Владимир Файб
Тот самый
(Они не говорят о том, чтобы я бросил, тогда зачем я буду это делать?) Следовало убедительное объяснение типа «Вся моя семья (кроме моей мамы) не находили возможным жить вместе со мной, когда я пытался бросить курить, даже в течение нескольких часов, таким образом, они призывали меня не бросать».
Отрицание того, что никотин представляет собой большую проблему, позволяло нам оставаться в никотиновой зависимости. Разрушение этого отрицания началось с широкого распространения литературы о здоровом образе жизни в 70-х и 80-х годах. Концепция же употребления никотина как зависимости принималась прохладнее. Считалось, что курение, понюшка или жевание были всего лишь дурными привычками. В то же время наше поведение было порочным и безумным, как у настоящих зависимых больных, готовых на что угодно ради очередной дозы. Копаться в мусорных корзинах, подбирать бычки из пепельницы или даже из канавы, бродить по неблагополучным районам и ехать в мороз и пургу во мраке ночи за сигаретами, не обращая внимания на опасность для себя и, возможно, для других. Не существовало такого позора и унижения, которые нельзя было вынести в погоне за никотином.
Одна женщина рассказала следующую историю:
«Был промозглый дождливый вечер, идеальный вечер, чтобы побыть дома. Я только что смыла макияж, накрутила волосы, натянула старый выцветший домашний халат и большие шерстяные носки и наконец уютно устроилась на диване, чтобы почитать газету. Но поняла, что не могу сконцентрироваться. Всё, о чём я могла думать, - я хочу курить. И я знала, что у меня в доме не припрятано ни одной сигареты. Я старалась выкинуть это из головы, но дошла до того, что не могла больше терпеть. Не удосужившись снять свои бигуди, я схватила старый дырявый плащ, надела пару смешных резиновых ботинок на каблуке - они были ярко оранжевые - прямо на толстые носки и поехала в магазин к торговому центру недалеко от моего дома. И тут «мне повезло»», я увидела одного знакомого в магазине и, стесняясь своего вида, не вошла. Неподалеку находился бар. Он привлек меня тем, что не был освещен. Я вошла, но не увидела автомат с сигаретами.
В баре стоял человек и курил. Я подошла к нему и предложила четверть доллара за пару сигарет.
Он дал мне три или четыре сигареты, отказавшись от денег. К моему удивлению, он обнял меня и, глядя с жалостью, спросил: «С вами всё в порядке? Я могу купить вам что-нибудь поесть? Я могу чем-то помочь вам?»
До меня дошло, что я выглядела, как бомж, в своих папильотках, с торчащим из-под плаща старым халатом, в оранжевых ботах на шерстяной носок... и стреляющая сигареты.
Я уверила мужчину, что со мной всё в порядке, поблагодарила его за сигареты и, сжимая их, ускользнула из бара в темноту, боясь, что человек может последовать за мной и увидеть, как я влезаю в свою новую машину. По дороге домой до меня дошло, что я только что побывала на нижней ступени своей жизни».
Мы употребляли никотин, чтобы преодолевать смущение в присутствии людей, чтобы быть на расстоянии от них и чтобы отделиться. Употребление никотина создавало дымовую завесу между нами и теми, кого мы опасались. Многие из нас чувствовали себя хозяевами своей жизни, когда курили, - галантными, хладнокровными, опытными, властными, смелыми и уверенными в себе. Один человек так описал действие никотина на его самоощущение: «Классный. Харизматичный, центр внимания типа рок-звезды. Загадочный. Важный. Я был таким». Но другой человек сочетает «классно» и «позитивно» с обратной, более отрицательной, стороной: «Я чувствовал себя уверенным, скандальным, хладнокровным, испорченным, классным, сдержанным, умудрённым, но более всего - больным». Низкая самооценка определённо была среди наших характеристик.
