Сколько себя помню, всегда мне нравились лошади. Началось это, наверное, лет с 5-6, когда мама в первый раз посадила меня на ватник, лежащий на спине гнедой, с черной спутанной гривой, нескладной рабочей лошадки. Было высоко, но ни разу не страшно. После этого лошадей я рисовала, лепила, шила из фетра и вообще ими бредила. Возможностей заниматься в те старые времена практически не было, а потом вообще стало не до этого. Мечта спряталась и жила где-то глубоко внутри меня, пока я училась, выходила замуж, работала, растила дочку. Так вот и прошла почти вся жизнь, нормальная, как у большинства, где-то даже интересная и успешная. И почти всю свою взрослую жизнь я курила - когда хорошо и когда очень плохо, в большой компании и в гордом одиночестве. И вот я заболела - не то, чтобы совсем уж тяжко, но неизлечимо и серьезно. Как и у многих, пришло осознание, что жизнь почти прожита и надо решать - сейчас или никогда. Решила, море радости, разочарований от собственных неудач, встреч с разными хорошими и не очень людьми из конного мира, сожаления, что надо было бы раньше, падение, травма и снова в седло. Долго искала под себя лошадь, с учетом всех факторов, моего здоровья, дефицита времени, проблем дома. И вот сошлись звезды - Даурия. Мы составили пару, как в фигурном катании, наплевали на все нормы и оценки тренеров и стали просто жить. Курить я продолжала - на конюшне даже юные всадницы смолят как матросы, несмотря на жесткие правила пожарной безопасности. Перекур после смены - почти святое. Но все хорошее никогда не длится долго. Даурия, Дуся моя, захромала. Сделать ничего нельзя, увы, возраст и прочее. Несет шаговую нагрузку, катает детишек на иппотерапии и слава Богу. Мы с ней не расстаемся, шагаем в поводу. Сказать, что я была убита - мало. Жалость, к Даурии, к себе, разочарование в жизни до физической боли. И ничего поделать нельзя. В таком состоянии хочется сделать больно себе, физически. Я знала, по рассказам других, что бросить курить еще тот челлендж, мучения гарантированы, оптом и в розницу. Да еще какая-то глупая, осуждаемая психологами и священниками мысль, что если мне так плохо, то другому кому-то, может, той же Даурии, станет каким-то образом лучше, уравновесится как-то добро и зло в мире. Вот такая вот со мной фигня. Вроде бы недостойная взрослого человека.