-
Книга от основателя Некурим.рф — #Некурим. Быть счастливым некурящим. Бумажная версия • Электронная версия, Аудио-версия
Дневник Оксаны Коляновой
- Автор темы Ksendria
- Дата начала
Нечто похожее я испытываю сейчас на фоне бросания.
Иногда нас может окунуть в невыносимую немоту, или окутать пугающей дереализацией, или накрыть необъяснимым ужасом... Знакомо?
Такое состояние, как правило, означает, что мы попали в травматическое воспоминание. И/или в довербальную травму.
В эти моменты мы нуждаемся в поддержке и валидации своих переживаний. И, разумеется, в грамотной психотерапевтической работе.
"Довербальная травма, как следует из названия, это слишком сильные негативные, стрессовые события, которые никак не были разъяснены, не названы, не переработаны в психике сначала матери, а потом самого младенца в грудном возрасте, до того, как у него появилась речь.
Малыш испугался, ему больно, что-то беспокоит – появляется мать или тот, кто ее заменяет, берет на руки, утешает, успокаивает, воркует, говорит «чшшш, ты просто испугался, это был сон, сейчас мама тебя покормит, и все будет хорошо». Она распознает чрезвычайно неразборчивые сигналы ребенка и превращает их в смысловые единицы: слова. Так ребенок узнает и выучивает, что вот это ощущение – страх, вот это – боль, сейчас он устал, а теперь он голоден. До этого он просто чувствует захватывающий все его существо ужас, не имея ни малейшего представления, что с ним происходит.
А теперь представьте, что мамы нет. Совсем нет, или она пребывает в тяжелой депрессии, пьяна или под наркотиками, короче, не откликается на призыв младенца.
Он слышит очень громкий, раздирающий уши шум (например, рядом вопит сосед по больничной палате, ему всего восемь месяцев, он голоден и болит недавний шов после операции), этот крик причиняет физическую боль, она заполняет его изнутри, он тоже кричит, потом устает и затихает, ведь никто не подходит на его плач. Остается только ощущение скручивающего ужаса, теперь при любом громком звуке он будет пытаться свернуться в тугой узел и отключить слух.
А вот ему уже два, мама привела в ясли и оставила на ночь, тут час-то не знаешь, как прожить в этом бедламе, все чужое, плохо пахнет, все орут, еда незнакомая и невкусная. Очень хочется домой, к маме, в свою кроватку, но тебя никто не замечает, жаловаться некому, поэтому замолкаешь, отключаешься, какое-то время еще надеешься, что мама придет за тобой, но время идет, никто не приходит, и ты просто замираешь и перестаешь себя чувствовать…
Потом ребенок вырастает, овладевает более-менее своим телом и языком, научается худо-бедно справляться с жизнью, обзаводится семьей… Пока в один ужасный день его сынок не налетает носом на железную хреновину от качелей. Кровь, крик, все носятся. А он стоит, примороженный, с колотящимся сердцем, отнявшимися ногами, и не может пошевелиться.
В довербальной травме мы испытываем ужасающее чувство распада личности: полное бессилие, паралич, ничего нельзя сказать, потому что слов еще нет, их вообще нет, я чувствую себя конгломератом клеток в бесконечном вакууме космоса, я могу только наблюдать, как от меня отслаиваются и улетают в вечность миллиарды атомов моего тела. Абсолютное одиночество, кричать бесполезно, потому что никого нет.
ПОЭТОМУ с довербальной травмой невозможно работать в «разговорных» жанрах терапии: клиент в принципе не может описать, что с ним происходит. Ему глобально _плохо_, но почему и чем помочь – неизвестно. Иногда люди описывают это состояние, как «я тону в киселе», «хочу на ручки и плакать» (это прям очень хороший расклад, человек как минимум осознает свою потребность), иногда мы имеем дело не со слезами, а с яростью: «я хочу разорвать на куски, только не знаю, кого именно».
У пациента включаются так называемые архаичные, примитивные защиты: замораживание, расщепление, все реакции условного «выключения сознания». На аналитических сессиях это выглядит как зависание, засыпание, погружение в полное молчание. От _нормального_ молчания, когда пациент просто сидит и размышляет над чем-то, это отличается ответной реакцией терапевта: мы больше не вместе, «он нас покинул», что, собственно, и является ведущим контрпереносом в работе с этой темой, но это для другой статьи, для специалистов. Но мы можем замечать, насколько такие реакции на стресс являются привычными и автоматическими для пациента, что он считает «нормальным способом переживать»: одно дело, когда человек с удивлением сообщает «Я чего-то сплю и сплю целыми днями, так странно!», а другое – если об этом рассказывается с гордостью и удовлетворением: «У меня есть универсальное средство от всего, надо просто лечь спать! Пока спишь – оно как-то само налаживается».
