ты обязательно с этим разберёшься.
Знаешь, иногда просто так чонить пишется... без конца и начала.. Вот это для тебя тут скину) :
Фонтастика.
10 секунд воли.
«Там спят под водой адмиралы
А с ними матросы вокруг
У них прорастают кораллы
Сквозь пальцы раскинутых рук.» (с)
..Включенная подсветка приборов многократно отражённая в остеклении сияющими оранжевыми искорками окружала его, и отделяла мчащийся кокон уютного тепла и ровного гула двигателей, от ледяной пустоты ничем не согретых, летящих мимо кабины клочков сумерек.
Руки были расслаблены и сам он был удивительно спокоен, собран и почти сентиментален сейчас. До восхода солнца оставались считанные минуты..
На борту их было трое. Пилот, Штурман в тесном отсеке позади бронеспинки и Стрелок в башенке нижней полусферы, чуть ниже и впереди пилотской кабины...
Пора переклички, решил Пилот.
- Как дела, Штурман? Подходим скоро. – Сказал он в шорохи ларингофонов.
- Всё хорошо. И дальше всё будет хорошо... – Ожили наушники. – Просто заебись будет…
Хмыкнул Стрелок. Пилот тоже улыбнулся. Замолчали.
Он снова глянул на отражения и подумал о свече между зеркалами. Представил бесконечную линию колеблющихся, оранжевых мотыльков и взглянул за них, в сереющую мглу. Поёжился.
Неожиданно вспомнил про эксперимент Либета, о свободе воли. Суть его была в том, что прибор фиксировал в мозгу чела некую готовность раньше, чем испытуемый осознавал побуждение и исполнял его. На секунду. Некоторые говорят о десяти.
«Странно» - Думал он, - «Почему никому не пришла в голову идея, поставить осциллограф перед испытуемым? Имея перед собою наглядную картинку своего отсутствия в решении, многократно отражая в самом себе собственные сигналы и скрытые сигналы о этих сигналах, что в итоге предпринял бы человек? Сошёл бы с ума от самоотражений? Или рассмеялся?»
Он представил снова череду зеркал с колеблющимися огоньками и сделал глубокий вдох. Как раз в этот момент подсветка померкла, мелодичный сигнал готовности потребовал внимания, а в разрывах облаков, в плавно изогнутом, страшном далеке, в дымчатой, тоненькой полоске атмосферы на самом краешке Земли, уже торжественно вспухал гигантский оранжевый шар Солнца.
Он отключил автопилот плавно подработал педалями и ручкой тангаж и внезапно, коротко улыбнулся заполняющему кабину тёплому, красно – оранжевому потоку света… Потом снял кислородную маску и опустил светофильтр. Пора было работать…
«И ведь это чудо происходит каждый день!» - С уходящей, светлой тоской подумал он напоследок о великолепии картины восхода Солнца. «А много ли восходов каждый из нас может вспомнить?»…
Уже было поздно додумывать. Взвыли гироскопы, включились обзорный и целевой локаторы, запикали зуммеры целеуказателей а гул двигателей уже тонул в зловещем, свистящем шорохе осатаневшей атмосферы… От большой вертикальной скорости заложило уши, перегрузка переполняла аорту до обморока а пульс больно бил в подключичных. По крутой глиссаде они мчались вниз. Три человека в переплетении металла и воли. Выигрывали секунды и шансы. Неслись целя в ползущую на экранах точку, к крошечным пылинкам, к чёрным тире на великой поверхности Океана под великолепной, восходящей над ним звездой…
Экипажи этих тире, тоже нащупали их лучами радаров, нарисовали пикирующую точку на своих экранах, лихорадочно разворачивали, расчехляли, заряжали всё, что только могло стрелять.
Вышли точно выравниваясь по горизонту в стремительно растущий борт основной цели. Небо взорвалось режущей сеткой дымных трасс, острыми звёздочками слепящего магния и мультяшными шариками шрапнельных разрывов.
