#2 Замок "Фреш-бар «У Влада» (Свежевыжатые голуби, кролики и коты)"

[Ириска]

Ужин
Посмотреть вложение 1234971Посмотреть вложение 1234974

Мамадарагая какая вкуснота то
Я вся слюнями изошла

 

[Dr. Bailey]

А мясо там внутри завернуто? В каждую?

Ежели бы мясо на каком-нибудь сосисочном дереве можно было вырастить, я б купила себе плантацию

 

[Dr. Bailey]

А я до сих пор чернику обожаю просто, самая любимая ягода моя, скоро пойдёт кстати)

Ходишь потом красивый, людей пугаешь

 

[Угрюмый нелюдим]

Ежели бы мясо на каком-нибудь сосисочном дереве можно было вырастить, я б купила себе плантацию

Что тебе мешает купить плантацию сои?

 

[Dr. Bailey]

Мамадарагая какая вкуснота то
Я вся слюнями изошла

Оно вкусно, когда первый тазик
Я вообще больше всего вишню люблю. Может, потому что она здесь не растет

 

[Dr. Bailey]

Что тебе мешает купить плантацию сои?

Странные у тебя представления о мясе

 

[Угрюмый нелюдим]

Странные у тебя представления о мясе
Посмотреть вложение 1234980

Откуда в сосиске мясо может быть?
Максимум - "мясо птицы механической обвалки" и прочий неликвид, пропущенный через мясорубку и щедро сдобренный соей

 

[Dr. Bailey]

Откуда в сосиске мясо может быть?
Максимум - "мясо птицы механической обвалки" и прочий неликвид, пропущенный через мясорубку и щедро сдобренный соей

Чичас вот купила местные - написано, что свинина и говядина. Но они и стоят как кусок мяса
Хотя гадость какая-то понапихана дальше.

 

[Угрюмый нелюдим]

Чичас вот купила местные - написано, что свинина и говядина. Но они и стоят как кусок мяса
Хотя гадость какая-то понапихана дальше.

А если бы там было написано: "мясо тиранозавра и специи из Бермудского треугольника", то поверила бы?
Тогда почему такая вера, что там есть свинина и говядина? Хотя может и есть: шкура, кости перемолотые, хрящи и прочее:

Спойлер

Ухо, горло, нос
Сиськи, письки, хвост

Промышленная мясорубка всё это легко перемолет. И сверху сои несколько мешков (ага, соевый белок в мешках идёт)

 

[Dr. Bailey]

А если бы там было написано: "мясо тиранозавра и специи из Бермудского треугольника", то поверила бы?
Тогда почему такая вера, что там есть свинина и говядина? Хотя может и есть: шкура, кости перемолотые, хрящи и прочее:

Спойлер

Ухо, горло, нос
Сиськи, письки, хвост

Промышленная мясорубка всё это легко перемолет. И сверху сои несколько мешков (ага, соевый белок в мешках идёт)

А...а...а я Сказку жду, а тут Страшилка!!!

 

[Угрюмый нелюдим]

По улицам катилось веселье. Карнавальные шествия, музыка, огни, выступления фокусников и клоунов, викторины, игры, сахарная вата, конфетти и серпантин, выстрелы хлопушек и барабанный бой... люди развлекались на полную катушку.

За всем этим наблюдал со своей позиции демиург Мазукта, храня на лице мрачное и брюзгливое выражение.

- Что тут происходит?- спросил незаметно подошедший демиург Шамбамбукли.
- Праздник,- коротко ответил Мазукта.
- А в честь чего?
- В честь моего дня рождения,- процедил Мазукта сквозь зубы.
- Правда?- удивился Шамбамбукли.- А я и не знал, что ты родился в этот день.
- Я и сам не знал,- пожал плечами Мазукта.- Но они как-то высчитали.

Шамбамбукли почесал за ухом.

- Так это же хорошо? Праздник и всё такое... А почему ты такой недовольный?
- Конечно, хорошо,- язвительно хмыкнул Мазукта.- Выходной день, все радуются, водят хороводы, дарят своим близким цветы и подарки, украшают жилища, ровно в полночь лезут друг к другу целоваться... Все счастливы, всем хорошо. И ни одна!- заметь, ни одна сволочь не поздравит меня с днем рождения!

**********************************************************************

Про что бы Сказку сегодня?

