Два века назад дома в центре строились без всякого генерального плана, ориентируясь только на большие проспекты и улицы, проведенные, словно по линейке, под прямыми и острыми углами и расчерчивающие ровные пространства болотистой почвы, слегка прикрытой песком и булыжниками мостовых да застроенной кое-где низкими деревянными зданиями. Обычно подрядчик возводил четыре стороны дома, выходящие на проспекты или стихийно образовавшиеся в результате застройки переулки, которые были снабжены парадными подъездами разной степени благоустроенности в зависимости от предполагаемого уровня достатка жильцов. В центре образовавшегося четырехугольника располагался двор, куда выходили двери черных ходов, ведущих в кухни и предназначавшихся для прислуги. Получалось некое подобие средневекового замка: четыре стены, закрытый воротами двор и множество внутренних ходов, лестниц, коридоров и переходов. Потом к такому дому пристраивался еще один четырехугольник, потом еще и еще; дворы соединялись сквозными арками, образуя запутанные каменные лабиринты. Места для застройки в городе постепенно становилось все меньше, четырехугольники становились треугольниками, дворы уменьшались в размерах, все больше напоминая мрачные сырые колодцы, куда никогда не проникали солнечные лучи. Иногда дома неплотно соединялись друг с другом, и между ними образовывались пустоты, щели и каменные мешки, в которые тоже подчас вели арки и проходы, а иногда выходили лишь окна квартир, годами смотревшие друг на друга и на грязные стены с расстояния всего в пару метров. Так вырастали целые кварталы, похожие на беспорядочно набитую мебелью комнату, где между огромными шкафами и шифоньерами оставались узкие пространства, в которые забивалась сначала пыль и грязь, а потом появлялись и те существа, для которых грязь, сырость и мрак были лучшей средой обитания.
Это уже третий усатый житель с мая месяца,кого я с улицы забрала.
