Ну ладно

[Александр Ю]

Давненько, давненько не было видно. И давно не было рассказов (в т.ч. с видео или фото) о геофизических приключениях. Ну да, есть надежда, вот кончился полевой сезон...

 

[vbykov]

Бред сивой кобылы.


Жарким вечером сидел Лев Петрович на веранде за деревянным столом, с голым торсом, кружкой пива, без малейшего напряжения, в полной расслабленности, курил сигарету, немного скучал, да вот вдруг заприметил Николая Степановича, махнул ему рукой, приглашая зайти. Николай Степанович вошел во двор и Лев Петрович гостеприимно указал ему на лавку:
- Николай Степанович, - развел он рукам, разойдясь в улыбке, - заходи дорогой. Присаживайся и рассказывай.
Николай Степанович сел и начал рассказывать:
- Срезал я сегодня веник березовый. Баню затопить хотел.
- Баня это замечательно, - промурлыкал Лев Петрович
Он разлил пива. Николай Степанович отхлебнул и продолжил:
- Так вот срезал, связал, крепко связал, ты знаешь...
- Знаю, Николай Степаныч, как ты веники вяжешь, знаю, - хлопнул Лев Петрович гостя по плечу.
- Хороший веник получился, - сообщил Николай Степанович.
- Других у тебя и не бывает, - подтвердил Лев Петрович.
- Да, и думаю: а не связать ли мне еще один?
- Связал?
- А то!
- Красава.
- Пошел дрова рубить.
- Березовые?
- Ты знаешь, Левушка, я пробывал осиновые, тополинные, все не то, жара не дают.
- Не дают, только береза, - согласился Лев Петрович.
- Вот и я о том же, потому березовые, конечно.
Оба отхлебнули пива.
- Протопил печку, - продолжил Николай Степанович свой рассказ.
- Долго ль топил?
- Часов пять. Торопыжничать тут не надо.
- Торопыжничать вообще ни в чем не надо.
- Молодежь этого не понимает. Все спешит.
- Торопятся жить, - тяжело вздохнул Лев Петрович
Он наполнил кружки. Сделали по большому глотку.
- А пока баня топилась вышел я из дому в поле ржаное. Подул холодный ветер. Я стоял в одной русской рубахе и шараварах. Налетели черные тучи. Ветер усилился. Рожь гнулась, стелилась по земле. Я же стоял и смотрел вдаль.
- Как исполин.
- Мои поседевшие волнистые волосы подобно волнам морским колыхались на ветру. Кровавое закатное солнце не успело зайти за горизонт - все померкло. Стая ворон воровок взмыла в небо. Сильно запахло Русью.
- Величественный момент. Но скажи была ли с тобой коса, бидон парного молока и ломоть хлеба?
- Нет, увы, о чем я до сих пор сожалею.
- Не казни себя, Николай Степанович, ты и так многое сделал и понял.
- В думах о России меня настигли первые капли.
- Ты верно после этого воротился в дом?
- Нет, Лев Петрович. Я остался стоять. Потому что на мне был нательный крест мой.
- Это многое меняет.
- Разверзлись небеса и хлынуло так, что в мгновение оказался я весь в воде. Но не отступил, не смалодушничал.
- Нет слов выразить мое восхищение.
- Хлестало так, что ни зги не видать. Сверкали молнии, гремел гром. И тут глядь - бычок на привязи стоит. Совсем махонький. Застыл в ужасе от разразившейся стихии. Двинул я к нему. Мокрая рожь резала тело, ливень как стена - не дает идти, ветер откидывает назад, молнии бьют в ноги. Но не смутился, не отступил, не сдался.
- Кремень, Николай Степанович.
- В голове лишь одно, повторял снова и снова: Господи Христос, дай силов дойти, дай спасти животину безвинную.
- Теряюсь даже сказать чего в тебе больше - добра, отваги или веры, Николай Степанович.
