И еще. Танюш, пока ты совсем не погрузилась в суматоху в реале.
Я хочу тебе рассказать про МАМУ.
Ну, ты ж понимаешь, я все это проживала как мать дочери, внезапно и жестко овдовевшей. Работа горя с моей, материнской, стороны...
Ты же знаешь, что если ребенку плохо, мать готова взять НА СЕБя боль своего дитя. Так всегда бывает, неосознанно "И если бед не избежать на свете - пошли их мне, мне, не детям..." И вот где-то месяца через три я почувствовала, что не могу, не выдерживаю.. А дочь еще балансировала на тонкой грани между Там и Здесь, на грани суицида. Очень больно было видеть, как ее раздирает боль и страх, как мой некогда светлый и легкий ребенок у меня на глазах превращается в нечто тяжелое, серое, полное неизжитой боли и, главное, что бы я ни делала, это не могло помочь хоть как-то зажечь свет. Я все равно делала, что могла... Наверное, мой организм тоже всеми силами старался оттянуть дочкино внимание на то, что дорого и еще живо... Странные сердечные приступы, на глазах у дочери вдруг перехватывало дыхание... На секунду ко мне возвращалась МОЯ девочка, а потом ее снова будто сковывало то, не живое. И на короткую вспышку света, заботы о живом, она отвечала агрессией и вновь замыкалась в горе.
Пойми, я не осуждаю. я просто была рядом и старалась держать себя в руках и не добавлять горя туда, где оно непереносимо итак. Я просто старалась делать, что могу, чисто физически. И поощряла любую блажь, которая тогда приходила ей в голову (в смысле че-нибудь поделать). Хочешь ремонт - ура, пусть будет ремонт! Хочешь на юг? Ура, будет на юг... Да, конечно, я помогу тебе... Только скажи, чего ты хочешь? Я не буду делать "за тебя", я просто буду рядом...
Тьма,"нежизнь" просветлела внезапно... Мы лежали на песке в дикой бухте в Орджоникидзе... Был шторм, и дети бегали по кромке воды, резвились, перекрикивая чаек и шум волны. Перед нами стояла бутылка вина, мы каждый день выпивали по бутылке белого крымского Монте Блана.
Вдруг дочь подняла голову и посмотрела на мир сквозь ту золотистую жидкость... Посмотрела на меня сквозь стекло.. убрала стекло, и вдруг тихо сказала: Мама, я больше не хочу ТУДА, мамочка, мне было так плохо...
И в этот момент вдруг будто упала и съежилась тяжелая аура горя, будто посветлело все вокруг, и мой страх за дочь растворился в море, в волнах, в крике чаек. Потом они вдвоем с Федькой ездили туда, где стояла их с Сашкой палатка, где Федя был еще "в животике", и мальчик шел по горам так, будто в нем теперь Сашкина сила и выносливость, Сашкина забота...
А потом мы вернулись, и был ремонт, и снова настала осень, и снова миновал день 30 сентября... И я стала реже ездить к моим - они теперь заняты делами, а не горем...
И тут меня накрыло... Танечка, береги маму! Выходи из сумрака ради нее! Она сейчас держится, поддерживает тебя, как может и умеет, но эта железная выдержка потом будет ей слишком дорого стоить... Тебе больно - она сейчас всеми силами твою боль В СЕБЕ перерабатывает, и она в ее теле откладывается "про запас" - будет время для себя - отработаю, дескать... Это я не о том, что ты грузишь маму как-то осознанно, пойми, она "забирает" твое страдание на уровне энергетическом...
Что делать? Да ничего в физическом смысле! Сорок поклонов в день, со словами "Спасибо мама!". Даже если кажется, что не за что...
Это только кажется, что мое горе, моя потеря - самая сильная... Горе потери бьет по всей семейной системе, и в первую очередь надо восстанавливать именно семейную систему.
Извини, что пишу это в "открытом доступе", не в личке. Почему-то накатило именно здесь и сейчас...
И от лица всех матерей на свете: Я ГОРЖУСЬ тобой, дочка! Твой путь показывает, что у тебя есть все, что мы с отцом вложили в тебя. В тебе есть СИЛА, ЛЮБОВЬ И МУДРОСТЬ, доброта и искренность, твердость и смирение: все, что необходимо, чтобы жить, и быть ЧЕЛОВЕКОМ на земле. То, как ты проживаешь страдание, свидетельствует этому. Терпения, дочка, я с тобой, я за тебя. Ты не поверишь, но еще не раз в этом мире мы обе будем счастливы. МАМА
ужс. а вещи они до сих пор нет-нет попадаются.то футболка,каким-то чудом уцелевшая, то еще что. да и кругом ведь в доме каждый предмет напоминает, что куплено, что установлено, что ремонтировано, что прикручено и т.д. все ведь им делано было.
