Натали! Вот ведь склеротичка - знала же, знала что кого-то из близких людей не поздравила вовсе! Прости, дорогая! И ПОЗДРАВЛЯЮ!
Что у тебя на столе? Индейка? Гусь? Или просто курица в яблоках запеченая? Неважно! Главное - закончился нестрогий, но пост, главное, что день отчетливо уже прибавляется, и в самой серединке зимы просыпается в сугробах прекрасная весна!
И тебе самоисполняющаяся сказка - лови!
Долго ли, коротко ли - но пролетели ненастные дни.
И однажды под ласковым солнцем весны решила Наталка по сусекам поскрести, по амбарам помести, короче, феншуй навести.
Говорят же, что пока старое не отторгнешь, новое не придет.
А в сусеках и амбарах за завалялось нечто невообразимое, целая куча... Знамо дело, за год Ненастья столько всякого понакопилось... Хоть вроде бы некоторые и привыкли в ненастье жить, вроде даже удовольствие от ненастья получают.
Стала Наталка кучу разглядывать - выбросить-то можно, да вдруг что нужное есть в той куче?
Подержала в руках Острую ненависть - блин, колется, зараза! В мешок ее! В печку нельзя, этим дымом и отравиться можно, и окружающих потравить...
Отыскала Тоску-Печаль - липкая, вязкая, как комок серого теста перекисшего... В мешок!
Добрый десяток бичей для самобичевания - туда же!
А комки Хронического Недовольства? А пыльные лозунги? - Ого! Мешочек-то нефиговенький получился! Куда его?
Только вдруг слышит - в окошко звонко ударил крепко слепленный озорной снежок - последний приветик уходящей зимы!
Выглянула Наталка в окно - а там пятерка гордых и сильных Хаски голубоглазо щурятся, подмигивают, мол, давай сюда свои залежи, мы знаем, где тут обменный пункт вторсырья находится! И вожак мохнатой лапой на повозку указывает: тут и тебе, Госпожа, найдется место!
Еле доперла Наталка свой мешок до повозки, еле взгромоздилась сама - и никаких сомнений не шевельнулось в душе - пусть они, сомнения в мешке пыльном теперь ворочаются!
Помчались хаски, да так, что зажмурилась Наталка на миг... А когда глаза открыла, оказалась она в местности незнакомой, где костер полыхает, где за стеной огня...ой, что же там, а стеной, такое светлое, чистое, манящее? Будущее, что ли, уж не Наталкино ли?
И стали могучие хаски Наталкин мешок потрошить, да злобно так, будто врага лютого поражают! А клочки не по закоулочкам, а прямо в костер кидают!
Хоть, говорят, что собаки огня боятся... Но не эти, нет! И горит в огне все то, что так тяготило Наталку... И ведь не чуяла, как тяжко было, словно тяжесть привычной стала... Смотрит Наталка, как горит, корежится в пламени очищающем и Злоба, и Обиды, и Тоска, и слезы горькие шипят и испаряются туманной дымкой... И так хочется ей самой пройти через это пламя...
И что-то колдовское проснулось в душе! распустила Наталка волосы по плечам, сняла решительно пиджак наброшенный... Мельком подумалось: вдруг видит кто? Да плевать! - и мудрый вожак кивнул мохнатой башкой - плевать!
Обнаженной махой подходит к огню Наталка, горяч огонь, искры жгучи! ну и что же, была - не была, гори все фиолетовым пламенем!
И прыгнула она прямо в самый огонь, легкой птицей метнулась, яркой молнией!
Миг - и она на той стороне!
Там цветут сады, там текут ручьи, там смотрят с небес величавые белоснежные облака, солнце, солнце - для всех, и в первую очередь для Наталки - чистой и светлой, как вновь родившейся.
И одежды откуда-то появились, белоснежные, ярким узором расшитые по вороту... И венок на голове - нет, не венец, венок - из чудесных цветов...
И вновь стала Наталка Невестой - нет, не той, что деловито в загс спешит, а той, что НЕ ВеДАЕТ ни страхов, ни сомнений, ни того, чем пугают всех - а ведает, знает большее: жизнь прекрасна, жизнь, как песня, жизнь - это любовь!
И, пройдя сквозь огонь, отдав огню все, что мешало ей, приняла Наталка самый ценный в мире дар - ЖИЗНЬ, единственную, уникальную, прекрасную и удивительную - жизнь грешной бабы на грешной земле - но такую, что рукоплескать хочется, яркую, интересную, с яростным трудом и блистательными победами, с вдохновением, с влюбленностями, с желаниями и мечтами... И сама - такая желанная, манкая, живая, настоящая - Наталка Киевская!
И так и шла она дальше, едва касаясь земли и, и шелковые травы лакали ее ступни. Цветы раскрывались навстречу ей, и благоухали, исцеляя душу и прекрасное тело. Чистое небо звало и защищало, и давало покой душе и веру во все самое светлое. И сверкали Наталкины глаза, словно угольки того пламени, в котором все ненужное сгорело. И видели эти очи лишь то, что радует их!
И говорили эти уста лишь то, что умножает любовь! И слышала она теперь лишь то, что интересно ей, что дает силу ее любви.
И сопровождали ее верные хаски, которых не смущали овации и аплодисменты, сопровождавшие Наталку в дни ее ярчайших побед и открытий.
Ну, как-то так, Натальюшка! что-то такое мне намедитировалось!
Веры тебе и Любви!
Аплодисменты!