Никотин менял наши отношения с другими людьми, включая тех, кто не курит и кто выступает против курения. Мы презирали этих типов. Они нас бесили. Могли разозлиться, когда по телевизору показывали ролики с призывами не курить. Мы чувствовали, что нас дискриминируют. Общественные места перестали быть безопасными. Один человек писал: «Бывало, я ел в ресторане, а кто-то начинал жаловаться, что ему мешает моя сигарета». Часто мой ответ бывал резким и грубым, например: «Ну, передвинься на шесть стульев - не велика птица».Даже близкие отношения превращались в военную конфронтацию из-за употребления никотина. «У меня были конфликты с моим молодым человеком. Мне пришлось прекратить курить в постели. Ему не нравился запах дыма в спальне». Другой человек пишет: «Мой отец не хотел, чтобы я курил в машине, потому что дым въедался в машину и оставался в системе кондиционера. Конечно, я пытался, но моя одержимость никотином не позволяла бросить курить, и тогда мы ругались». Ещё у одного были конфликты с женой: «У моей жены первый муж умер от рака лёгких, поэтому она очень сильно настроена против моего курения. Я ВЫНУЖДЕН БЫЛ БРОСИТЬ - точка».
Много раз мы делали попытки бросать, просто потому, что мы хотели удовлетворить желание кого-то другого, чтобы мы не употребляли никотин. Это почти всегда сопровождалось абсолютным неверием в то, что возможна жизнь после никотина. Мы не могли себе представить простейшие действия, например, позвонить по телефону без сигареты. Более сложные предприятия, такие как еда или занятие сексом, были просто немыслимы без никотина. Мы закрывали глаза на финансовый аспект употребления никотина. Немногие из нас присматривались к тому, сколько денег обращалось в дым. «После своего первого собрания Анонимных Курильщиков я это выяснил -1000 долларов в год и 23 000 с тех пор, как я начал 21 год назад. Первый взнос за дом, который я всегда так хотел».
Мы с большой неохотой признавали, что никотин имеет какое-либо отношение к бронхитам, синуситам, простуде, кашлю, астме и плохому кровообращению - тому, чем мы все страдали в избытке. Мы избегали чтения медицинских отчётов, которые были как-то связаны с информацией о последствиях употребления никотина. Мы прожигали дыры в своей одежде, коврах, мебели, обжигали своих друзей и себя. Случалось, за рулём мы хватали горящие кончики сигарет пальцами или роняли их себе на колени. Те, кто жевал табак, сплёвывали табачную слюну на себя и на машину, на постель и на партнёра. Мы попадали в аварии из-за курения. Сколько было потеряно времени на работе и взято больничных (иногда неоплачиваемых)! Мы стали спецами по придумыванию объяснений и умению не замечать подобных неприятностей, чтоб не усугублять ими уродливую картину нашей жизни. Никотин вел нас к гибели крохотными, незаметными шагами. Несмотря на упорное отрицание, мм делали попытки бросать. Мы платили за эти попытки и материально, и психологически. «Моей эмоциональной реакцией на провалившуюся попытку остаться в завязке было чувство вины и бессилия.
Это просто укрепило меня в убежденности, что я урод /ошибка природы / неудачник, и как бы я не старался, я останусь уродом/ошибкой природы/неудачником».
Переживания по поводу неспособности бросить обычно включали крушение надежд, ненависть к себе, зарок больше никогда не употреблять никотин. Некоторые были настроены бросить непременно. Но перед тем как это в конце концов случалось, мы проваливались в употребление на дни, недели, месяцы и даже годы. Жизнь человека, зависимого от никотина, основана на отрицании. Большинство из нас чувствовали себя несчастными и обманутыми всеми и вся. С нами случалось что- то плохое, и на наши головы падали все беды, вторгаясь в наши жизни или же вставая на нашем пути. Стыд от употребления питал нашу уверенность, что мы неудачники, озлобляя нас. Мы мучились сомнениями, тревогой и обидами. Мы редко испытывали благополучие.