«Я кормила годовалую дочку в детском стульчике, все было хорошо и спокойно, и вдруг в метре от нас раздался оглушительный скрежещущий звук перфоратора, как потом оказалось, сверлили стену снаружи дома. Дочка коротко и как-то слабо вскрикнула, уткнулась личиком в стол и мгновенно заснула. Проспала три часа подряд, я очень боялась, что это что-то непоправимое, но обошлось. Проснулась немного вялая, но потом разошлась». Если бы эта ситуация повторялась регулярно или в отсутствие кого-то взрослого и заботливого, ребенок получил бы сильную травму.
Что же с этим делать, спросит неравнодушный читатель? Куды бечь и как лечить?
Довербальная травма лечится невербальными методами (логично, правда?): телесно-ориентированная терапия или остеопатия в «высоком разрешении», когда врач еще и специалист по психотерапии. Пациент приходит с очень плохо формулированным запросом, типа, «не могу принять решение», «нет сил», «истерики на пустом месте», а в процессе работы вдруг натыкается вот на то самое переживание: меня нет, речь исчезла, я не знаю, что со мной.
Если этому предшествовала длительная работа по раскапыванию травматичных событий, особенно – потерь или ситуаций физического ущерба (авария, тяжелая болезнь, операция, физическая травма, насилие), мы можем предположить, что вот этот внезапный паралич на ровном месте – отголосок той, давней травмы. Если пациент говорит, что не может ничего вспомнить, мы предпринимаем попытку разузнать обстоятельства: опрос свидетелей нашей жизни. Это могут быть даже дальние родственники, какие-нибудь родители детсадовских друзей, пожилая няня, соседи по старой квартире.
Иногда информация всплывает в снах, в рисунках при занятии арт-терапией, какой-то запах или мелодия могут запустить серию флеш-бэков, ярких и необъяснимых воспоминаний.
«Мы ехали с друзьями на тусовку, в машине играла музыка, кто-то курил, вдруг Машка сказала «понюхай, какие у меня новые духи!» и сунула мне под нос руку. Меня накрыло таким ужасом, что я отшатнулся, потом меня затошнило очень резко, я заорал «останови машину!». Меня вырвало, трясло, я не мог заставить себя сесть обратно. Все очень испугались. Я рассказал родителям и оказалось, что, когда мне было два года, мы ехали на юг и перевернулись в машине. Я спал. Все остались живы, но я сломал руку, и мама тоже как-то покалечилась. У нее были такие же духи, а папа курил. Я ничего не помнил до этого момента».
Сейчас, когда практически весь мир погрузился в ужасающие переживания разрушения прежней жизни, очень многие люди переживают ретравматизацию: как будто заново происходит ранний детский опыт. Мы не можем описать, что это такое, от чего нам так плохо, чего именно мы боимся. Пациенты жалуются на внезапные ночные пробуждения с колотящимся сердцем, тошнотой, спазмами в животе. Это все – симптомы довербальной травмы, когда мы были слишком малы и безъязыки, чтобы сообщить хоть кому-то взрослому, что нас напугало. В большинстве случаев это и был Заботящийся Взрослый: мама, папа.
Собственно, главная наша проблема сейчас в том, что источником угрозы для жизни становятся те, кто обязаны нас защищать.
Если у вас был такой опыт, скорее всего, «просто поговорить» не поможет, нужны другие способы терапии."
Иногда нас может окунуть в невыносимую немоту, или окутать пугающей дереализацией, или накрыть необъяснимым ужасом... Знакомо?
Такое состояние, как правило, означает, что мы попали в травматическое воспоминание. И/или в довербальную травму.
В эти моменты мы нуждаемся в поддержке и валидации своих переживаний. И, разумеется, в грамотной психотерапевтической работе.
"Довербальная травма, как следует из названия, это слишком сильные негативные, стрессовые события, которые никак не были разъяснены, не названы, не переработаны в психике сначала матери, а потом самого младенца в грудном возрасте, до того, как у него появилась речь.
Малыш испугался, ему больно, что-то беспокоит – появляется мать или тот, кто ее заменяет, берет на руки, утешает, успокаивает, воркует, говорит «чшшш, ты просто испугался, это был сон, сейчас мама тебя покормит, и все будет хорошо». Она распознает чрезвычайно неразборчивые сигналы ребенка и превращает их в смысловые единицы: слова. Так ребенок узнает и выучивает, что вот это ощущение – страх, вот это – боль, сейчас он устал, а теперь он голоден. До этого он просто чувствует захватывающий все его существо ужас, не имея ни малейшего представления, что с ним происходит.
А теперь представьте, что мамы нет. Совсем нет, или она пребывает в тяжелой депрессии, пьяна или под наркотиками, короче, не откликается на призыв младенца.
