Для начала, давайте разберемся, что значит "захотеть бросить пить". И как можно заставить алкоголика захотеть бросить пить. Оказывается, что под этими словами больные и созависимые подразумевают совершенно разное. С точки зрения созависимого, больному стоит захотеть не пить, и желание выпить уйдет само, замещенное желанием не пить. Под желанием понимается, как правило мотив: "была бы цель, бросил бы". Стало быть, ему нужно захотеть что-то, например, машину, карьеру.. как правило, что-то материальное. Или уважение на работе, власть, гордость. Последние понятия некоторые даже называют духовными, хотя с точки зрения духовных людей, это не что иное, как проявление болезни бездуховности.
Сами больные часто настаивают на определении: "Сделайте так, чтобы мне не хотелось выпить, ну.. например полгода, потом я сам решу. Наверное, попью, и опять приду к вам". То есть предполагается, что желание, как лампочка, может быть выключено по воле человека, и затем снова включатся или нет. Невероятность подобного события обрабатывается тем, что: "Ну вы же доктор! Вы должны это уметь!"
Как показывает опыт, человек бросает пить в 3 этапа:
Первый этап - из любопытства
Как правило, на этом этапе потери невелики, или самим больным недооцениваются. Человек готов признать проблему "в принципе", но алкогольное алиби настолько мощное, что больной не сомневается в рациональности своего убеждения, что пить все-таки надо. Часто обсуждается невозможность полного прекращения на основании то что: "если не пить, можно сойти с ума". Предполагается, что действия. которые больной совершил на сегодня в состоянии опьянения, не рассматриваются как безумные.
Однако, мнение окружающих и явные лишения материальных благ или здоровья приводят к выводу о том, что необходимо "притормозить", "сделать паузу", "приостановиться". В это время больные часто легко признают себя алкоголиками, но делают это неискренне, скорее формально, как будто для того, чтобы выполнить некоторые правила игры: доктору нужно, чтобы я назвал себя алкоголиком? Хорошо! Так уж и быть, нужно сказать, чтобы все прошло гладко и быстро.
Больные "заботятся" о враче, стараются угадать то, что доктор хочет услышать, часто просто предлагают: "закончить формальности и перейти к делу, чтобы не занимать ваше драгоценное время".
Высокомерие, эгоизм, невосприимчивость в таких случаях, как правило, абсолютны. Больные как будто "снисходят" до уровня врача, предлагают дружбу, какие-то услуги, иногда не совсем законные, которые помогут доктору в оформлении каких-то документов. Иногда разговор переводиться на темы, которые для врача очень важны (в этом больные не сомневаются): о машинах, о футболе, о политике.
Эмоциональная реакция у больных в это время часто или ровная или возвышенная. Больные демонстрируют, что "все это" для них в первый раз, не скрывают любопытства, интересуются теми, кто "сюда приходит". Люди ждут сплетен о великих, кто, тем не менее, тоже через это прошел. Некоторые врачи охотно их предоставляют, рассчитывая на то, что это создаст дополнительный мотив.
Вообще, сама процедура или обращение старательно переводятся в разряд торговли. Больные стараются упомянуть, что врач тоже в каком-то смысле бизнесмен. Что они понимают правила рекламы и сделок.
Описание своего положения на сегодня больными или вообще не ведется, или со смехом описывается в двух словах: "бывает и хуже, но, просто, неприятности..". Больные стараются подчеркнуть свой интеллект: "я все понимаю, я вообще-то, программист (бизнесмен, кондитер).." и часто приходится видеть шантажные мотивы: "я это делаю ради жены, у меня сейчас такое положение, меня ждет повышение".
Как правило, больные получают какую-то процедуру, после чего не употребляют положенное время, и, выдержав срок, после срыва, обращаются повторно.
При повторном обращении больные не собираются уже выдерживать никакой дистанции. Радушно заходят в кабинет, широко улыбаясь. На предложение рассказать о том, что случилось, иногда даже "обижаются" с улыбкой: "ну что вы, доктор, дурацкие вопросы задаете!! А то сами не знаете!!" Сразу стремительно уходят от темы, навязывая описание событий, которые произошли с ними за это время. При этом описания настолько типичны, что поражает небольшое разнообразие фраз: "Все было хорошо. Работал. Тяги не было. Но тут что-то случилось..." и дальше идет построение одного из многочисленных алкогольных алиби.
В таком режиме "лечение - сухой промежуток - срыв - лечение", больной может находиться довольно долго.