Взгляд считывал растягивающиеся мгновения по приборам... Сейчас нужно в этом Аду, выдержать прямую линию на боевом до намеченной точки сброса торпед. Мозг лихорадочно отмечал: высота – норм. Тангаж – норм. Режимы двигателей – норм. Скорость – норм. Цель – в прицеле. Дистанция – 9 секунд. Держим.
-«Держи командир, так..» - сдавленно сипел наушниками штурман.
Удар по фюзеляжу. По крылу. Погас обзорный.
Цель вспыхивает залпами главного калибра. Мимо кажись. Снова гирлянды вспышек и дыма..
Удар с мгновенной вибрацией. Винт левого двигателя исчез. Поправка на крен – норм. Поправка тонгаж – норм. Убрать питание левого. 7 секунд до цели. Держим.
- «Так держать, командир…» - Тревожно требовал севший голос.
Взрывается остекление сбоку, разлетается светофильтр, часть лица немеет от удара, слепнет, но ворвавшийся поток воздуха слизывает кровь с ресниц, придерживает голову приводит в сознание и безжалостный, ничем не смягчённый свет реальности снова врывается прямо в мозг вместе с болью, а дрогнувшие на мгновение, оставленные без присмотра руки, уже захотели непроизвольно отвернуть от нацеленных прямо в зрачок прицела горячих трасс, которые тянутся к тебе из растущего, огнедышащего смертью могучего железного монстра не желающего умирать.
«Ещё немного воли, руки!» - Приказывает он себе и руки замирают. Из дымящихся стволов снизу вырастает трасса оранжевых огоньков. Неожиданно ему кажется что он смотрит в дрожащий огонь единственной бесконечной свечи между множества зеркал, и что весь этот взметнувшийся смертельный хаос огня между небом и океаном, есть лишь мгновенная иллюзия дрогнувшей свечи.. Трасса ярко мелькнув чуть левее, тупо рвёт плечо, парашютную сумку, шланги и переборки позади. Пока не до плеча. Рука тяжелеет.
Так: высота – норм. Тангаж – норм. Режимы двигателей.. – дымящаяся дыра в панели. Скорость – норм. Цель – в визире. Дистанция – 5 секунд. Держим.
«Держим…» - Стрелок умирая в разбитой подвесной кабинке хрипит в наушниках, и только голос штурмана бесстрастно как в операционной, читает вслух свои градусы, секунды и метры…
Самое тяжёлое сейчас – ничего лишнего не делать. Истерично пискнул аварийный… давление в гидравлике – 0. А с правого крыла тонкими лентами нервно дрожит в потоке рваный дюраль, слева как рёбра на солнце бликуют голые нервюры со стрингерами. Сорвало обшивку стабилизатора. Половинка руля высоты ещё кажется нормальная. Яростным, чёрно-оранжевым клубком вспыхивает третий двигатель и всё встряхивается от жестокого удара. Так. Коррекция рулей высоты и курса. Противопожарный кран третьего... Снова удар, ниже в остекление. Вместо курсового пулемёта и стрелка, открывается дыра в стремительно мчащиеся волны в десяти метрах снизу… Судороги попаданий уже кажется сливаются в дрожь агонии… Так.., откинуть предохранитель онемевшей рукой. Включить управление на себя. Нажать гашетку боя… Тремя своими пушками, одна из которых тридцать седьмого калибра, он мог запросто разрезать фюзеляж любого самолёта, имея секундный залп шестнадцать килограммов разрывных снарядов. Но сейчас звёздочки вспышек его залпов теряются в непрерывном, нестерпимом уже блеске встречного огня…
«- Сброс.» - кричит штурман. Пилот рвёт занемевшую руку с рычагом, толкает управление газом до предела «форсаж», угол атаки винтов сдвигает на максимальную тягу и тянет штурвал на себя заваливая вправо и вверх подскочивший от сброса торпед, израненный самолёт. Затрещали цифры положительной перегрузки.
Теперь будет легче. Там вверху. Можыт быть…
Наконец он выдыхает.
«А им уже не до нас…» - Думает он весело почти, заставляя ещё себя неумирать и с облегчением. « - И легче чем эти десять секунд, теперь уже будет всё.»