Он слышит очень громкий, раздирающий уши шум (например, рядом вопит сосед по больничной палате, ему всего восемь месяцев, он голоден и болит недавний шов после операции), этот крик причиняет физическую боль, она заполняет его изнутри, он тоже кричит, потом устает и затихает, ведь никто не подходит на его плач. Остается только ощущение скручивающего ужаса, теперь при любом громком звуке он будет пытаться свернуться в тугой узел и отключить слух.
А вот ему уже два, мама привела в ясли и оставила на ночь, тут час-то не знаешь, как прожить в этом бедламе, все чужое, плохо пахнет, все орут, еда незнакомая и невкусная. Очень хочется домой, к маме, в свою кроватку, но тебя никто не замечает, жаловаться некому, поэтому замолкаешь, отключаешься, какое-то время еще надеешься, что мама придет за тобой, но время идет, никто не приходит, и ты просто замираешь и перестаешь себя чувствовать…
Потом ребенок вырастает, овладевает более-менее своим телом и языком, научается худо-бедно справляться с жизнью, обзаводится семьей… Пока в один ужасный день его сынок не налетает носом на железную хреновину от качелей. Кровь, крик, все носятся. А он стоит, примороженный, с колотящимся сердцем, отнявшимися ногами, и не может пошевелиться.
В довербальной травме мы испытываем ужасающее чувство распада личности: полное бессилие, паралич, ничего нельзя сказать, потому что слов еще нет, их вообще нет, я чувствую себя конгломератом клеток в бесконечном вакууме космоса, я могу только наблюдать, как от меня отслаиваются и улетают в вечность миллиарды атомов моего тела. Абсолютное одиночество, кричать бесполезно, потому что никого нет.
ПОЭТОМУ с довербальной травмой невозможно работать в «разговорных» жанрах терапии: клиент в принципе не может описать, что с ним происходит. Ему глобально _плохо_, но почему и чем помочь – неизвестно. Иногда люди описывают это состояние, как «я тону в киселе», «хочу на ручки и плакать» (это прям очень хороший расклад, человек как минимум осознает свою потребность), иногда мы имеем дело не со слезами, а с яростью: «я хочу разорвать на куски, только не знаю, кого именно».
У пациента включаются так называемые архаичные, примитивные защиты: замораживание, расщепление, все реакции условного «выключения сознания». На аналитических сессиях это выглядит как зависание, засыпание, погружение в полное молчание. От _нормального_ молчания, когда пациент просто сидит и размышляет над чем-то, это отличается ответной реакцией терапевта: мы больше не вместе, «он нас покинул», что, собственно, и является ведущим контрпереносом в работе с этой темой, но это для другой статьи, для специалистов. Но мы можем замечать, насколько такие реакции на стресс являются привычными и автоматическими для пациента, что он считает «нормальным способом переживать»: одно дело, когда человек с удивлением сообщает «Я чего-то сплю и сплю целыми днями, так странно!», а другое – если об этом рассказывается с гордостью и удовлетворением: «У меня есть универсальное средство от всего, надо просто лечь спать! Пока спишь – оно как-то само налаживается».
«Я кормила годовалую дочку в детском стульчике, все было хорошо и спокойно, и вдруг в метре от нас раздался оглушительный скрежещущий звук перфоратора, как потом оказалось, сверлили стену снаружи дома. Дочка коротко и как-то слабо вскрикнула, уткнулась личиком в стол и мгновенно заснула. Проспала три часа подряд, я очень боялась, что это что-то непоправимое, но обошлось. Проснулась немного вялая, но потом разошлась». Если бы эта ситуация повторялась регулярно или в отсутствие кого-то взрослого и заботливого, ребенок получил бы сильную травму.
Что же с этим делать, спросит неравнодушный читатель? Куды бечь и как лечить?
Довербальная травма лечится невербальными методами (логично, правда?): телесно-ориентированная терапия или остеопатия в «высоком разрешении», когда врач еще и специалист по психотерапии. Пациент приходит с очень плохо формулированным запросом, типа, «не могу принять решение», «нет сил», «истерики на пустом месте», а в процессе работы вдруг натыкается вот на то самое переживание: меня нет, речь исчезла, я не знаю, что со мной.
Если этому предшествовала длительная работа по раскапыванию травматичных событий, особенно – потерь или ситуаций физического ущерба (авария, тяжелая болезнь, операция, физическая травма, насилие), мы можем предположить, что вот этот внезапный паралич на ровном месте – отголосок той, давней травмы. Если пациент говорит, что не может ничего вспомнить, мы предпринимаем попытку разузнать обстоятельства: опрос свидетелей нашей жизни. Это могут быть даже дальние родственники, какие-нибудь родители детсадовских друзей, пожилая няня, соседи по старой квартире.
Иногда информация всплывает в снах, в рисунках при занятии арт-терапией, какой-то запах или мелодия могут запустить серию флеш-бэков, ярких и необъяснимых воспоминаний.