 

[Dr. Bailey]

По улицам катилось веселье. Карнавальные шествия, музыка, огни, выступления фокусников и клоунов, викторины, игры, сахарная вата, конфетти и серпантин, выстрелы хлопушек и барабанный бой... люди развлекались на полную катушку.

За всем этим наблюдал со своей позиции демиург Мазукта, храня на лице мрачное и брюзгливое выражение.

- Что тут происходит?- спросил незаметно подошедший демиург Шамбамбукли.
- Праздник,- коротко ответил Мазукта.
- А в честь чего?
- В честь моего дня рождения,- процедил Мазукта сквозь зубы.
- Правда?- удивился Шамбамбукли.- А я и не знал, что ты родился в этот день.
- Я и сам не знал,- пожал плечами Мазукта.- Но они как-то высчитали.

Шамбамбукли почесал за ухом.

- Так это же хорошо? Праздник и всё такое... А почему ты такой недовольный?
- Конечно, хорошо,- язвительно хмыкнул Мазукта.- Выходной день, все радуются, водят хороводы, дарят своим близким цветы и подарки, украшают жилища, ровно в полночь лезут друг к другу целоваться... Все счастливы, всем хорошо. И ни одна!- заметь, ни одна сволочь не поздравит меня с днем рождения!

**********************************************************************

Про что бы Сказку сегодня?

Добрую и ласковую

 

[Угрюмый нелюдим]

А...а...а я Сказку жду, а тут Страшилка!!!

Страшилку надо?

...
На ковчеге оказалось шумно и тесно. Пеппи везде таскала на плечах свою лошадь – у лошади было обреченное лицо, она вожделела Страшилу и делала губами тоскливые чмокающие звуки. Алиса постоянно откусывала от гриба и препиралась с белым кроликом, а он вообще был не по этим делам, к тому же заяц, и у него где-то остались четыре сыночка и лапочка дочка. А невидимый нарисованный барашек так истошно блеял из ящика, что его отнесли в трюм. Еще всех ужасно раздражали голова Чеширского кота с неуместной, какой-то глумливой улыбкой и Ежик со своим туманом, на которого натыкались в самых неожиданных местах. Ежик был колючим, кричал «псих» и прятал можжевеловые веточки на груди.
....

 

[Угрюмый нелюдим]

Добрую и ласковую

ИТ-шную?

- Чем занимаешься?- спросил демиург Шамбамбукли, застав демиурга Мазукту сидящим на диване, с черной коробочкой на коленях.
- Создаю новый мир,- пожал плечами Мазукта.
- Правда? А можно посмотреть?
- Посмотри.

Шамбамбукли огляделся.

- Но я ничего не вижу. Где слоны, где черепаха? Где хрустальный купол небес, наконец?
- Шамбамбукли!- вздохнул Мазукта.- Ты меня разочаровываешь! В каком веке мы живём?
- Э-э... я не помню, надо посчитать.
- В веке кибернетики!- Мазукта наставительно поднял палец и покрутил им перед носом Шамбамбукли.- Это раньше миры создавались на черепашьих панцирях, на каменных дисках, на коже и так далее. Сегодня уже никто не пользуется жесткими носителями! Вот, всё здесь.

Он развернул коробочку так, чтобы лучше было видно экран.

- И места меньше занимает, и работать не в пример проще. А уничтожать вообще одно удовольствие - тыцк на кнопочку, и всех делов!

 

[Dr. Bailey]

Страшилку надо?

...
На ковчеге оказалось шумно и тесно. Пеппи везде таскала на плечах свою лошадь – у лошади было обреченное лицо, она вожделела Страшилу и делала губами тоскливые чмокающие звуки. Алиса постоянно откусывала от гриба и препиралась с белым кроликом, а он вообще был не по этим делам, к тому же заяц, и у него где-то остались четыре сыночка и лапочка дочка. А невидимый нарисованный барашек так истошно блеял из ящика, что его отнесли в трюм. Еще всех ужасно раздражали голова Чеширского кота с неуместной, какой-то глумливой улыбкой и Ежик со своим туманом, на которого натыкались в самых неожиданных местах. Ежик был колючим, кричал «псих» и прятал можжевеловые веточки на груди.
....

Можжевеловые веточки явно употреблял весь ковчег

 

[Угрюмый нелюдим]

Вот такую ещё. Как-то навеяло из сегодняшних разговоров с продажниками, которые:
- одни судорожно мне пытались втюхать страховку на машину (при отсутствии оной)
- другие жаждали дать мне кредитную карту
- и третьи уговаривали взять ипотеку

*************************************************************************************

Демиурги Шамбамбукли и Мазукта сидели в гостинной и пили чай с коржиками. Раздался негромкий, но настойчивый стук.