У многих из нас была мысль, присущая всем обиженным, что мы могли бы быть счастливы, если бы другие люди или обстоятельства изменились. Мы тратили колоссальное количество энергии, стараясь контролировать других людей или, как Дон Кихот, сражаясь с ветряными мельницами. Мы медлили. Мы уходили от реальности к никотину и/или другим наркотикам. Единственное, чего мы не делали - не вступали в бой с нашей зависимостью. Никотин был для нас удобным защитным экраном для нахождения в социуме. Когда общество или закон начинали регулировать наше поведение, вводя запреты на курение в определенных местах, мы злились и вели себя вызывающе, игнорируя правила и нарушая законы. Многие предпочитали поджать хвост и найти местечко, где можно не расставаться со своей «привычкой». Как бы там ни было, трудно представить, что вечно меняющиеся правила для курящих могли бы изменить наше представление о себе в лучшую сторону. Близкие люди беспокоились за нас, но это редко меняло положение. Семья, дети, любимые, друзья и коллеги заботились о нас и переживали, видя нашу зависимость от никотина. Что они только ни делали: проявляли заботу, сердились, жаловались, упрашивали, даже умоляли. А мы продолжали употреблять. Почти у всех нас были те или иные неблагоприятные физические симптомы, полный диапазон от дурного запаха изо рта, от пальцев рук до сдавленности в груди, рака, эмфиземы, высокого давления и проблем с сердцем.
Как бы мы это ни отрицали или не пытались не обращать внимания на симптомы, у каждого из нас была проблема со здоровьем. Чтобы выкрутиться, мы придумывали ту или иную систему маскировки запаха, исходящего от нас или витающего в наших домах, машинах и офисах. Мы терли и мыли. Чистили зубы, использовали освежающую жидкость для рта, мяту, конфетки, жевательную резинку, духи и одеколон. Мы проветривали помещения, покупали приспособления для поглощения дыма, использовали освежители воздуха, уксус, нашатырь, фимиамы, благовония, ароматические свечи. Один мужчина пёк булочки:
«Перед приходом ко мне мамы я часами проветривал дом. Затем я выпекал порцию черничных булочек, распространявших удивительный аромат. Моя мама не могла понять, зачем я ем так много черничных булочек».
Но что бы мы ни делали, чтобы скрыть наше пристрастие к никотину, мы всё равно воняли, так же, как и наша одежда, наши машины, наши дома и офисы. Мы также загрязняли физическое пространство вокруг себя, стряхивая пепел с сигарет или сигар, вытряхивая пепельницы или сплевывая на тротуар, в саду среди роз, на пляже, повсюду. Мы выносили из машин пепельницы, набитые окурками, пеплом и спичками, на парковках, многие оставляли за собой нечистый след в виде мусора повсюду.
В психологическом отношении наша неспособность вырваться из лап никотина оказывала опустошающее действие на нашу самооценку, самоуважение и любовь к себе. Процесс осознания правды был долгим. Ещё больше времени требовалось, чтобы предпринять какие-то действия после осознания. Хотя на протяжении многих лет мы понимали, что надо бросать, мы не верили, что это когда-то может произойти. Тем не менее большинство из нас предпринимали какие-то попытки, очень разнообразные. Мы пробовали резко завязать. Мы уменьшали количество, меняли марки, переходили от сигарет без фильтра к сигаретам с фильтром и обратно. Мы пробовали дорогостоящие коммерческие программы и прибегали к помощи недорогих оздоровительных обществ. Мы прибегали к акупунктуре, гипнозу, поведенческим тренингам, медитации и жевали никотиновую резинку. Но ничего не работало. А точнее, некоторым из нас удавалось перестать использовать никотин на различные периоды времени периоды без никотина длились несколько месяцев или даже лет. Но в конце концов наркотик побеждал. Попадая обратно в тиски никотина, мы придумывали новые оправдания и разумные объяснения и ещё раз подчинялись этому пристрастию Не смотря на наше отрицание, мы знали, что убиваем себя. Мы убивали не только свое тело, но и свой дух. «Я испытывал психологические муки из-за того, что я курил, все годы, которые я курил. Я бы назвал это чувством раздвоения или шизофренией». Нам всем знакомо напряжение, которое мы испытываем от своей нечестности. Мы говорили, что собираемся бросить, хотя знали, что лжем. Наши тела предупреждали о болезни, но жажда никотина подавляла разум, и мы отмахивались от этих сигналов. Курение продолжалось. Постепенно нарастало ощущение нездоровья и усталости от собственного нездоровья. «Я никогда на самом деле не ассоциировал болезнь с курением. Я знал, однако, что моя утренняя головная боль была прямым следствием сигарет, а вечерняя одышка вызвана тем, что я слишком много курил в течение дня. Но мне не приходило в голову, что я болею из-за сигарет».