«Мы ехали с друзьями на тусовку, в машине играла музыка, кто-то курил, вдруг Машка сказала «понюхай, какие у меня новые духи!» и сунула мне под нос руку. Меня накрыло таким ужасом, что я отшатнулся, потом меня затошнило очень резко, я заорал «останови машину!». Меня вырвало, трясло, я не мог заставить себя сесть обратно. Все очень испугались. Я рассказал родителям и оказалось, что, когда мне было два года, мы ехали на юг и перевернулись в машине. Я спал. Все остались живы, но я сломал руку, и мама тоже как-то покалечилась. У нее были такие же духи, а папа курил. Я ничего не помнил до этого момента».
Сейчас, когда практически весь мир погрузился в ужасающие переживания разрушения прежней жизни, очень многие люди переживают ретравматизацию: как будто заново происходит ранний детский опыт. Мы не можем описать, что это такое, от чего нам так плохо, чего именно мы боимся. Пациенты жалуются на внезапные ночные пробуждения с колотящимся сердцем, тошнотой, спазмами в животе. Это все – симптомы довербальной травмы, когда мы были слишком малы и безъязыки, чтобы сообщить хоть кому-то взрослому, что нас напугало. В большинстве случаев это и был Заботящийся Взрослый: мама, папа.
Собственно, главная наша проблема сейчас в том, что источником угрозы для жизни становятся те, кто обязаны нас защищать.
Если у вас был такой опыт, скорее всего, «просто поговорить» не поможет, нужны другие способы терапии."
Меня не покидало ощущение внутреннего беспокойства вот уже несколько дней. И сама с собой не могу побыть разобраться, и никуда, и ничего не хочется. Я не могла понять с чем оно связано. Сегодня к вечеру мне как то особенно стало не по себе, явственно ощущалось, что с самой собой мне не комфортно. Особенно, когда дочь ушла к подруге и с ночёвкой. Почувствовала, что надо заесть. Сейчас пришла с прогулки, вы гуляла собаку и захотелось курить. Черт, думаю, ну что же это за ощущение то? На одиночество не похоже, оно не такое. Села, углубилась и почувствовала, что прям не хочу оставаться с самой собой на едине, мне от этого плохо. Но почему? От самой себя плохо? - Нет. А что тогда? Вспомнила, как в детстве, когда я сидела сама с собой и, часто витая, возможно, в облаках, а может быть и мечта о чем то, родственники одергивали, - ишь, сидит и ничего не делает. Тебе чего заняться что-ли не чем? А ну марш полы мыть и разбираться в комнатах....
А я вот теперь сижу и чувствую, что ненавижу лютой ненавистью всяческую уборку.... А она то тут ни при чем вовсе, я о квартире. Убираться то надо. Но у меня ассоциации сразу негативные возникали, и с собой не могу побыть, и убраться не могу.... Теперь слава богу разобралась и приняла все как есть....
и на душе стало тепло.
А я вот теперь сижу и чувствую, что ненавижу лютой ненавистью всяческую уборку.... А она то тут ни при чем вовсе, я о квартире. Убираться то надо. Но у меня ассоциации сразу негативные возникали, и с собой не могу побыть, и убраться не могу.... Теперь слава богу разобралась и приняла все как есть....
и на душе стало тепло.
Убираться-то стала?Меня не покидало ощущение внутреннего беспокойства вот уже несколько дней. И сама с собой не могу побыть разобраться, и никуда, и ничего не хочется. Я не могла понять с чем оно связано. Сегодня к вечеру мне как то особенно стало не по себе, явственно ощущалось, что с самой собой мне не комфортно. Особенно, когда дочь ушла к подруге и с ночёвкой. Почувствовала, что надо заесть. Сейчас пришла с прогулки, вы гуляла собаку и захотелось курить. Черт, думаю, ну что же это за ощущение то? На одиночество не похоже, оно не такое. Села, углубилась и почувствовала, что прям не хочу оставаться с самой собой на едине, мне от этого плохо. Но почему? От самой себя плохо? - Нет. А что тогда? Вспомнила, как в детстве, когда я сидела сама с собой и, часто витая, возможно, в облаках, а может быть и мечта о чем то, родственники одергивали, - ишь, сидит и ничего не делает. Тебе чего заняться что-ли не чем? А ну марш полы мыть и разбираться в комнатах....
А я вот теперь сижу и чувствую, что ненавижу лютой ненавистью всяческую уборку.... А она то тут ни при чем вовсе, я о квартире. Убираться то надо. Но у меня ассоциации сразу негативные возникали, и с собой не могу побыть, и убраться не могу.... Теперь слава богу разобралась и приняла все как есть....
Да, потихонечку.
Конечно, у тебя "помощников" много(про собаку с кошками)
Позволь сердцу разбиться. Оплакать несбывшиеся мечты, отжить потерянное, отболеть раненое. Позволь себе разочароваться в жизни, повыть на луну в горьком: «За что?!»