- Погоди, не открывай!- закричал демиург Шамбамбукли демиургу Мазукте, который уже встал с кресла и направился к двери.
- А собственно, почему?- удивился Мазукта.
- Там... ты даже не представляешь, кто там!
- Не представляю,- согласился Мазукта.- Поэтому и хочу посмотреть.

Он решительно повернул ручку и распахнул дверь.
На пороге стояли два человека в длинных неброских одеяниях.

- Чем могу быть полезен?- радушно улыбнулся Мазукта. У него было хорошее настроение, и он был готов исполнить две-три внеочередных просьбы.
- Мы несем свет,- произнес один из гостей.
- Электрики, что ли?
- Духовный свет!- уточнил второй гость.

Шамбамбукли страдальчески закатил глаза. Мазукта с интересом рассмотрел посетителей, заглянул им за спину и вопросительно приподнял бровь.

- Хм?
- Мы свидетели Шамбамбукли,- торжественно заявит Первый гость.
- Правда?- оживился Мазукта.- Вы от обвинения или от защиты?

Гости переглянулись.

- Свидетели. Просто свидетели,- с нажимом произнес Второй.
- Понимаю,- кивнул Мазукта.- Это вроде свидетелей стихийного бедствия, да?
- Нет,- ответил Второй с каменным лицом.- Шамбамбукли не стихийное бедствие!
- А стихийное благо?- услужливо подсказал Мазукта.

Второй запнулся, подумал несколько секунд и медленно кивнул.

- Да.
- Мазукта, не связывайся с ними,- предостерег Шамбамбукли. Мазукта только отмахнулся.
- Продолжайте, господа. Я вас слушаю. Итак, вы видели Шамбамбукли...
- Мы его не видели,- нахмурился Первый.- Хотя, конечно, и стремимся к этому всей душой.

Мазукта немного подвинулся, чтобы гостям лучше было видно сидящего Шамбамбукли.

- Но мы называемся Свидетелями, поскольку знаем его сокровенные тайны и волю его!- пафосно закончил Второй.
- Серьезно?- восхитился Мазукта.- А вот мне он ничего не рассказывал.

Он укоризненно покосился на друга.

- Сейчас они тебя пригласят на семинар,- мрачно предрек Шамбамбукли.
- Сегодня, в шесть,- подтвердили гости в один голос.
- Нет, сегодня я никак не могу,- покачал головой Мазукта.- У меня в четыре назначена встреча в пустыне, за два часа, боюсь, не управлюсь.
- Тогда послезавтра?

Мазукта не успел ответить - Шамбамбукли вскочил с кресла и решительно захлопнул дверь.

- Ну вот, а я только собирался немного поразвлечься,- надул губы Мазукта.
- Не связывайся,- повторил Шамбамбукли.- Честное слово, лучше не надо!

Под дверь с шуршанием протиснулась тощая брошюрка, и Мазукта хищно подхватил её прежде, чем Шамбамбукли успел отобрать.

- Ага! Вот она, тайная сущность Шамбамбукли!- радостно возопил Мазукта.- Сокровенные тайны и высшие помыслы! Всё, что вам следует знать о демиурге и мироздании! Ну-ка, ну-ка...

Он быстро пролистал брошюрку и озадаченно нахмурился.

- И это всё..? Четыре странички, включая заголовок?
- Вот за это я их и не люблю,- проворчал Шамбамбукли.

 

[Dr. Bailey]

ИТ-шную?

- Чем занимаешься?- спросил демиург Шамбамбукли, застав демиурга Мазукту сидящим на диване, с черной коробочкой на коленях.
- Создаю новый мир,- пожал плечами Мазукта.
- Правда? А можно посмотреть?
- Посмотри.

Шамбамбукли огляделся.

- Но я ничего не вижу. Где слоны, где черепаха? Где хрустальный купол небес, наконец?
- Шамбамбукли!- вздохнул Мазукта.- Ты меня разочаровываешь! В каком веке мы живём?
- Э-э... я не помню, надо посчитать.
- В веке кибернетики!- Мазукта наставительно поднял палец и покрутил им перед носом Шамбамбукли.- Это раньше миры создавались на черепашьих панцирях, на каменных дисках, на коже и так далее. Сегодня уже никто не пользуется жесткими носителями! Вот, всё здесь.