Наши мозги изобретали странные игры во славу никотина. Все они были призваны сохранить наше отрицание и нашу неспособность взять ответственность за свою жизнь. Но отказываясь принять ответственность за свою зависимость от никотина, мы не имели возможности остановиться. Поэтому в конце концов наступил момент отчаяния, когда мы больше не могли выносить ложь, обман и саморазрушение, и мы нашли дорогу к Анонимным Курильщикам. Первая реакция, возможно, была далека от положительной. Один человек так описывает первое посещение собрания: «Я подумал, что никогда не видел такое сумасшедшее сборище тупиц и религиозных фанатов, собравшихся в одном месте. Я действительно думал, что каждый там был ненормальным, и я не мог понять, как я там оказался, или чем эти уроды могут мне помочь, и меня очень обеспокоил этот трёп о Боге. Когда я попытался спросить об этом, мне сказали, что я не могу задавать вопросов, пока собрание не закончится. Но я всё равно вернулся, потому что был в отчаянии».
Несмотря на впечатление, произведенное первым собранием, у нас появилась надежды или, по крайней мере, признание, что это последний шанс. Залогом этого были люди, с разной степенью успеха активно работающие над тем, чтобы освободиться от никотиновой зависимости.
Не все достигали успеха быстро или «навсегда». Иногда возвращение к употреблению никотина было частью процесса, доводящего до настоящего «дна».
«Через три месяца в Анонимных Курильщиках без никотина я сорвался и опять месяц курил. Этот месяц был сущим адом, который становился всё хуже и хуже, настолько это было опасно. Однажды я почувствовал, что больше не в состоянии так продолжать. Мне казалось, я сойду с ума, и думаю, так бы и случилось, если бы я не решил тогда, что я отказываюсь от никотина окончательно».
Достигнуть дна. Попасть туда, «где смерть выглядит праздником». Прийти к рубежу, означающему готовность пройти любой путь, чтобы не употреблять больше никотин. Наконец начать стремиться к тому, чтобы смотреть реально на те проблемы, которые мы пытались замаскировать никотиновой завесой. Обрести решимость начать процесс. «Я понял, что мне нужно было ждать, чтобы чудо произошло тогда, когда назначит Бог, а не я». Что бы ни привело нас в Анонимные Курильщики и какими бы отчаявшимися мы не были, нас не покидали сомнения в том, что мы сможем бросить курить. После всех поражений, ложных стартов и провалившихся благих намерений надежды оставалось мало. «Несмотря ни на что я надеялся, что могу бросить и больше не начинать». Страх ещё одной неудачи угрожающе маячил перед нами. Зарок никогда больше не употребить никотин столько раз в прошлом не сдерживался нами, что не верилось в удачу.
Совершенно новым подходом был призыв «Только сегодня» В нашем опыте такого не было. Возможно, неосознанно концепция «оставаться некурящим только сегодня» ослабляла страх перед следующей неделей, следующим месяцем, следующим годом и всей оставшейся жизнью остаться без нашего «друга».
Новой для нас была также идея бессилия. Это первый шаг Анонимных Курильщиков - признать свое бессилие перед никотином. Для этого нам придется признать, что мы как личности потерпели поражение, а наркотик одержал победу, следовательно, мы и дальше будем проигрывать. Признание бессилия означает, что вся наша ненависть к себе и прошлые неудачи будут повторяться до тех пор, пока мы в конце концов не убьём себя. Когда мы впервые пришли в Анонимные Курильщики, среди нас были такие, которые знали о том, что мы бессильны перед никотином.