Не сдерживай себя, не пытайся настроить на позитив, не обманывайся. Когда ты чувствуешь, что все плохо, просто позволь сердцу разбиться.
И когда оно разобьётся, из него выйдут все слезы, все крики, всё горе. Иногда важно не штопать рану, а вскрыть, чтобы вышел гной. Иногда гной должен выйти из сердца.
Когда разбитое сердце отболит, ты сможешь поднять его, бережно собирая осколки руками. Ты вновь соберёшь его – в который раз? – аккуратно подгоняя швы друг под друга. И каждый раз, собирая разбитое сердце, ты будешь видеть, что оно изменилось. Это не похоже на собирание паззла, где каждый кусочек имеет своё место. Есть тысячи способов собрать разбитое сердце. Долго молчать, гулять в темноте, пить кофе с близкой душой, вдыхать запах книг... Найди свой.
Когда сердце вновь забьётся в груди - целое, но со шрамами, ты почувствуешь вновь. Надежду.
«Разбитое сердце - это открытое сердце. Каждый раз, когда ваше сердце разбивается, вам представляется возможность пропустить через себя поток любви и сострадания».
Йонге Мингъюр Ринпоче
Не сдерживай себя, не пытайся настроить на позитив, не обманывайся. Когда ты чувствуешь, что все плохо, просто позволь сердцу разбиться.
И когда оно разобьётся, из него выйдут все слезы, все крики, всё горе. Иногда важно не штопать рану, а вскрыть, чтобы вышел гной. Иногда гной должен выйти из сердца.
Когда разбитое сердце отболит, ты сможешь поднять его, бережно собирая осколки руками. Ты вновь соберёшь его – в который раз? – аккуратно подгоняя швы друг под друга. И каждый раз, собирая разбитое сердце, ты будешь видеть, что оно изменилось. Это не похоже на собирание паззла, где каждый кусочек имеет своё место. Есть тысячи способов собрать разбитое сердце. Долго молчать, гулять в темноте, пить кофе с близкой душой, вдыхать запах книг... Найди свой.
Когда сердце вновь забьётся в груди - целое, но со шрамами, ты почувствуешь вновь. Надежду.
«Разбитое сердце - это открытое сердце. Каждый раз, когда ваше сердце разбивается, вам представляется возможность пропустить через себя поток любви и сострадания».
Йонге Мингъюр Ринпоче
Я по-хорошему завидую тем немногим, Богом отмеченным людям, которые живут с гармонией в душе… Они никуда не рвутся, не суетятся. В них нет ненависти и раздражения ни к окружающим, ни к себе. Зато есть внутреннее убеждение, что всё в этом мире в конечном итоге устроено правильно. Они просто живут, и жить им — хорошо!
Когда-то бабушка дала совет: «Если тебе тяжело, иди маленькими шагами. Делай то, что должна, по чуть-чуть», – пояснила бабушка. «Не заглядывай в будущее. Не думай даже о том, что случится завтра. Помой посуду. Вытри пыль. Напиши письмо. Свари суп. Видишь? Ты идешь маленькими шагами. Сделала шаг, остановилась, передохнула, похвалила себя. Потом другой. За ним третий. Ты сама не заметишь, как твои шаги станут шире. Наступит время, когда ты сможешь подумать о завтрашнем дне без слез».
Елена Михалкова
Елена Михалкова
Есть такие женщины, которые уже не боятся. Которым уже поздно бояться. Бояться не понравиться. Не соответствовать. Не знать. Не успеть. Не уметь печь «Наполеон», готовить плов. Не уметь правильно рисовать стрелки.
Они не боятся переспросить. Выглядеть нелепо. Им есть, что надеть к лету. Осенью — тоже. И это не проблема.
В их жизни всё меньше пробелов. Уже не страшно не по прямой. Могут криво. Знают, что красиво — это внутри. Они не боятся утонуть. Так как давно живут на глубине. Не стесняются плакать. От горя и радости. Смеяться от этого тоже умеют.
Им уже поздно бояться седины. Морщин. Они уже не первые. И теперь все — от улыбки.
Им уже поздно бояться, что подумают. Коллеги. Свекровь. Люди.
Им давным-давно пофиг мытое ли. Очищенное. С глютеном или без. Они едят то, что хотят. Им уже не страшно делать это ночью. И совсем не стыдно.
Им всё равно. Пришёл он в 18:30 или 21:00. Если он любит. Главное — он есть. Они уже не боятся быть одни. Умеют не видеть того, кто
не замечает. Отходить от того, кто отталкивает.
Им есть, что сказать. Есть о чём молчать. О чём молиться. У них всё от души.
Им не страшно показаться глупыми. Толстыми. Худыми. Они давно перестали казаться. И начали быть. Говорить прямо. Не накручивать. Кудри. Себя. Не выпрямлять локоны. Но спину держать ровно. Смотреть сквозь пальцы на дураков.