Он развернул коробочку так, чтобы лучше было видно экран.

- И места меньше занимает, и работать не в пример проще. А уничтожать вообще одно удовольствие - тыцк на кнопочку, и всех делов!

В этом деле главное сохраняться почаще

 

[Угрюмый нелюдим]

Можжевеловые веточки явно употреблял весь ковчег

Там целый текст безумно шикарен

Спойлер: Данин ковчег

Нянечки обедают киселем и курой, разложив надоедливых детей по кроватям, тихий час, всем молчок и рты на замок, у нянечек мир и покой, они вздыхают и жалуются:

– Что у вас в десятой группе творится? Опять этот Даня всех баламутит? Что за гиргару он там строит из стульев?

– В десятой, ты, Рита, прости, у вас все вообще дикие, как кони. Вчера иду мимо, вижу – сидят трое и что-то замышляют, я их шуганула – чо, кричу, делаете. Они отвечают – в дочки-матери играем. Я успокоилась и пошла себе дальше, потом думаю – какие дочки-матери, когда там три пацана?

Рита моргает и перекладывает грудь – жарко, муха ползет по стеклу, пробуя его на прочность лапками, на батарее сушится вафельное невкусное полотенце, пахнет сном и овсянкой.

– Корабль какой-то строит, – оправдывается Рита и вытирает кисельные сладкие усы. – Этот Даня меня доведет до инсульта. Спрашивает сегодня утром, из чего сделаны стулья. Я ему говорю – из дерева, из чего еще. Он опять – а из какого такого дерева? А я откуда знаю. А он – может, гофер?

Нянечки возмущенно плещут руками.

– Что за дети пошли, вы подумайте, – продолжает Рита, – прямо в саду матюгаются.

Даня подслушал нечаянно. Они шли с прогулки, и у него развязался шнурок. Вообще зачем людям шнурки – это отдельный разговор. Тот, кто их придумал, не любил детей, это точно. Пока Даня справлялся со шнурком – очень извилистым и упрямым, – за дверью начальницы садика что-то бубнило, и Даня не слушал. Потом там что-то ударилось и хрипло закричало, что прорвет все трубы к едрене фене смоет всех в Москва-реку а Степа опять отвечай за этот потоп идите все лесом.

Потом дверь стукнула Даню по попе, и в коридор выпал сердитый дядька в телогрейке, штанах и страшных резиновых ботах, похожих на заляпанных грязью усталых динозавров.

– Ты чо тут, пацан? – спросил дядька.

– Шнурок, – объяснил Даня. – А что такое потоп?

У дядьки лицо собралось складками, и он загудел, как электричка, – Даня плохо понимал речь электричек, но там точно было что-то про то, куда все опять должны идти, но уже не лес, а другое.

За обедом, замирая от ненависти к рыбной котлете, Даня спросил у Маши, что такое потоп. Маша подумала – она вообще была очень умная – и сказала, что потоп это когда лошадь уже убежала, а топот еще слышно, так и называется – потом топот, сокращенно – потоп. Даня уважал Машу за подробные ответы, но решил на всякий случай спросить еще у Йосика. Йосик тоже был очень умный, нянечка Рита так ему и кричала: а этот чернявый самый умный опять! Не то что бы с восторгом кричала, но нянечку Риту вообще было очень трудно чем-то обрадовать, кроме совершенно чистой тарелки и сухих колгот. Йосик авторитетно ответил, что потоп – это, как минимум, много воды и суеты и пусть Даня не мешает ему насыщаться углеводами.

Дома Даня допросил с трудом уловленную маму. Так он обычно не очень ее ловил, потому что в уловленном виде мама тут же начинала чистить ему уши, учить английскому алфавиту и кормить картофельным пюре. Но тут мама оказалась какая-то вялая, небоеспособная и все рассказала подробно, правда, два раза вымыла Дане голову – про запас, наверное, – и передала папе, чтобы тот подвел под мамины объяснения научную базу. Папа запихал Даню под одеяло, улегся рядом, сказал: «Так вот, касаемо Ноя…» – и как-то затих. После трех насильственных папиных пробуждений Даня все понял, отпустил папу и начал шепотом советоваться с клетчатой собакой Тяпой о плане спасения детсадовских книг. Кубики выплывут, думал Даня, дети и нянечка тоже, а вот про книжки никто не вспомнит. Поэтому надо построить для них ковчег и тогда уже ждать обещанного сердитым дядькой потопа. Потому что потоп, чувствовал Даня, неминуем. Дядьки в телогрейках зря не обещают.


