили Самарина. Он слез с нар, снял очки, положил под подушку, подошел к капитану и сказал четко и рублено:
-
Ты мерзавец!
Барак захлестнуло тишиной. В выжидательной стойке замер Крыса. Капитан ухмыльнулся, прищурясь оглядел барак.
-
Надо понимать, он высказал ваше общее мнение?
Ехидная угроза прозвучала в этом вопросе. Самарин продолжал стоять лицом к лицу с «хозяином», выражая тем самым осознанную готовность к ответственности за свои слова.
Капитан презрительно оглядел его.
-
А чего ты стоишь? Сказал свое и шагай. Или ждешь, что я тебя бить буду? Не буду. Пошел на место!
Недоумевая, Самарин направился к нарам. Так же недоумевая, Крыса заглядывал в лицо «хозяину». Тот прошелся по бараку, остановился.
-
Вот что я вам скажу. На проходной лежат пять ящиков с махрой. И я собирался выдать их, хотя вы и не выполнили уговора. Но теперь можете растереть на махорку вашего уполномоченного и курить его до будущего месяца. Все.
Самарин рухнул на нары.
А через полчаса к нему подошел бригадир и сказал:
-
Слушай, Самарин, капитан в комнате нарядчиков. Иди попытайся договориться. А то ведь, черт знает, что может получиться. Уголовники шумят. Мы, конечно, в обиду тебя не дадим, да не уследишь… И вообще…
И вообще бригадир тоже хотел курить, а махра была рядом…
Когда Самарин вошел в комнату, капитан сидел, развалясь на стуле, спокойный, ухмыляющийся. Нарядчики вышли. Они остались вдвоем.
-
Разве ты не все сказал?
Самарин набрал воздуху.
-
Я погорячился… от усталости… прошу вас, дайте им махорку.
-
А сам ты что, некурящий? – с наигранным удивлением спросил «хозяин».
-
Некурящий.
-
Так какого хрена ты суешься не в свои дела?
Капитан поднялся, подошел к Самарину.
-
Я мог бы пристрелить тебя, как последнюю тварь, но не хочу делать из тебя героя. Я проучу тебя. Там, в бараке, ты изображаешь из себя отважного интеллигента-народолюбца. А я хочу, чтобы ты сегодня понял, что раз ты здесь, то ты есть мразь, отребье народное, понял? Хоть ты и зовешься официально враг народа, но ты даже не враг, а мразь. Ты хотел пострадать за народ, ну так пострадай.
Капитан сел, вытянул вперед носок сапога.
-
Видишь, из-за тебя сапог замарал. Язык, как я понял, у тебя длинный, ну-ка, махни раз-другой!
Самарин с грохотом выскочил из комнаты, но на крыльце, на последней ступеньке, замер. На улице было темно. И он не увидел, а услышал толпу, молча застывшую перед крыльцом. Люди ждали.
Самарин сел на ступеньку, обхватил голову руками.
Рискованную игру вел «хозяин». Еще неизвестно, как повели бы себя эти униженные и измученные люди, если бы Самарин рассказал им о том, что произошло в комнате. А итог?
Самарин поднялся и пошел назад к «хозяину». Тот словно знал, что он вернется, сидел в той же позе, так же ухмылялся и сверкал фиксой.
Самарин встал на колени, но сапог был низко, и ему пришлось опуститься на руки. В этот момент капитан обратился к нему, стоящему на четвереньках:
-
А на воле ты чем занимался?
Самарин хотел промолчать, но сапог отодвинулся.
-
Преподавал музыку, - глухо ответил он.
-
Да? Ну давай, зарабатывай людям на махру, музыкант! – весело сказал капитан, подсовывая ему сапог…
Отрывок из рассказа Леонида Бородина
«Встреча», Журнал «Юность», № 18 1989 г.
4)В рассказе " лесоповал" мне стало страшно, какую силу имеет табак. Желание курить унижает человека, делает из него раба. Я не хочу быть рабом вонючей соски. Я много раз испытывала унижение связанное с курением.
5)Ложные убеждения: успокаивает или сосредотачивает, это время для отдыха и раздумий, назло покурю - такая я плохая.
6) Я не знаю, как алкогольная программа повлияла на то что я стала курить. Может быть когда мы были студентами, то выпить и покурить было весело и ново. Какой-то бунт против серости и прилизанности.
7) Письмо дочери.
Милая доченька, я так виновата перед тобой, что показала пример курения. Ведь ты просила меня не покупать сигарет и не курить, но мне казалось, что жизнь моя после развода сломана, какая разница, курить, не курить- чем хуже, тем лучше. Я глупая,глупая. Никотин только вызывает привыкание, не снимая стресс, ни успокаивает, ни расслабляет. Это просто наркотик. Не надо следовать моему глупому примеру.
8) Мне больше всего запомнился рассказ "Лесоповал" и какую страшную власть имеет табак над людьми, они умереть готовы за него.
9)Настрой на завтрашний день - не курить. Работать в саду, дышать воздухом, наслаждаться жизнью, благодарить Бога, что жива и могу заниматься делами.
23:45