Горький шоколад для них — сладкий. Они умеют ценить время. Утро. День. Ночь. Они не заставляют дочь. Не наставляют сына. Они заняты делом. Своим. Они умеют быть с собой. Собой.
Они уже не винят отца. Любят маму. Они не боятся умереть. Потому что — живут.
Есть женщины, которым уже поздно бояться...
© Марина Степанченко
Они не боятся переспросить. Выглядеть нелепо. Им есть, что надеть к лету. Осенью — тоже. И это не проблема.
В их жизни всё меньше пробелов. Уже не страшно не по прямой. Могут криво. Знают, что красиво — это внутри. Они не боятся утонуть. Так как давно живут на глубине. Не стесняются плакать. От горя и радости. Смеяться от этого тоже умеют.
Им уже поздно бояться седины. Морщин. Они уже не первые. И теперь все — от улыбки.
Им уже поздно бояться, что подумают. Коллеги. Свекровь. Люди.
Им давным-давно пофиг мытое ли. Очищенное. С глютеном или без. Они едят то, что хотят. Им уже не страшно делать это ночью. И совсем не стыдно.
Им всё равно. Пришёл он в 18:30 или 21:00. Если он любит. Главное — он есть. Они уже не боятся быть одни. Умеют не видеть того, кто
не замечает. Отходить от того, кто отталкивает.
Им есть, что сказать. Есть о чём молчать. О чём молиться. У них всё от души.
Им не страшно показаться глупыми. Толстыми. Худыми. Они давно перестали казаться. И начали быть. Говорить прямо. Не накручивать. Кудри. Себя. Не выпрямлять локоны. Но спину держать ровно. Смотреть сквозь пальцы на дураков.
Горький шоколад для них — сладкий. Они умеют ценить время. Утро. День. Ночь. Они не заставляют дочь. Не наставляют сына. Они заняты делом. Своим. Они умеют быть с собой. Собой.
Они уже не винят отца. Любят маму. Они не боятся умереть. Потому что — живут.
Есть женщины, которым уже поздно бояться...
© Марина Степанченко
ЖЕНЩИНА, КОТОРАЯ ЛЮБИТ СЕБЯ
Женщина, которая познала и научилась любить себя, начинает жить в мире совсем по-другому. Та, которая приняла и полюбила свое одиночество, превратив его в наслаждение, делает в жизни совсем иные выборы.
Она перестает смотреть на мир глазами тревожной девочки, ищущей в каждом проходящем мимо мужчине того самого, который придет, спасет, полюбит, позаботится и, наконец, облегчит ее страдания, заменяя тем самым мать. Она перестает притворяться самостоятельной. Перестает играть роль независимой и успешной, дожидаясь того момента, когда сможет эмоционально повиснуть на ком-то. Ее радость не напускная и перестает быть маской для привлечения мужчин. Ее радость становится просто условием жизни.
Она уже не ищет в мужчине родителя. Она становится матерью и сестрой сама себе. Она может много и с удовольствием быть одна.
Она вообще перестает искать что-либо снаружи, ибо нашла саму себя. И знакомый многим "ищущий" женский взгляд, который
так хорошо знает любой мужчина, исчезает навсегда, уступая место взгляду внутрь себя. Или взгляду в небо в поисках Бога. Зрелая женщина начинает смотреть на мир спокойно и снисходительно через любовь к себе и понимание жизни.
Она больше не соглашается на сомнительную связь с мужчиной в призрачной надежде на то, что он изменится к лучшему и вырастет. Повзрослеет и найдет себя, став тем идеалом, который она всегда хотела видеть рядом. Она оставляет иллюзорные попытки изменить и воспитать мужчину.
Она готова видеть рядом лишь того, кого она сможет принять по номиналу, без доработок и усовершенствований. Сможет полюбить такого как есть, понимая, что будет жить именно с этим, а не со своими фантазиями.
Она точно знает на что готова, а на что нет. Что в силах и в праве изменить, а что нет. Она знает, что любовь, принятие и жизненная мудрость работают лучше попыток "причинить добро". Но даже мягкость любовь и принятие не гарантируют ей ничего, кроме того, что она сможет быть счастлива сама с собой изнутри. А настоящее, внутреннее, не показное счастье, имеющее твердое основание, всегда найдет возможность создать счастье во внешнем мире. Потому что внешнее счастье – лишь отражение внутреннего.
Аглая Датешидзе
Женщина, которая познала и научилась любить себя, начинает жить в мире совсем по-другому. Та, которая приняла и полюбила свое одиночество, превратив его в наслаждение, делает в жизни совсем иные выборы.
Она перестает смотреть на мир глазами тревожной девочки, ищущей в каждом проходящем мимо мужчине того самого, который придет, спасет, полюбит, позаботится и, наконец, облегчит ее страдания, заменяя тем самым мать. Она перестает притворяться самостоятельной. Перестает играть роль независимой и успешной, дожидаясь того момента, когда сможет эмоционально повиснуть на ком-то. Ее радость не напускная и перестает быть маской для привлечения мужчин. Ее радость становится просто условием жизни.