С ковчегом все получилось – Даня соорудил его из стульев, надеясь, что фанера тоже сойдет (попутно вспомнив про какой-то ужасный корабль из ногтей, вскользь упомянутый мамой, и поклявшись себе на собственном молочном зубе, что никогда больше не допустит надругательства над своими личными ногтями). Ковчег Даня обмотал для надежности скакалками. Потом погрузил на него книги, огорчаясь, что не получается «каждой твари по паре», потому что книги были по одной, кроме воспиталкиных методичек, но Даня решил, что они не спасутся.

Согруппники очень удачно отвлекали нянечку Риту: Славик облился сгущенкой и прилип, хмурый Йосик везде мотался за Ритой и рассказывал ей о правах детей, а девочки не поделили новенького Сашу, оборвали друг другу банты и рыдали буквально по всем углам.

В тихий час, когда все затихли, Даня прокрался в игровую. В батареях так мрачно шумело и булькало, что он сразу понял – пора. Вот-вот сомкнутся горячие воды, хлынут на ковролин, ветер надует паруса, погаснет лампа, и ковчег, потрескивая и кренясь, закачается на волнах. Так оно и случилось.


– Мой дедушка, Посторонним В., – рассказывал Пятачок, опасно свесившись за борт, – был моряком. Поэтому морская болезнь передалась мне по наследству.

Муми-тролли слушали невнимательно. Им пора было впадать в спячку, а сосновых иголок нигде не было, даже в сумке у Муми-мамы. Муми-папа высматривал хаттифнатов и порывался вести порочный образ жизни с Чебурашкой, в котором признал своего предка.

– Уши только постриги, – убеждал он Чебурашку.

– А мы тогда будем пионеры? – спрашивал Чебурашка. – А ты умеешь собирать металлолом?

Крокодил Гена ревниво нашептывал Чебурашке, что этих мелких бегемотиков не примут даже в октябрята, и стучал хвостом по палубе.

– Вообще-то я всегда до пятницы совершенно свободен, – объяснял Пятачок фрекен Снорк, имевшей устойчивый розовый цвет по причине качки, – но вот сегодня как-то особенно.

На ковчеге оказалось шумно и тесно. Пеппи везде таскала на плечах свою лошадь – у лошади было обреченное лицо, она вожделела Страшилу и делала губами тоскливые чмокающие звуки. Алиса постоянно откусывала от гриба и препиралась с белым кроликом, а он вообще был не по этим делам, к тому же заяц, и у него где-то остались четыре сыночка и лапочка дочка. А невидимый нарисованный барашек так истошно блеял из ящика, что его отнесли в трюм. Еще всех ужасно раздражали голова Чеширского кота с неуместной, какой-то глумливой улыбкой и Ежик со своим туманом, на которого натыкались в самых неожиданных местах. Ежик был колючим, кричал «псих» и прятал можжевеловые веточки на груди.

С Туттой случилась цыплячья истерика, когда вместо одного знакомого лисенка она увидела двух, причем второй постоянно канючил, что теперь она за него в ответе. Малыш оплакивал потерю Карлсона – тот быстро сообразил, что вареньем здесь не пахнет, и улетел обниматься к бабушке. Буратино тыкал носом в корму, как дятел, пока ему не пригрозили, что сделают из него спасательный плотик. И где-то в кильватере плыли Золотая рыбка и Медвежонок, думавший, что он старенький подслеповатый кит.

Даня очень устал. Пассажиры шумели, ссорились и хотели есть.

– Пчел надо найти, – убеждал всех Вини-Пух, – пчелы – они такие…

– Типа бабочек? – заинтересованно уточнил Хемуль, уже засунувший в банку фею Динь-Динь и какого-то кузнечика с вывихнутым плечом.

– Псих! – сказал Ежик.

– А вот луковицу можно погрызть, – предложил хозяйственный Матроскин, выволакивая из угла уже слегка проросшего Чипполино. – Если у вас коровы тут нет.

На ковчеге явно готовился бунт, а никакой горы Арарат, ни даже просто кусочка земли видно не было. Голубя, кстати, тоже не было, и Даня пожалел, что им не читали сказку про принцев-лебедей. Или хотя бы про гадкого утенка.