Как правило, сроки лечения обсуждаются на 1 год, а количество обращений около 3-4. На последних сроках больной начинает срываться на фоне лечения, испытывает разочарование, меняет врача, методику. После чего может повторить цикл несколько раз.
Ни о каких программах, реабилитациях больной на этом этапе слышать не хочет, как правило, отговариваясь тем, что: "много работы", "мне и так хорошо".
Учитывая, что, если больной первый раз обратился в 40 и более лет, а затем около 10-15 лет существовал в этой схеме, многие рассматривают такой результат как положительный.
Этот этап мной описан наиболее подробно потому, что именно эти больные составляют подавляющую долю всех, кто обратился.
Второй этап, больные бросают пить на каком-то четком основании. Как правило, потому, что "все плохо".
Такие пациенты отличаются тем, что могут очень четко сформулировать мотив своего решения. Что, в случае алкоголизма, отдаляет их от принятия решения. Это парадокс алкоголизма - чем больше доказательств, тем меньше результат.
Как правило, эти больные на момент обращения уже получили ряд процедур, и потому, как они полагают, могут считать себя специалистами. Высокомерие растет, больные не намерены "снисходить" до уровня врача. Они не сомневаются в том, что ни один врач не может их понять, или как-то помочь, но тем не менее, настаивают на помощи. Паралогичность выводов больных не смущает, создаются утверждения о том, что до сих пор мне делали "неправильные" процедуры, фальстифицировали препараты, не подобрали соответствующий способ и т.д. Так что в этот раз от врача требуют без лишних слов просто сделать все хорошо. И при этом ничего не объяснять. Параноидальность мышления выражается в убеждении, что если доктор много говорит, значит врет, что-то скрывает.
Удивительно, но на этом этапе можно увидеть изменение мнения по отношению к болезни. Если раньше больной со смехом признавал себя алкоголиком, то теперь он не намерен это обсуждать. Он считает, это была неправильная тактика - убедить меня в том, что я болен. "Вы же сами видите, что мне от этого хуже!".
Тем не менее, иногда больные согласны обсуждать трезвость навсегда. Считая такое решение подвигом, больные, часто на повышенных тонах, готовы заявить, что "это было бы великолепно, но вы этого не можете сделать для меня! Я все это знаю! А потому не нужно и говорить об этом!"
Эмоциональный фон таких пациентов либо понижен, либо злобно-агрессивен. Больные не стремятся к близким отношениям с врачом, хотя идеология торговли продолжает присутствовать. Однако, больные теперь уже не рассматривают врача, как бизнесмена, специалиста, а, скорее, как официанта, обслугу, от которой трудно добиться хорошего выполнения своих обязанностей.
О себе такие больные говорят неохотно, подчеркивая, что не это не должно волновать врача.
Иногда, после процедуры, этот тип больных действительно прекращает употребление на довольно длительное время. Но в ремиссии становятся злобными. Подчеркивают в разговоре огромную силу своей воли. О лечении говорят с пренебрежением, стараются пояснить, что бросили сами, а в "подшивку" никогда и не верили. К действующим алкоголикам относятся к ненавистью, приводя в пример себя: "захотел и бросил!".
Если они срываются, а срываются они довольно часто через какое-то время. Первые два-три срыва рассматривают как предмет гордости: "Я 7 лет не пил! Но жизнь достала! Если уж такого, как я, достала, стало быть - были причины!!!".
На третьем этапе больные уже бросают пить не потому, что "все плохо", а потому, что больше не могут так жить.
Это больные, которые совершенно честно могут сказать: "Я готов к самоубийству, фактически я его совершаю каждый день! Чего мне бояться, кроме самого себя? Но мне сказали, что все-таки выход есть!"
Высокомерие настолько сильно придавлено событиями жизни, что, как правило, его просто нет. Если и появляется, то у самих больных оно вызывает ухмылку. Больные не стараются нарушить дистанцию, а смиренно слушают то, что им говорят, не пытаясь противоречить.
Планы на будущее строятся на основании того, что: "если буду трезвый, будут планы".
Это состояние нельзя назвать депрессией, потому, как больной готов к действиям. И нельзя назвать унижением, потому, что человек не ищет отношений. Его интересует только материал, ему нужна какая-то, пусть хоть малая, но нить.
Признание себя больным у этих больных может вызвать только лексические недопонимания. Но после объяснения терминов, как правило, они уходят.
Как показывает опыт, только у такой категории больных и удается увидеть настоящие, большие сроки трезвости. В трезвости эти люди меняются, становятся другими. Для них это не просто неупотребление, а перерождение.