Отрицание того, что никотин представляет собой большую проблему, позволяло нам оставаться в никотиновой зависимости. Разрушение этого отрицания началось с широкого распространения литературы о здоровом образе жизни в 70-х и 80-х годах. Концепция же употребления никотина как зависимости принималась прохладнее. Считалось, что курение, понюшка или жевание были всего лишь дурными привычками. В то же время наше поведение было порочным и безумным, как у настоящих зависимых больных, готовых на что угодно ради очередной дозы. Копаться в мусорных корзинах, подбирать бычки из пепельницы или даже из канавы, бродить по неблагополучным районам и ехать в мороз и пургу во мраке ночи за сигаретами, не обращая внимания на опасность для себя и, возможно, для других. Не существовало такого позора и унижения, которые нельзя было вынести в погоне за никотином.
Одна женщина рассказала следующую историю:
«Был промозглый дождливый вечер, идеальный вечер, чтобы побыть дома. Я только что смыла макияж, накрутила волосы, натянула старый выцветший домашний халат и большие шерстяные носки и наконец уютно устроилась на диване, чтобы почитать газету. Но поняла, что не могу сконцентрироваться. Всё, о чём я могла думать, - я хочу курить. И я знала, что у меня в доме не припрятано ни одной сигареты. Я старалась выкинуть это из головы, но дошла до того, что не могла больше терпеть. Не удосужившись снять свои бигуди, я схватила старый дырявый плащ, надела пару смешных резиновых ботинок на каблуке - они были ярко оранжевые - прямо на толстые носки и поехала в магазин к торговому центру недалеко от моего дома. И тут «мне повезло»», я увидела одного знакомого в магазине и, стесняясь своего вида, не вошла. Неподалеку находился бар. Он привлек меня тем, что не был освещен. Я вошла, но не увидела автомат с сигаретами.
В баре стоял человек и курил. Я подошла к нему и предложила четверть доллара за пару сигарет.
Он дал мне три или четыре сигареты, отказавшись от денег. К моему удивлению, он обнял меня и, глядя с жалостью, спросил: «С вами всё в порядке? Я могу купить вам что-нибудь поесть? Я могу чем-то помочь вам?»
До меня дошло, что я выглядела, как бомж, в своих папильотках, с торчащим из-под плаща старым халатом, в оранжевых ботах на шерстяной носок... и стреляющая сигареты.
Я уверила мужчину, что со мной всё в порядке, поблагодарила его за сигареты и, сжимая их, ускользнула из бара в темноту, боясь, что человек может последовать за мной и увидеть, как я влезаю в свою новую машину. По дороге домой до меня дошло, что я только что побывала на нижней ступени своей жизни».
Мы употребляли никотин, чтобы преодолевать смущение в присутствии людей, чтобы быть на расстоянии от них и чтобы отделиться. Употребление никотина создавало дымовую завесу между нами и теми, кого мы опасались. Многие из нас чувствовали себя хозяевами своей жизни, когда курили, - галантными, хладнокровными, опытными, властными, смелыми и уверенными в себе. Один человек так описал действие никотина на его самоощущение: «Классный. Харизматичный, центр внимания типа рок-звезды. Загадочный. Важный. Я был таким». Но другой человек сочетает «классно» и «позитивно» с обратной, более отрицательной, стороной: «Я чувствовал себя уверенным, скандальным, хладнокровным, испорченным, классным, сдержанным, умудрённым, но более всего - больным». Низкая самооценка определённо была среди наших характеристик.