- Дошел до бычка. Обнял его и прошептал на ухо - следуй за мной, дитя Господа нашего. Отвязал, но не двинулся бычок. Испужался очень, копытами двинуть не мог.
- Несчастное животное.
- Взял его тогда я на руки и целеустремленно, наплевав на усталость и боль, пошел прочь.
- Донес?
- Донес. Глядь бежит старуха Матрена, то ж ее бычок. Много благодарила меня, излишне даже. Посмотрел на нее строго и молвил я: "Господа благодари, женщина".
- Зря ты так, Николай. Слаба умом старушка, слаба духом. Ты, конечно, поступил как благочестивый человек, кротость твоя перед Господом похвальна, но презрев ее благодарность не обидел ли ее?
- Возможно, я был слишком резок. Но в тот момент, мысли мои были о той роли какую играет Великая Русь в мироздании. К сожалению в масштабности подобных дум теряется деликатность, которая так необходима в отношении пусть и недалеких, но чистых помыслами людей вроде той же Матрены.
Разлили по третьей кружки.
- Что же было дальше? - спросил Лев Петрович и затянулся горьким дымом.
- Пошел я в баню, - поставив кружку, продолжил Николай Степанович, - ты знаешь, баню ставил еще мой дед.
- Митрофан Кузьмич, как же, помню.
- Крестьянин, всю жизнь пахал русскую землю плугом с утра до ночи.
- Сейчас все тракторами, позабыли истоки, помельчал народец.
- Оно потому землица и урожая не дает, потому что потом людским не окроплена, в котором душа и жизнь.
- Все так, Николай Степанович, все так. Одни пестициды.
- Набралась баня жару, покраснела печь, испарилась водица, поплавились в пекле ковши, но вошел я бесстрашно и сел на самую верхнюю полку поближе к печи.
- Немец бы еще в предбаннике угорел.
- Думаю - а не плеснуть ли водицы для пара.
- Отчаянный!
- Только плеснул как слышу черт из под печки выпрыгивает, глаза красные, язык высунул и визжит: "что ж ты, русский человек, погибели моей хочешь?". Говорю ему с усмешкой: "ложись, черт, на скамью - попарю тебя веником березовым".
- И не жалко тебе было веника на черта тратить, Николаюшка?
- Все тварь божья. Лег черт на скамейку, сам худющий, ребра торчат, шерсть клочьями. А глазенки жалостливые такие. "Как звать-то тебя, исчадие ада?", "Легион", - пищит в ответ. "Олег стало быть по нашему"
- Ох помню был у нас замполит Олег Валерьянов, поскуда редкостная.
- "Ну держись, Олежа", - говорю ему. И давай шлепать. Орет черт, визжит, вырывается, а я не даю вырваться - хлоп, шлеп, пару добавил, шлеп, хлоп, смотрю затих. Перепужался я, грешным делом подумал - забил черта до смерти. Вынес его в предбанник - глянь, а там мальчонка с золотыми кудрями и крылышками.
- Ангелочек? - недоверчиво спросил Лев Петрович.
- Вот те крест. Спрашиваю: "ангел мой, как же ты умудрился в черта превратится?", а он и отвечает: "ниспослан был я нести весть благую в странах заморских, да забыл землицы святой русской взять, чтобы защищала и пленили меня соблазнами, развратили речами сладкими, отравили душу алчностью". Что ж, дал ему землицы с огорода, дал и веник свежий березовый и отпустил восвояси. А сам всласть напарился, вышел с бани, тут же стопочка меня ждет с огурчиком - дробалызнул, хорошо! Тучи в миг разлетелись, солнце засияло, птички защебетали. И пошел я, весьма умиротворенный, вдоль деревни, вдоль родной...
- Ну что ж, славны дела твои, Николай Степанович. Ну а теперь может по писят?, - и Лев Петрович приоткрыл дверцу напольного шкафчика.
- Можно, - ответил Николай Степанович.