Пеппи положила лошадь на палубу и шагнула к Дане.

– По бим-бом-брамселям, – сказала она мрачно, – мой папа тоже капитан, отзынь от штурвала.

– Сама отзынь, – не растерялся Даня. – Это мой ковчег.

– А вот и нет, – встрял Чебурашка, – теперь он общий!

– И называться будет «Иван Федорович Крузенштерн», – добавил Матроскин. – Я, между прочим, тоже в полосочку не просто так.

– А мой дедушка… – начал Пятачок, но его быстро замолчали, потому что он все-таки был Очень Маленьким Существом.

– Можно посадить вот этого, – Муми-папа показал на тоскующего Даню, – на крокодила. И пусть найдут землю.

– Псих, – сказал Ежик.

– Я так не играю, – возмутился крокодил Гена, – пусть сам плывет. Он это устроил, вот пусть и плывет.

И все как-то сразу согласились и стали теснить Даню к корме – он обреченно пятился, но вдруг споткнулся о Винни-Пуха.

– Шшшш, – прошептал Винни-Пух. – Я слышу жжж, и это жжж неспроста.

Все задрали головы, даже голова Чеширского кота. Высоко в небе виднелась крошечная точка, и точка эта действительно жужжала и приближалась.

– Пчелы, – нежно сказал Винни-Пух.

– Псих, – сказал Ежик.

– Комета, – сказал Муми-тролль.

– Пионеры, – сказал Чебурашка.

– Карлсон! – сказал Малыш. – Он вернулся!

И он действительно вернулся. Пыхтя и заваливаясь на бок, Карлсон опустился на палубу, неодобрительно огляделся и выплюнул изжеванный масличный лист.

– Поведешься с вами – научишься есть всякую гадость, – пробурчал он. – А теперь – может, у вас найдется самая большая банка варенья?

Даня стоял на мостике и смотрел в горизонт. Где-то впереди, за синими ковролиновыми волнами, была земля. Нянечка Рита вполне сойдет за Арарат, быстро придумал Даня. И нянечка вполне сошла.

Вечером, умытый и упижамленный, Даня лежал под боком у папы и слушал про мифы и легенды Древней Греции. У Дани зрел новый план, и главное было – не уснуть и успеть обсудить его с клетчатой собакой Тяпой.

 

[Dr. Bailey]

Там целый текст безумно шикарен

Спойлер: Данин ковчег

Нянечки обедают киселем и курой, разложив надоедливых детей по кроватям, тихий час, всем молчок и рты на замок, у нянечек мир и покой, они вздыхают и жалуются:

– Что у вас в десятой группе творится? Опять этот Даня всех баламутит? Что за гиргару он там строит из стульев?

– В десятой, ты, Рита, прости, у вас все вообще дикие, как кони. Вчера иду мимо, вижу – сидят трое и что-то замышляют, я их шуганула – чо, кричу, делаете. Они отвечают – в дочки-матери играем. Я успокоилась и пошла себе дальше, потом думаю – какие дочки-матери, когда там три пацана?

Рита моргает и перекладывает грудь – жарко, муха ползет по стеклу, пробуя его на прочность лапками, на батарее сушится вафельное невкусное полотенце, пахнет сном и овсянкой.

– Корабль какой-то строит, – оправдывается Рита и вытирает кисельные сладкие усы. – Этот Даня меня доведет до инсульта. Спрашивает сегодня утром, из чего сделаны стулья. Я ему говорю – из дерева, из чего еще. Он опять – а из какого такого дерева? А я откуда знаю. А он – может, гофер?

Нянечки возмущенно плещут руками.

– Что за дети пошли, вы подумайте, – продолжает Рита, – прямо в саду матюгаются.

Даня подслушал нечаянно. Они шли с прогулки, и у него развязался шнурок. Вообще зачем людям шнурки – это отдельный разговор. Тот, кто их придумал, не любил детей, это точно. Пока Даня справлялся со шнурком – очень извилистым и упрямым, – за дверью начальницы садика что-то бубнило, и Даня не слушал. Потом там что-то ударилось и хрипло закричало, что прорвет все трубы к едрене фене смоет всех в Москва-реку а Степа опять отвечай за этот потоп идите все лесом.

Потом дверь стукнула Даню по попе, и в коридор выпал сердитый дядька в телогрейке, штанах и страшных резиновых ботах, похожих на заляпанных грязью усталых динозавров.