Никотин менял наши отношения с другими людьми, включая тех, кто не курит и кто выступает против курения. Мы презирали этих типов. Они нас бесили. Могли разозлиться, когда по телевизору показывали ролики с призывами не курить. Мы чувствовали, что нас дискриминируют. Общественные места перестали быть безопасными. Один человек писал: «Бывало, я ел в ресторане, а кто-то начинал жаловаться, что ему мешает моя сигарета». Часто мой ответ бывал резким и грубым, например: «Ну, передвинься на шесть стульев - не велика птица».Даже близкие отношения превращались в военную конфронтацию из-за употребления никотина. «У меня были конфликты с моим молодым человеком. Мне пришлось прекратить курить в постели. Ему не нравился запах дыма в спальне». Другой человек пишет: «Мой отец не хотел, чтобы я курил в машине, потому что дым въедался в машину и оставался в системе кондиционера. Конечно, я пытался, но моя одержимость никотином не позволяла бросить курить, и тогда мы ругались». Ещё у одного были конфликты с женой: «У моей жены первый муж умер от рака лёгких, поэтому она очень сильно настроена против моего курения. Я ВЫНУЖДЕН БЫЛ БРОСИТЬ - точка».
Много раз мы делали попытки бросать, просто потому, что мы хотели удовлетворить желание кого-то другого, чтобы мы не употребляли никотин. Это почти всегда сопровождалось абсолютным неверием в то, что возможна жизнь после никотина. Мы не могли себе представить простейшие действия, например, позвонить по телефону без сигареты. Более сложные предприятия, такие как еда или занятие сексом, были просто немыслимы без никотина. Мы закрывали глаза на финансовый аспект употребления никотина. Немногие из нас присматривались к тому, сколько денег обращалось в дым. «После своего первого собрания Анонимных Курильщиков я это выяснил -1000 долларов в год и 23 000 с тех пор, как я начал 21 год назад. Первый взнос за дом, который я всегда так хотел».
Мы с большой неохотой признавали, что никотин имеет какое-либо отношение к бронхитам, синуситам, простуде, кашлю, астме и плохому кровообращению - тому, чем мы все страдали в избытке. Мы избегали чтения медицинских отчётов, которые были как-то связаны с информацией о последствиях употребления никотина. Мы прожигали дыры в своей одежде, коврах, мебели, обжигали своих друзей и себя. Случалось, за рулём мы хватали горящие кончики сигарет пальцами или роняли их себе на колени. Те, кто жевал табак, сплёвывали табачную слюну на себя и на машину, на постель и на партнёра. Мы попадали в аварии из-за курения. Сколько было потеряно времени на работе и взято больничных (иногда неоплачиваемых)! Мы стали спецами по придумыванию объяснений и умению не замечать подобных неприятностей, чтоб не усугублять ими уродливую картину нашей жизни. Никотин вел нас к гибели крохотными, незаметными шагами. Несмотря на упорное отрицание, мм делали попытки бросать. Мы платили за эти попытки и материально, и психологически. «Моей эмоциональной реакцией на провалившуюся попытку остаться в завязке было чувство вины и бессилия.
Это просто укрепило меня в убежденности, что я урод /ошибка природы / неудачник, и как бы я не старался, я останусь уродом/ошибкой природы/неудачником».
Переживания по поводу неспособности бросить обычно включали крушение надежд, ненависть к себе, зарок больше никогда не употреблять никотин. Некоторые были настроены бросить непременно. Но перед тем как это в конце концов случалось, мы проваливались в употребление на дни, недели, месяцы и даже годы. Жизнь человека, зависимого от никотина, основана на отрицании. Большинство из нас чувствовали себя несчастными и обманутыми всеми и вся. С нами случалось что- то плохое, и на наши головы падали все беды, вторгаясь в наши жизни или же вставая на нашем пути. Стыд от употребления питал нашу уверенность, что мы неудачники, озлобляя нас. Мы мучились сомнениями, тревогой и обидами. Мы редко испытывали благополучие.