Итак, вернемся к началу: "Как же заставить алкоголика бросить пить?" Теперь мы видим, что вопрос задан неверно. Если отвечать в двух словах, то никак. То есть, "пока жизнь не заставит". Неужели кто-то возьмет на себя определение: "Я и есть его жизнь!"
(с) Психиатр-нарколог Стеценко Олег Викторович
Ну и небольшое видео по теме
Сами больные часто настаивают на определении: "Сделайте так, чтобы мне не хотелось выпить, ну.. например полгода, потом я сам решу. Наверное, попью, и опять приду к вам". То есть предполагается, что желание, как лампочка, может быть выключено по воле человека, и затем снова включатся или нет. Невероятность подобного события обрабатывается тем, что: "Ну вы же доктор! Вы должны это уметь!"
Как показывает опыт, человек бросает пить в 3 этапа:
Первый этап - из любопытства
Как правило, на этом этапе потери невелики, или самим больным недооцениваются. Человек готов признать проблему "в принципе", но алкогольное алиби настолько мощное, что больной не сомневается в рациональности своего убеждения, что пить все-таки надо. Часто обсуждается невозможность полного прекращения на основании то что: "если не пить, можно сойти с ума". Предполагается, что действия. которые больной совершил на сегодня в состоянии опьянения, не рассматриваются как безумные.
Однако, мнение окружающих и явные лишения материальных благ или здоровья приводят к выводу о том, что необходимо "притормозить", "сделать паузу", "приостановиться". В это время больные часто легко признают себя алкоголиками, но делают это неискренне, скорее формально, как будто для того, чтобы выполнить некоторые правила игры: доктору нужно, чтобы я назвал себя алкоголиком? Хорошо! Так уж и быть, нужно сказать, чтобы все прошло гладко и быстро.
Больные "заботятся" о враче, стараются угадать то, что доктор хочет услышать, часто просто предлагают: "закончить формальности и перейти к делу, чтобы не занимать ваше драгоценное время".
Высокомерие, эгоизм, невосприимчивость в таких случаях, как правило, абсолютны. Больные как будто "снисходят" до уровня врача, предлагают дружбу, какие-то услуги, иногда не совсем законные, которые помогут доктору в оформлении каких-то документов. Иногда разговор переводиться на темы, которые для врача очень важны (в этом больные не сомневаются): о машинах, о футболе, о политике.
Эмоциональная реакция у больных в это время часто или ровная или возвышенная. Больные демонстрируют, что "все это" для них в первый раз, не скрывают любопытства, интересуются теми, кто "сюда приходит". Люди ждут сплетен о великих, кто, тем не менее, тоже через это прошел. Некоторые врачи охотно их предоставляют, рассчитывая на то, что это создаст дополнительный мотив.
Вообще, сама процедура или обращение старательно переводятся в разряд торговли. Больные стараются упомянуть, что врач тоже в каком-то смысле бизнесмен. Что они понимают правила рекламы и сделок.
Описание своего положения на сегодня больными или вообще не ведется, или со смехом описывается в двух словах: "бывает и хуже, но, просто, неприятности..". Больные стараются подчеркнуть свой интеллект: "я все понимаю, я вообще-то, программист (бизнесмен, кондитер).." и часто приходится видеть шантажные мотивы: "я это делаю ради жены, у меня сейчас такое положение, меня ждет повышение".
Как правило, больные получают какую-то процедуру, после чего не употребляют положенное время, и, выдержав срок, после срыва, обращаются повторно.
При повторном обращении больные не собираются уже выдерживать никакой дистанции. Радушно заходят в кабинет, широко улыбаясь. На предложение рассказать о том, что случилось, иногда даже "обижаются" с улыбкой: "ну что вы, доктор, дурацкие вопросы задаете!! А то сами не знаете!!" Сразу стремительно уходят от темы, навязывая описание событий, которые произошли с ними за это время. При этом описания настолько типичны, что поражает небольшое разнообразие фраз: "Все было хорошо. Работал. Тяги не было. Но тут что-то случилось..." и дальше идет построение одного из многочисленных алкогольных алиби.
В таком режиме "лечение - сухой промежуток - срыв - лечение", больной может находиться довольно долго.
Как правило, сроки лечения обсуждаются на 1 год, а количество обращений около 3-4. На последних сроках больной начинает срываться на фоне лечения, испытывает разочарование, меняет врача, методику. После чего может повторить цикл несколько раз.
Ни о каких программах, реабилитациях больной на этом этапе слышать не хочет, как правило, отговариваясь тем, что: "много работы", "мне и так хорошо".