 

[ПустотаЖе]

Бред сивой кобылы.


Жарким вечером сидел Лев Петрович на веранде за деревянным столом, с голым торсом, кружкой пива, без малейшего напряжения, в полной расслабленности, курил сигарету, немного скучал, да вот вдруг заприметил Николая Степановича, махнул ему рукой, приглашая зайти. Николай Степанович вошел во двор и Лев Петрович гостеприимно указал ему на лавку:
- Николай Степанович, - развел он рукам, разойдясь в улыбке, - заходи дорогой. Присаживайся и рассказывай.
Николай Степанович сел и начал рассказывать:
- Срезал я сегодня веник березовый. Баню затопить хотел.
- Баня это замечательно, - промурлыкал Лев Петрович
Он разлил пива. Николай Степанович отхлебнул и продолжил:
- Так вот срезал, связал, крепко связал, ты знаешь...
- Знаю, Николай Степаныч, как ты веники вяжешь, знаю, - хлопнул Лев Петрович гостя по плечу.
- Хороший веник получился, - сообщил Николай Степанович.
- Других у тебя и не бывает, - подтвердил Лев Петрович.
- Да, и думаю: а не связать ли мне еще один?
- Связал?
- А то!
- Красава.
- Пошел дрова рубить.
- Березовые?
- Ты знаешь, Левушка, я пробывал осиновые, тополинные, все не то, жара не дают.
- Не дают, только береза, - согласился Лев Петрович.
- Вот и я о том же, потому березовые, конечно.
Оба отхлебнули пива.
- Протопил печку, - продолжил Николай Степанович свой рассказ.
- Долго ль топил?
- Часов пять. Торопыжничать тут не надо.
- Торопыжничать вообще ни в чем не надо.
- Молодежь этого не понимает. Все спешит.
- Торопятся жить, - тяжело вздохнул Лев Петрович
Он наполнил кружки. Сделали по большому глотку.
- А пока баня топилась вышел я из дому в поле ржаное. Подул холодный ветер. Я стоял в одной русской рубахе и шараварах. Налетели черные тучи. Ветер усилился. Рожь гнулась, стелилась по земле. Я же стоял и смотрел вдаль.
- Как исполин.
- Мои поседевшие волнистые волосы подобно волнам морским колыхались на ветру. Кровавое закатное солнце не успело зайти за горизонт - все померкло. Стая ворон воровок взмыла в небо. Сильно запахло Русью.
- Величественный момент. Но скажи была ли с тобой коса, бидон парного молока и ломоть хлеба?
- Нет, увы, о чем я до сих пор сожалею.
- Не казни себя, Николай Степанович, ты и так многое сделал и понял.
- В думах о России меня настигли первые капли.
- Ты верно после этого воротился в дом?
- Нет, Лев Петрович. Я остался стоять. Потому что на мне был нательный крест мой.
- Это многое меняет.
- Разверзлись небеса и хлынуло так, что в мгновение оказался я весь в воде. Но не отступил, не смалодушничал.
- Нет слов выразить мое восхищение.
- Хлестало так, что ни зги не видать. Сверкали молнии, гремел гром. И тут глядь - бычок на привязи стоит. Совсем махонький. Застыл в ужасе от разразившейся стихии. Двинул я к нему. Мокрая рожь резала тело, ливень как стена - не дает идти, ветер откидывает назад, молнии бьют в ноги. Но не смутился, не отступил, не сдался.
- Кремень, Николай Степанович.
- В голове лишь одно, повторял снова и снова: Господи Христос, дай силов дойти, дай спасти животину безвинную.
- Теряюсь даже сказать чего в тебе больше - добра, отваги или веры, Николай Степанович.
- Дошел до бычка. Обнял его и прошептал на ухо - следуй за мной, дитя Господа нашего. Отвязал, но не двинулся бычок. Испужался очень, копытами двинуть не мог.
- Несчастное животное.
- Взял его тогда я на руки и целеустремленно, наплевав на усталость и боль, пошел прочь.
- Донес?
- Донес. Глядь бежит старуха Матрена, то ж ее бычок. Много благодарила меня, излишне даже. Посмотрел на нее строго и молвил я: "Господа благодари, женщина".
- Зря ты так, Николай. Слаба умом старушка, слаба духом. Ты, конечно, поступил как благочестивый человек, кротость твоя перед Господом похвальна, но презрев ее благодарность не обидел ли ее?
- Возможно, я был слишком резок. Но в тот момент, мысли мои были о той роли какую играет Великая Русь в мироздании. К сожалению в масштабности подобных дум теряется деликатность, которая так необходима в отношении пусть и недалеких, но чистых помыслами людей вроде той же Матрены.
Разлили по третьей кружки.
- Что же было дальше? - спросил Лев Петрович и затянулся горьким дымом.
- Пошел я в баню, - поставив кружку, продолжил Николай Степанович, - ты знаешь, баню ставил еще мой дед.
- Митрофан Кузьмич, как же, помню.
- Крестьянин, всю жизнь пахал русскую землю плугом с утра до ночи.
- Сейчас все тракторами, позабыли истоки, помельчал народец.
- Оно потому землица и урожая не дает, потому что потом людским не окроплена, в котором душа и жизнь.
- Все так, Николай Степанович, все так. Одни пестициды.
- Набралась баня жару, покраснела печь, испарилась водица, поплавились в пекле ковши, но вошел я бесстрашно и сел на самую верхнюю полку поближе к печи.
- Немец бы еще в предбаннике угорел.
- Думаю - а не плеснуть ли водицы для пара.
- Отчаянный!
- Только плеснул как слышу черт из под печки выпрыгивает, глаза красные, язык высунул и визжит: "что ж ты, русский человек, погибели моей хочешь?". Говорю ему с усмешкой: "ложись, черт, на скамью - попарю тебя веником березовым".
- И не жалко тебе было веника на черта тратить, Николаюшка?
- Все тварь божья. Лег черт на скамейку, сам худющий, ребра торчат, шерсть клочьями. А глазенки жалостливые такие. "Как звать-то тебя, исчадие ада?", "Легион", - пищит в ответ. "Олег стало быть по нашему"
- Ох помню был у нас замполит Олег Валерьянов, поскуда редкостная.
- "Ну держись, Олежа", - говорю ему. И давай шлепать. Орет черт, визжит, вырывается, а я не даю вырваться - хлоп, шлеп, пару добавил, шлеп, хлоп, смотрю затих. Перепужался я, грешным делом подумал - забил черта до смерти. Вынес его в предбанник - глянь, а там мальчонка с золотыми кудрями и крылышками.
- Ангелочек? - недоверчиво спросил Лев Петрович.
- Вот те крест. Спрашиваю: "ангел мой, как же ты умудрился в черта превратится?", а он и отвечает: "ниспослан был я нести весть благую в странах заморских, да забыл землицы святой русской взять, чтобы защищала и пленили меня соблазнами, развратили речами сладкими, отравили душу алчностью". Что ж, дал ему землицы с огорода, дал и веник свежий березовый и отпустил восвояси. А сам всласть напарился, вышел с бани, тут же стопочка меня ждет с огурчиком - дробалызнул, хорошо! Тучи в миг разлетелись, солнце засияло, птички защебетали. И пошел я, весьма умиротворенный, вдоль деревни, вдоль родной...
- Ну что ж, славны дела твои, Николай Степанович. Ну а теперь может по писят?, - и Лев Петрович приоткрыл дверцу напольного шкафчика.
- Можно, - ответил Николай Степанович.