У многих из нас была мысль, присущая всем обиженным, что мы могли бы быть счастливы, если бы другие люди или обстоятельства изменились. Мы тратили колоссальное количество энергии, стараясь контролировать других людей или, как Дон Кихот, сражаясь с ветряными мельницами. Мы медлили. Мы уходили от реальности к никотину и/или другим наркотикам. Единственное, чего мы не делали - не вступали в бой с нашей зависимостью. Никотин был для нас удобным защитным экраном для нахождения в социуме. Когда общество или закон начинали регулировать наше поведение, вводя запреты на курение в определенных местах, мы злились и вели себя вызывающе, игнорируя правила и нарушая законы. Многие предпочитали поджать хвост и найти местечко, где можно не расставаться со своей «привычкой». Как бы там ни было, трудно представить, что вечно меняющиеся правила для курящих могли бы изменить наше представление о себе в лучшую сторону. Близкие люди беспокоились за нас, но это редко меняло положение. Семья, дети, любимые, друзья и коллеги заботились о нас и переживали, видя нашу зависимость от никотина. Что они только ни делали: проявляли заботу, сердились, жаловались, упрашивали, даже умоляли. А мы продолжали употреблять. Почти у всех нас были те или иные неблагоприятные физические симптомы, полный диапазон от дурного запаха изо рта, от пальцев рук до сдавленности в груди, рака, эмфиземы, высокого давления и проблем с сердцем.
Как бы мы это ни отрицали или не пытались не обращать внимания на симптомы, у каждого из нас была проблема со здоровьем. Чтобы выкрутиться, мы придумывали ту или иную систему маскировки запаха, исходящего от нас или витающего в наших домах, машинах и офисах. Мы терли и мыли. Чистили зубы, использовали освежающую жидкость для рта, мяту, конфетки, жевательную резинку, духи и одеколон. Мы проветривали помещения, покупали приспособления для поглощения дыма, использовали освежители воздуха, уксус, нашатырь, фимиамы, благовония, ароматические свечи. Один мужчина пёк булочки:
«Перед приходом ко мне мамы я часами проветривал дом. Затем я выпекал порцию черничных булочек, распространявших удивительный аромат. Моя мама не могла понять, зачем я ем так много черничных булочек».
Но что бы мы ни делали, чтобы скрыть наше пристрастие к никотину, мы всё равно воняли, так же, как и наша одежда, наши машины, наши дома и офисы. Мы также загрязняли физическое пространство вокруг себя, стряхивая пепел с сигарет или сигар, вытряхивая пепельницы или сплевывая на тротуар, в саду среди роз, на пляже, повсюду. Мы выносили из машин пепельницы, набитые окурками, пеплом и спичками, на парковках, многие оставляли за собой нечистый след в виде мусора повсюду.
В психологическом отношении наша неспособность вырваться из лап никотина оказывала опустошающее действие на нашу самооценку, самоуважение и любовь к себе. Процесс осознания правды был долгим. Ещё больше времени требовалось, чтобы предпринять какие-то действия после осознания. Хотя на протяжении многих лет мы понимали, что надо бросать, мы не верили, что это когда-то может произойти. Тем не менее большинство из нас предпринимали какие-то попытки, очень разнообразные. Мы пробовали резко завязать. Мы уменьшали количество, меняли марки, переходили от сигарет без фильтра к сигаретам с фильтром и обратно. Мы пробовали дорогостоящие коммерческие программы и прибегали к помощи недорогих оздоровительных обществ. Мы прибегали к акупунктуре, гипнозу, поведенческим тренингам, медитации и жевали никотиновую резинку. Но ничего не работало. А точнее, некоторым из нас удавалось перестать использовать никотин на различные периоды времени периоды без никотина длились несколько месяцев или даже лет. Но в конце концов наркотик побеждал. Попадая обратно в тиски никотина, мы придумывали новые оправдания и разумные объяснения и ещё раз подчинялись этому пристрастию Не смотря на наше отрицание, мы знали, что убиваем себя. Мы убивали не только свое тело, но и свой дух. «Я испытывал психологические муки из-за того, что я курил, все годы, которые я курил. Я бы назвал это чувством раздвоения или шизофренией». Нам всем знакомо напряжение, которое мы испытываем от своей нечестности. Мы говорили, что собираемся бросить, хотя знали, что лжем. Наши тела предупреждали о болезни, но жажда никотина подавляла разум, и мы отмахивались от этих сигналов. Курение продолжалось. Постепенно нарастало ощущение нездоровья и усталости от собственного нездоровья. «Я никогда на самом деле не ассоциировал болезнь с курением. Я знал, однако, что моя утренняя головная боль была прямым следствием сигарет, а вечерняя одышка вызвана тем, что я слишком много курил в течение дня. Но мне не приходило в голову, что я болею из-за сигарет».