Она уже не ищет в мужчине родителя. Она становится матерью и сестрой сама себе. Она может много и с удовольствием быть одна.
Она вообще перестает искать что-либо снаружи, ибо нашла саму себя. И знакомый многим "ищущий" женский взгляд, который
так хорошо знает любой мужчина, исчезает навсегда, уступая место взгляду внутрь себя. Или взгляду в небо в поисках Бога. Зрелая женщина начинает смотреть на мир спокойно и снисходительно через любовь к себе и понимание жизни.
Она больше не соглашается на сомнительную связь с мужчиной в призрачной надежде на то, что он изменится к лучшему и вырастет. Повзрослеет и найдет себя, став тем идеалом, который она всегда хотела видеть рядом. Она оставляет иллюзорные попытки изменить и воспитать мужчину.
Она готова видеть рядом лишь того, кого она сможет принять по номиналу, без доработок и усовершенствований. Сможет полюбить такого как есть, понимая, что будет жить именно с этим, а не со своими фантазиями.
Она точно знает на что готова, а на что нет. Что в силах и в праве изменить, а что нет. Она знает, что любовь, принятие и жизненная мудрость работают лучше попыток "причинить добро". Но даже мягкость любовь и принятие не гарантируют ей ничего, кроме того, что она сможет быть счастлива сама с собой изнутри. А настоящее, внутреннее, не показное счастье, имеющее твердое основание, всегда найдет возможность создать счастье во внешнем мире. Потому что внешнее счастье – лишь отражение внутреннего.
Аглая Датешидзе
Я по-прежнему не курю. Сейчас уже замечаю, что в каких-то моментах закурила бы, но уже спокойно, без контроля и тд принимаю эту мысль, допускаю, но результат я уже знаю, так и зачем?
ЧЕЛОВЕКУ НУЖЕН ЧЕЛОВЕК. НЕ ПОТОМУ, ЧТО ОН СЛАБ ИЛИ НЕ СПОСОБЕН СПРАВЛЯТЬСЯ С ЖИЗНЬЮ В ОДИНОЧКУ. А потому, что природа человека – быть в отношениях, в близости, в диалоге. Мы растём, развиваемся и исцеляемся не в вакууме, а через другого, через прикосновение, через взгляд, через слова, сказанные вовремя.
Человеку важно знать, что его ждут. Что есть тот, кто заметит, если его нет. Что в конце долгого дня можно вернуться не просто в помещение, а в пространство, наполненное теплом, в дом, где живёт принятие. Это не про зависимость, не про необходимость, а про естественную потребность души – быть рядом с кем-то, кто не отвергнет.
Иногда нам нужен другой человек, чтобы держать нас за руку, пока внутри бушует шторм. Чтобы напомнить, что эмоции приходят и уходят, но связь остаётся. Чтобы разделить с нами не только слова, но и тишину – такую, в которой нет напряжения, а есть понимание.
Человеку нужен человек, чтобы переживать
потери, не растворяясь в них. Чтобы смягчать боль, проживать страхи, осознавать, что даже самые сложные переживания становятся легче, если есть кто-то, кто видит тебя и остаётся рядом. Близость не убирает наши страхи, но делает их выносимыми.
Отношения – это пространство, в котором человек узнаёт себя. В зеркале чужих глаз он может увидеть себя настоящего, без масок и защит. Может быть принятым таким, какой он есть – со своими сильными и уязвимыми сторонами. И когда мы чувствуем себя принятыми, мы начинаем принимать себя.
Человеку нужен человек не для того, чтобы заполнить пустоту, а для того, чтобы быть живым. Чтобы чувствовать тепло, которое не измеряется градусами, а выражается в заботе, внимании, искренности. Чтобы быть услышанным, увиденным, понятым.
Мы можем выдерживать одиночество, но истинное развитие происходит в отношениях. Именно там мы учимся любить, доверять, быть опорой и принимать поддержку. Именно там мы становимся более цельными.
Человеку нужен человек. Не потому, что без него нельзя выжить. А потому, что без него трудно жить по-настоящему.
Владимир Воробьёв
Человеку важно знать, что его ждут. Что есть тот, кто заметит, если его нет. Что в конце долгого дня можно вернуться не просто в помещение, а в пространство, наполненное теплом, в дом, где живёт принятие. Это не про зависимость, не про необходимость, а про естественную потребность души – быть рядом с кем-то, кто не отвергнет.
Иногда нам нужен другой человек, чтобы держать нас за руку, пока внутри бушует шторм. Чтобы напомнить, что эмоции приходят и уходят, но связь остаётся. Чтобы разделить с нами не только слова, но и тишину – такую, в которой нет напряжения, а есть понимание.
