Чудо Новогодняя тревога

[Загадки Шурале]

К Дмитрию вечером зашел умерший в далеком 1999 году приятель Виталий Уманский. Его убили в какой-то подворотне в Апрелевке, после того как он пьяный на последней электричке проехал свою станцию. Виталий долго и обстоятельно рассказывал как о жизни на том свете, так и про тех, кто еще прозябает здесь. Выходило, что и те, и другие живут беспредельно и надрывно, гораздо хуже, чем представлял Дмитрий. Проводив утром Виталия, невыспавшийся Дмитрий решил все-таки кое-что проверить, поскольку Виталию и при жизни не всегда можно было доверять. Однажды, объевшись грибов, тот сумел убедить фанатов ярославского Шинника в том, что он уроженец Ярославля и гораздо более рьяный фанат Шинника, чем эти самые фанаты. Дмитрий смешал литр кефира с полутора литрами пепси-колы, поднатужившись, влил в себя эту смесь и стал ждать прихода, который не замедлил явиться. И когда в голове он услышал звуки, напоминающие искаженное карканье ворон, а перед глазами запрыгали розовые лягушки, похожие на ту, что жила у Дмитрия в аквариуме, только гораздо страшнее, настолько страшнее, что даже крадущийся под черным солнцем Пикемот по сравнению с ними воспринимался безобидной городской легендой, Дмитрий понял, что если Виталий и заливал, то скорее всего в том направлении, из которого следовал вывод, что дела обстояли гораздо бесперспективнее. От осознания Дмитрий впал в некое подобие транса, мелко трясся, подвывал сразу несколькими песнями Летова одновременно, что получалось прямо-таки скажем, не очень замечательно, рвал старые бумажные фотографии, а в кульминации оделся, дошел до очистных сооружений на реке Пехорке, где река особенно вонюча и никогда не замерзает, и шустрой лягушкой нырнул прямо в темнеющую воду, оставшись незамеченным никому из города, стоявшего в очередях на маршрутку на Москву в утреннем полумраке. Дмитрия никто особенно и не искал, потому что в его характере было нормальным внезапно собраться и пойти куда-нибудь бродить, но жители отмечали, что на очистных сооружениях в Пехорке в воде по ночам иногда происходило какое-то бурление, шипение, изредка всплывали пузыри и лопались со вспышкой тусклого, отвратительного, явно неземного света. Бабушки, которые непостижимым образом всегда все знают, понимали - в этот раз не пронесет, и при встрече друг с другом в аптеке охали, скорбно вздыхали, и покупали лекарства только ровно до Нового Года. Но никому об этом не рассказывали, потому что все равно их никто не хотел слушать. Над Пехоркой в небе тревожным сигналом плыл китайский фонарик. До Нового Года оставалось чуть больше недели.

 

[-амид]

/*ищет цензурные слова*/
когда в оповещалке - "тревога" - у меня нездоровые реакции

/*пошел искать в рассказе знакомые буквы*/

 

[европеец]

"смешал литр кефира с полутора литрами пепси-колы"

 

[Флёна49]

К Дмитрию вечером зашел умерший в далеком 1999 году приятель Виталий Уманский, которого убили в какой-то подворотне в Апрелевке, после того как он пьяный на последней электричке проехал свою станцию. Виталий долго и обстоятельно рассказывал как о жизни на том свете, так и про тех, кто еще прозябает здесь. Выходило, что и те, и другие живут беспредельно и надрывно, гораздо хуже, чем представлял Дмитрий. Проводив утром Виталия, невыспавшийся Дмитрий решил все-таки кое-что проверить, поскольку Виталию и при жизни не всегда можно было доверять. Однажды, объевшись грибов, тот сумел убедить фанатов ярославского Шинника в том, что он уроженец Ярославля и гораздо более рьяный фанат Шинника, чем эти самые фанаты. Дмитрий смешал литр кефира с полутора литрами пепси-колы, поднатужившись, влил в себя эту смесь и стал ждать прихода, который не заставил себя ждать. И когда в голове он услышал звуки, похожие на искаженное карканье ворон, а перед глазами запрыгали розовые лягушки, похожие на ту, что жила у Дмитрия в аквариуме, только гораздо страшнее, настолько страшнее, что даже крадущийся под черным солнцем Пикемот по сравнению с ними воспринимался безобидной городской легендой, Дмитрий понял, что если Виталий и заливал, то скорее всего в таком направлении, что дела обстояли гораздо бесперспективнее. От понимания этого Дмитрий впал в некое подобие транса, мелко трясся, подвывал сразу несколькими песнями Летова одновременно, что получалось прямо-таки скажем, не очень замечательно, рвал старые бумажные фотографии, а в кульминации оделся, дошел до очистных сооружений на реке Пехорке, где река особенно вонюча и никогда не замерзает, и шустрой лягушкой нырнул прямо в темнеющую воду, оставшись незамеченным никому из города, стоявшему в очередях на маршрутку на Москву в утреннем полумраке. Особенно Дмитрия никто и не искал, потому что в его характере было взять, внезапно собраться и пойти куда-нибудь бродить, но жители отмечали, что на очистных сооружениях в Пехорке в воде по ночам иногда происходило какое-то бурление, шипение, изредка всплывали пузыри и лопались со вспышкой тусклого, отвратительного, явно неземного света. Бабушки, которые непостижимым образом всегда все знают, понимали - в этот раз не пронесет, и при встрече друг с другом в аптеке охали, скорбно вздыхали, и покупали лекарства только ровно до Нового Года. Но никому об этом не рассказывали, потому что все равно их никто не слушает. Над Пехоркой в небе плыл китайский фонарик. До Нового Года оставалось чуть больше недели.

Чепуха какая-то,но читать охота.Плавность повествования,без нажима.Я бы наверное ещё 10 страниц этого успокоительного прочитала.