Наши мозги изобретали странные игры во славу никотина. Все они были призваны сохранить наше отрицание и нашу неспособность взять ответственность за свою жизнь. Но отказываясь принять ответственность за свою зависимость от никотина, мы не имели возможности остановиться. Поэтому в конце концов наступил момент отчаяния, когда мы больше не могли выносить ложь, обман и саморазрушение, и мы нашли дорогу к Анонимным Курильщикам. Первая реакция, возможно, была далека от положительной. Один человек так описывает первое посещение собрания: «Я подумал, что никогда не видел такое сумасшедшее сборище тупиц и религиозных фанатов, собравшихся в одном месте. Я действительно думал, что каждый там был ненормальным, и я не мог понять, как я там оказался, или чем эти уроды могут мне помочь, и меня очень обеспокоил этот трёп о Боге. Когда я попытался спросить об этом, мне сказали, что я не могу задавать вопросов, пока собрание не закончится. Но я всё равно вернулся, потому что был в отчаянии».
Несмотря на впечатление, произведенное первым собранием, у нас появилась надежды или, по крайней мере, признание, что это последний шанс. Залогом этого были люди, с разной степенью успеха активно работающие над тем, чтобы освободиться от никотиновой зависимости.
Не все достигали успеха быстро или «навсегда». Иногда возвращение к употреблению никотина было частью процесса, доводящего до настоящего «дна».
«Через три месяца в Анонимных Курильщиках без никотина я сорвался и опять месяц курил. Этот месяц был сущим адом, который становился всё хуже и хуже, настолько это было опасно. Однажды я почувствовал, что больше не в состоянии так продолжать. Мне казалось, я сойду с ума, и думаю, так бы и случилось, если бы я не решил тогда, что я отказываюсь от никотина окончательно».
Достигнуть дна. Попасть туда, «где смерть выглядит праздником». Прийти к рубежу, означающему готовность пройти любой путь, чтобы не употреблять больше никотин. Наконец начать стремиться к тому, чтобы смотреть реально на те проблемы, которые мы пытались замаскировать никотиновой завесой. Обрести решимость начать процесс. «Я понял, что мне нужно было ждать, чтобы чудо произошло тогда, когда назначит Бог, а не я». Что бы ни привело нас в Анонимные Курильщики и какими бы отчаявшимися мы не были, нас не покидали сомнения в том, что мы сможем бросить курить. После всех поражений, ложных стартов и провалившихся благих намерений надежды оставалось мало. «Несмотря ни на что я надеялся, что могу бросить и больше не начинать». Страх ещё одной неудачи угрожающе маячил перед нами. Зарок никогда больше не употребить никотин столько раз в прошлом не сдерживался нами, что не верилось в удачу.
Совершенно новым подходом был призыв «Только сегодня» В нашем опыте такого не было. Возможно, неосознанно концепция «оставаться некурящим только сегодня» ослабляла страх перед следующей неделей, следующим месяцем, следующим годом и всей оставшейся жизнью остаться без нашего «друга».
Новой для нас была также идея бессилия. Это первый шаг Анонимных Курильщиков - признать свое бессилие перед никотином. Для этого нам придется признать, что мы как личности потерпели поражение, а наркотик одержал победу, следовательно, мы и дальше будем проигрывать. Признание бессилия означает, что вся наша ненависть к себе и прошлые неудачи будут повторяться до тех пор, пока мы в конце концов не убьём себя. Когда мы впервые пришли в Анонимные Курильщики, среди нас были такие, которые знали о том, что мы бессильны перед никотином.