– Ты чо тут, пацан? – спросил дядька.

– Шнурок, – объяснил Даня. – А что такое потоп?

У дядьки лицо собралось складками, и он загудел, как электричка, – Даня плохо понимал речь электричек, но там точно было что-то про то, куда все опять должны идти, но уже не лес, а другое.

За обедом, замирая от ненависти к рыбной котлете, Даня спросил у Маши, что такое потоп. Маша подумала – она вообще была очень умная – и сказала, что потоп это когда лошадь уже убежала, а топот еще слышно, так и называется – потом топот, сокращенно – потоп. Даня уважал Машу за подробные ответы, но решил на всякий случай спросить еще у Йосика. Йосик тоже был очень умный, нянечка Рита так ему и кричала: а этот чернявый самый умный опять! Не то что бы с восторгом кричала, но нянечку Риту вообще было очень трудно чем-то обрадовать, кроме совершенно чистой тарелки и сухих колгот. Йосик авторитетно ответил, что потоп – это, как минимум, много воды и суеты и пусть Даня не мешает ему насыщаться углеводами.

Дома Даня допросил с трудом уловленную маму. Так он обычно не очень ее ловил, потому что в уловленном виде мама тут же начинала чистить ему уши, учить английскому алфавиту и кормить картофельным пюре. Но тут мама оказалась какая-то вялая, небоеспособная и все рассказала подробно, правда, два раза вымыла Дане голову – про запас, наверное, – и передала папе, чтобы тот подвел под мамины объяснения научную базу. Папа запихал Даню под одеяло, улегся рядом, сказал: «Так вот, касаемо Ноя…» – и как-то затих. После трех насильственных папиных пробуждений Даня все понял, отпустил папу и начал шепотом советоваться с клетчатой собакой Тяпой о плане спасения детсадовских книг. Кубики выплывут, думал Даня, дети и нянечка тоже, а вот про книжки никто не вспомнит. Поэтому надо построить для них ковчег и тогда уже ждать обещанного сердитым дядькой потопа. Потому что потоп, чувствовал Даня, неминуем. Дядьки в телогрейках зря не обещают.


С ковчегом все получилось – Даня соорудил его из стульев, надеясь, что фанера тоже сойдет (попутно вспомнив про какой-то ужасный корабль из ногтей, вскользь упомянутый мамой, и поклявшись себе на собственном молочном зубе, что никогда больше не допустит надругательства над своими личными ногтями). Ковчег Даня обмотал для надежности скакалками. Потом погрузил на него книги, огорчаясь, что не получается «каждой твари по паре», потому что книги были по одной, кроме воспиталкиных методичек, но Даня решил, что они не спасутся.

Согруппники очень удачно отвлекали нянечку Риту: Славик облился сгущенкой и прилип, хмурый Йосик везде мотался за Ритой и рассказывал ей о правах детей, а девочки не поделили новенького Сашу, оборвали друг другу банты и рыдали буквально по всем углам.

В тихий час, когда все затихли, Даня прокрался в игровую. В батареях так мрачно шумело и булькало, что он сразу понял – пора. Вот-вот сомкнутся горячие воды, хлынут на ковролин, ветер надует паруса, погаснет лампа, и ковчег, потрескивая и кренясь, закачается на волнах. Так оно и случилось.


– Мой дедушка, Посторонним В., – рассказывал Пятачок, опасно свесившись за борт, – был моряком. Поэтому морская болезнь передалась мне по наследству.

Муми-тролли слушали невнимательно. Им пора было впадать в спячку, а сосновых иголок нигде не было, даже в сумке у Муми-мамы. Муми-папа высматривал хаттифнатов и порывался вести порочный образ жизни с Чебурашкой, в котором признал своего предка.

– Уши только постриги, – убеждал он Чебурашку.

– А мы тогда будем пионеры? – спрашивал Чебурашка. – А ты умеешь собирать металлолом?

Крокодил Гена ревниво нашептывал Чебурашке, что этих мелких бегемотиков не примут даже в октябрята, и стучал хвостом по палубе.

– Вообще-то я всегда до пятницы совершенно свободен, – объяснял Пятачок фрекен Снорк, имевшей устойчивый розовый цвет по причине качки, – но вот сегодня как-то особенно.