Учитывая, что, если больной первый раз обратился в 40 и более лет, а затем около 10-15 лет существовал в этой схеме, многие рассматривают такой результат как положительный.
Этот этап мной описан наиболее подробно потому, что именно эти больные составляют подавляющую долю всех, кто обратился.
Второй этап, больные бросают пить на каком-то четком основании. Как правило, потому, что "все плохо".
Такие пациенты отличаются тем, что могут очень четко сформулировать мотив своего решения. Что, в случае алкоголизма, отдаляет их от принятия решения. Это парадокс алкоголизма - чем больше доказательств, тем меньше результат.
Как правило, эти больные на момент обращения уже получили ряд процедур, и потому, как они полагают, могут считать себя специалистами. Высокомерие растет, больные не намерены "снисходить" до уровня врача. Они не сомневаются в том, что ни один врач не может их понять, или как-то помочь, но тем не менее, настаивают на помощи. Паралогичность выводов больных не смущает, создаются утверждения о том, что до сих пор мне делали "неправильные" процедуры, фальстифицировали препараты, не подобрали соответствующий способ и т.д. Так что в этот раз от врача требуют без лишних слов просто сделать все хорошо. И при этом ничего не объяснять. Параноидальность мышления выражается в убеждении, что если доктор много говорит, значит врет, что-то скрывает.
Удивительно, но на этом этапе можно увидеть изменение мнения по отношению к болезни. Если раньше больной со смехом признавал себя алкоголиком, то теперь он не намерен это обсуждать. Он считает, это была неправильная тактика - убедить меня в том, что я болен. "Вы же сами видите, что мне от этого хуже!".
Тем не менее, иногда больные согласны обсуждать трезвость навсегда. Считая такое решение подвигом, больные, часто на повышенных тонах, готовы заявить, что "это было бы великолепно, но вы этого не можете сделать для меня! Я все это знаю! А потому не нужно и говорить об этом!"
Эмоциональный фон таких пациентов либо понижен, либо злобно-агрессивен. Больные не стремятся к близким отношениям с врачом, хотя идеология торговли продолжает присутствовать. Однако, больные теперь уже не рассматривают врача, как бизнесмена, специалиста, а, скорее, как официанта, обслугу, от которой трудно добиться хорошего выполнения своих обязанностей.
О себе такие больные говорят неохотно, подчеркивая, что не это не должно волновать врача.
Иногда, после процедуры, этот тип больных действительно прекращает употребление на довольно длительное время. Но в ремиссии становятся злобными. Подчеркивают в разговоре огромную силу своей воли. О лечении говорят с пренебрежением, стараются пояснить, что бросили сами, а в "подшивку" никогда и не верили. К действующим алкоголикам относятся к ненавистью, приводя в пример себя: "захотел и бросил!".
Если они срываются, а срываются они довольно часто через какое-то время. Первые два-три срыва рассматривают как предмет гордости: "Я 7 лет не пил! Но жизнь достала! Если уж такого, как я, достала, стало быть - были причины!!!".
На третьем этапе больные уже бросают пить не потому, что "все плохо", а потому, что больше не могут так жить.
Это больные, которые совершенно честно могут сказать: "Я готов к самоубийству, фактически я его совершаю каждый день! Чего мне бояться, кроме самого себя? Но мне сказали, что все-таки выход есть!"
Высокомерие настолько сильно придавлено событиями жизни, что, как правило, его просто нет. Если и появляется, то у самих больных оно вызывает ухмылку. Больные не стараются нарушить дистанцию, а смиренно слушают то, что им говорят, не пытаясь противоречить.
Планы на будущее строятся на основании того, что: "если буду трезвый, будут планы".
Это состояние нельзя назвать депрессией, потому, как больной готов к действиям. И нельзя назвать унижением, потому, что человек не ищет отношений. Его интересует только материал, ему нужна какая-то, пусть хоть малая, но нить.
Признание себя больным у этих больных может вызвать только лексические недопонимания. Но после объяснения терминов, как правило, они уходят.
Как показывает опыт, только у такой категории больных и удается увидеть настоящие, большие сроки трезвости. В трезвости эти люди меняются, становятся другими. Для них это не просто неупотребление, а перерождение.
Итак, вернемся к началу: "Как же заставить алкоголика бросить пить?" Теперь мы видим, что вопрос задан неверно. Если отвечать в двух словах, то никак. То есть, "пока жизнь не заставит". Неужели кто-то возьмет на себя определение: "Я и есть его жизнь!"
(с) Психиатр-нарколог Стеценко Олег Викторович
Ну и небольшое видео по теме