Сороковщина

 

[vbykov]

ПустотаЖе, не читал сорокина

 

[ПустотаЖе]

@ПустотаЖе, не читал сорокина

Очень похоже, особенно поздние рассказы. Отлично пишешь

 

[MrNobody]

К сожалению в масштабности подобных дум теряется деликатность, которая так необходима в отношении пусть и недалеких, но чистых помыслами людей

Эт точно! А ещё старик Ромуальдыч чего то вспомнился.....! (который заколдобился)

 

[Oleg10011001]

vbykov, увидел, что тебя поздравляют в Старте, а в твоем дневнике нет инфы о твоем срыве... Интересно, почему у тебя произошел срыв и долго ли длился закур?

 

[vbykov]

vbykov, увидел, что тебя поздравляют в Старте, а в твоем дневнике нет инфы о твоем срыве... Интересно, почему у тебя произошел срыв и долго ли длился закур?

да я уж толком не помню почему, года полтора назад сорвался, сейчас заново бросаю.

 

[Владимир Файб]

vbykov, с Неделькой!

 

[Флёна49]

да я уж толком не помню почему, года полтора назад сорвался, сейчас заново бросаю.

Это убийственно....Идти так уверенно,быть примером и авторитетом и сорваться.Получится ли в этот раз.Ты снова на тропе войны,снова превозмогать,это ведь так трудно поначалу.Ну давай,дерзай,крепись.Охохохо...ну как же ты так.

 

[Natalis]

да я уж толком не помню почему, года полтора назад сорвался, сейчас заново бросаю.

Ну а сейчас то, чего сорвался?

 

[vbykov]

Ну а сейчас то, чего сорвался?

Когда сейчас?

 

[Natalis]

Когда сейчас?

Ну ты же пишешь - сейчас опять бросаю. Или сейчас, имеется ввиду 1,5 года как?

 

[vbykov]

Ну ты же пишешь - сейчас опять бросаю. Или сейчас, имеется ввиду 1,5 года как?

Полтора года назад сорвался, курил полтора года, сейчас бросаю.

 

[Phoenix_Andrey]

Полтора года назад сорвался, курил полтора года, сейчас бросаю.

В старт его!

 

[vbykov]

В старт его!

меня все эти разделы, медальки, поздравлялки давно уже как не мотивируют, так и не демотивируют, так что пихайте куда хотите

 

[Natalis]

у меня было два срыва - первый когда с женой разводился, второй - когда контора разрушилась. Сейчас не курю.

Полтора года назад сорвался, курил полтора года, сейчас бросаю.

Я почему-то думала не куришь.

 

[Natalis]

меня все эти разделы, медальки, поздравлялки давно уже как не мотивируют, так и не демотивируют, так что пихайте куда хотите

Меня никогда не мотивировали, я на сайт пришла уже когда курить бросила, сама, без чьей-либо помощи. Когда бросала, наоборот обходила стороной подобные сайты, т.к. считала, что глупо искать тут поддержки, если желания бросить нет. А если есть желание, то и помощь подобная не нужна. Хотя тут интересно, поэтому и застряла. Вообще, если б не Быков, может и не задержалась здесь , дневник зачиталась))). Уже писала по-моему.

 

[vbykov]

Меня никогда не мотивировали, я на сайт пришла уже когда курить бросила, сама, без чьей-либо помощи. Когда бросала, наоборот обходила стороной подобные сайты, т.к. считала, что глупо искать тут поддержки, если желания бросить нет. А если есть желание, то и помощь подобная не нужна. Хотя тут интересно, поэтому и застряла. Вообще, если б не Быков, может и не задержалась здесь , дневник зачиталась))). Уже писала по-моему.

Спасибо, Наташа )

 

[Natalis]

Спасибо, Наташа )

Мне то за что? Тебе спасибо, Слава).