Человеку нужен человек, чтобы переживать
потери, не растворяясь в них. Чтобы смягчать боль, проживать страхи, осознавать, что даже самые сложные переживания становятся легче, если есть кто-то, кто видит тебя и остаётся рядом. Близость не убирает наши страхи, но делает их выносимыми.
Отношения – это пространство, в котором человек узнаёт себя. В зеркале чужих глаз он может увидеть себя настоящего, без масок и защит. Может быть принятым таким, какой он есть – со своими сильными и уязвимыми сторонами. И когда мы чувствуем себя принятыми, мы начинаем принимать себя.
Человеку нужен человек не для того, чтобы заполнить пустоту, а для того, чтобы быть живым. Чтобы чувствовать тепло, которое не измеряется градусами, а выражается в заботе, внимании, искренности. Чтобы быть услышанным, увиденным, понятым.
Мы можем выдерживать одиночество, но истинное развитие происходит в отношениях. Именно там мы учимся любить, доверять, быть опорой и принимать поддержку. Именно там мы становимся более цельными.
Человеку нужен человек. Не потому, что без него нельзя выжить. А потому, что без него трудно жить по-настоящему.
Владимир Воробьёв
Да, вчера пила пиво в компании с курящим, а у меня был срыв после двух лет именно из за алкоголя. Все 2 года я не пила алко, боясь срыва, но как известно то, чего боишься, то и случается, увы. Так что сейчас я решила смотреть своему страху в глаза и будь что будет. Захотелось пивка, ловила себя на мысли о покурить, но сейчас я все эти мысли принимаю, пропускаю и допускаю, представляю, ну вот, закурю и...? И вот после и я столько раз проходила, что не стоит ещё раз. Причем знаю, что сейчас долгожданного кайфа от дозы в период ломки уже не будет, организм очистился уже, а значит мне его надо опять подсадить на дозу какое то время, чтобы потом испытывать кайф от затяжки в момент ломки. Даже звучит омерзительно, а не то чтобы исполнять.
Мой отец, когда ему было семнадцать лет, на ярмарке увидел девочку. Четырнадцатилетнюю девочку в синем платье с синим бантом. И влюбился. Ждал, пока ей исполнится восемнадцать лет, попросил ее в жены и получил ее в жены. Он ее обожал. Мы были довольно бедные фермеры, у нас был один работник и одна работница (это бедные фермеры), мама доила коров, делала всю работу. Но каждое утро начиналось с молитвы отца — он благословлял Бога за то, что ему послали эту чудо-жену, эту чудо-любовь, это чудо-чувство. И вот мы в тени этой великой любви, обожания выросли, и это, очевидно, сделало нас такими, с братом. Я говорю: а мама? — «Мама умерла десять лет назад». Я говорю: а отец? «Отец жив». — «Как же он пережил, ужасно, наверное, смерть матери?» Она говорит: «Что ты! Он благословляет каждый день Бога, что боль разлуки выпала ему, а не ей». Меня это потрясло».
Самое чудесное определение любви, по моему мнению, принадлежит Джозефу Зинкеру:
Любовь - это восторг просто от самого существования другого человека.
Эта фраза выражает почти высший смысл любви, самой глубокой и самой сильной. Возможно это или нет, но самая желанная цель - достичь такой любви, чтобы одно только существование любимого человека доставляло радость.
Хорхе Букай, "Путь встреч"
Любовь - это восторг просто от самого существования другого человека.
Эта фраза выражает почти высший смысл любви, самой глубокой и самой сильной. Возможно это или нет, но самая желанная цель - достичь такой любви, чтобы одно только существование любимого человека доставляло радость.
Хорхе Букай, "Путь встреч"
Мне стало нравиться молчать,
Ни с кем не спорить, не ругаться,
За небом чаще наблюдать,
По мелочам не распыляться.
Мне стало нравиться хранить
В душе своей покой и нежность,
И каждым мигом дорожить,
Где суеты враг- безмятежность.
Мне стало нравиться ценить
То, чем на свете я богата,
Мир окружающий любить,
Совсем ни в чём не виноватый.
Мне стало нравиться сиять,
Тепло дарить и улыбаться.
Меня кому-то не понять,
Но разве стоит огорчаться?
Ирина Гертье
Ни с кем не спорить, не ругаться,
За небом чаще наблюдать,
По мелочам не распыляться.
Мне стало нравиться хранить
В душе своей покой и нежность,
И каждым мигом дорожить,
Где суеты враг- безмятежность.
Мне стало нравиться ценить
То, чем на свете я богата,
Мир окружающий любить,
Совсем ни в чём не виноватый.
Мне стало нравиться сиять,
Тепло дарить и улыбаться.
Меня кому-то не понять,
Но разве стоит огорчаться?
Ирина Гертье
Сейчас в теме:
Похожие темы
#Некурим
Я снова некурящая! 🥳
