«Изголодавшаяся вампирша. В ее глазах тоска и голод. Она пытается еще играть, производить впечатление и хорохориться, но ей уже не удается обаять и обмануть бывшую жертву, меня. И она это знает. И знает, что жертва знает, что она — вампирша, которой нужна только кровь. Она по привычке рефлекторно еще говорит какие-то стандартные фразы про дружбу, что дружба — это когда она может на кого-то рассчитывать. Но ее челюсти рефлекторно щелкают у моего горла, а руки пытаются сломить сопротивление шеи. Она сильна, опытна, быстра, умна и настойчива. Очень. Но это ей не помогает. Однажды вывернувшись, я уже успел вырастить панцирь. Зубы вампирши скользят по броне, а силы рук не хватает. И она уже понимает, что ей не дадут присосаться. Чувствует, что жертва отчасти ее изучает, отчасти — забавляется. Что это уже не ее игра. И она все еще помнит вкус крови из этой шеи… Злоба. И по зубам вампирши вместо наркотика уже сочится простой яд. Зрелище — так себе, из тяжелых…»