На ковчеге оказалось шумно и тесно. Пеппи везде таскала на плечах свою лошадь – у лошади было обреченное лицо, она вожделела Страшилу и делала губами тоскливые чмокающие звуки. Алиса постоянно откусывала от гриба и препиралась с белым кроликом, а он вообще был не по этим делам, к тому же заяц, и у него где-то остались четыре сыночка и лапочка дочка. А невидимый нарисованный барашек так истошно блеял из ящика, что его отнесли в трюм. Еще всех ужасно раздражали голова Чеширского кота с неуместной, какой-то глумливой улыбкой и Ежик со своим туманом, на которого натыкались в самых неожиданных местах. Ежик был колючим, кричал «псих» и прятал можжевеловые веточки на груди.

С Туттой случилась цыплячья истерика, когда вместо одного знакомого лисенка она увидела двух, причем второй постоянно канючил, что теперь она за него в ответе. Малыш оплакивал потерю Карлсона – тот быстро сообразил, что вареньем здесь не пахнет, и улетел обниматься к бабушке. Буратино тыкал носом в корму, как дятел, пока ему не пригрозили, что сделают из него спасательный плотик. И где-то в кильватере плыли Золотая рыбка и Медвежонок, думавший, что он старенький подслеповатый кит.

Даня очень устал. Пассажиры шумели, ссорились и хотели есть.

– Пчел надо найти, – убеждал всех Вини-Пух, – пчелы – они такие…

– Типа бабочек? – заинтересованно уточнил Хемуль, уже засунувший в банку фею Динь-Динь и какого-то кузнечика с вывихнутым плечом.

– Псих! – сказал Ежик.

– А вот луковицу можно погрызть, – предложил хозяйственный Матроскин, выволакивая из угла уже слегка проросшего Чипполино. – Если у вас коровы тут нет.

На ковчеге явно готовился бунт, а никакой горы Арарат, ни даже просто кусочка земли видно не было. Голубя, кстати, тоже не было, и Даня пожалел, что им не читали сказку про принцев-лебедей. Или хотя бы про гадкого утенка.

Пеппи положила лошадь на палубу и шагнула к Дане.

– По бим-бом-брамселям, – сказала она мрачно, – мой папа тоже капитан, отзынь от штурвала.

– Сама отзынь, – не растерялся Даня. – Это мой ковчег.

– А вот и нет, – встрял Чебурашка, – теперь он общий!

– И называться будет «Иван Федорович Крузенштерн», – добавил Матроскин. – Я, между прочим, тоже в полосочку не просто так.

– А мой дедушка… – начал Пятачок, но его быстро замолчали, потому что он все-таки был Очень Маленьким Существом.

– Можно посадить вот этого, – Муми-папа показал на тоскующего Даню, – на крокодила. И пусть найдут землю.

– Псих, – сказал Ежик.

– Я так не играю, – возмутился крокодил Гена, – пусть сам плывет. Он это устроил, вот пусть и плывет.

И все как-то сразу согласились и стали теснить Даню к корме – он обреченно пятился, но вдруг споткнулся о Винни-Пуха.

– Шшшш, – прошептал Винни-Пух. – Я слышу жжж, и это жжж неспроста.

Все задрали головы, даже голова Чеширского кота. Высоко в небе виднелась крошечная точка, и точка эта действительно жужжала и приближалась.

– Пчелы, – нежно сказал Винни-Пух.

– Псих, – сказал Ежик.

– Комета, – сказал Муми-тролль.

– Пионеры, – сказал Чебурашка.

– Карлсон! – сказал Малыш. – Он вернулся!

И он действительно вернулся. Пыхтя и заваливаясь на бок, Карлсон опустился на палубу, неодобрительно огляделся и выплюнул изжеванный масличный лист.

– Поведешься с вами – научишься есть всякую гадость, – пробурчал он. – А теперь – может, у вас найдется самая большая банка варенья?

Даня стоял на мостике и смотрел в горизонт. Где-то впереди, за синими ковролиновыми волнами, была земля. Нянечка Рита вполне сойдет за Арарат, быстро придумал Даня. И нянечка вполне сошла.

Вечером, умытый и упижамленный, Даня лежал под боком у папы и слушал про мифы и легенды Древней Греции. У Дани зрел новый план, и главное было – не уснуть и успеть обсудить его с клетчатой собакой Тяпой.

Великолепно!

 

[Угрюмый нелюдим]

Великолепно!

С этого рыдал в голос:

– Уши только постриги, – убеждал он Чебурашку.
– А мы тогда будем пионеры? – спрашивал Чебурашка. – А ты умеешь собирать металлолом?